Страница 89 из 105
Она то и дело терла волшебное кольцо, посылала в башню копченые колбасы да пироги с яблоками. Даже свой портрет, где она была нарисована в фартуке возле очага, послала она Янеку.
Обрадовались ясновельможные паны, когда узнали об исчезновении короля-мужика. Но Мармушка сказала:
— Безделье — баловство. От безделья в голову лезут глупости. Живо идите работать!
Ясновельможные паны испугались, выбежали из дворца и принялись за работу. А Мармушка пошла на птичий двор, к старому Гвоздю, и все ему рассказала.
— Милая дочка, — отвечал старый Гвоздь, — если ты так горюешь о муже, то не лучше ли его вернуть во дворец?
— Ой, — заплакала Мармушка, — этого нельзя сделать! Янек отнимет кольцо и отправит меня в башню.
А между тем мыши надумали, как добыть кольцо.
Вы ведь помните, что ночью Мармушка держала кольцо во рту?
Стали мыши бегать возле кровати Мармушки, испугалась она, вскрикнула. Кольцо упало на ковер, мыши подхватили его и отдали коту.
Пестрый кот вместе со старым псом побежали на морской берег. Пес прыгнул в море, кот сел к нему на спину и крепко зажал зубами перстень.
Плыли они день и ночь. Наконец показалась белая башня.
Пес от радости залаял и спросил кота:
— Цел перстень?
— Цел! — ответил кот и выронил кольцо.
У подножия белой башни кот признался во всем старому псу и стал клясться, что он добудет перстень.
Сел кот на камень, принялся ловить рыбу и бросать на берег. Взмолились рыбы, стали просить помиловать их.
— Достаньте мне со дна морского перстень с красным камнем, — отвечал кот, — не то всю рыбу из моря выловлю.
Бросились рыбы искать перстень и сразу отыскали его.
Кот опять зажал перстень в зубах и полез на верх башни. Добрался он до крыши. Там через трубу увидел Янека, прыгнул к нему и прямо на ладонь Янека положил волшебный перстень.
Янек надел кольцо, потер огненный камень и сказал:
— Хочу я вместе с моими друзьями — котом и псом попасть на опушку, где стоит хата-избушка, что голодных путников угощает, бездомных встречает.
И сейчас же ветер подхватил старого пса, пестрого кота и короля-мужика, пронес их над синим морем, над желтым полем и опустил прямо на зеленую опушку, на порог белой хаты.
Вошли они в хату. Смотрят — сидят люди за столами, обедают. Сел Янек в сторонке, тоже за еду принялся, а сам на людей поглядывает.
Старик с длинными усами зачерпнул ложку борща и сказал:
— Если бы королева Мармушка умела так вкусно стряпать, мы не потеряли бы нашего короля-мужика. Эх, жаль, жаль короля Яна!
Вдруг слышат они, кто-то скачет. Подъехал всадник к белой хате, соскочил с коня, вбежал в дом и крикнул:
— Беда! Король Бимбаши опять пошел войной на Закричали люди:
— Кто спасет от Бимбаши польскую землю?
— Где наш добрый Янек?
— Где король-мужик?
— Здесь я! — сказал Янек.
Выбежал Янек в поле, потер огненный камень и превратил колосья пшеницы в усатых русых воинов с длинными пиками. И повел свое войско на Бимбаши.
Долго бились они. Победил Янек Бимбаши, снова превратил воинов в колосья и вернулся в столицу. Вошел во дворец. Бросилась Мармушка к Янеку, но вдруг остановилась и заплакала:
— Простишь ли ты меня, милый Янек?
Улыбнулся Янек:
— Вытри слезы, Мармушка, поедем к моим родителям. Пусть порадуется Мешко-мужик, на тебя поглядит. А матушка Репиха тебя работать научит.
ЗОСЯ И ЯНИНА
Жила-была когда-то в горной деревеньке жадная богачка, хитрая Янина. Старых и малых в округе она провела, в зеленой пуще лисиц обманула и самого пана волка заставила поплакать.
Дом у Янины был черепицей крыт, ворота дубовые, ставни тесовые, в подвалах бочонки с вином и окорока копченые, а в амбарах зерна полным-полно.
Рядом с богатым домом Янины стояла бедная хатенка черным камышом покрыта, гнилым бревном подперта. И жила в этой хатенке вдова Зося и семеро ее детей. А есть-то им было нечего: в подвале — только мыши, а в амбаре пусто.
Под самый Новый год простушка-хлопотушка Зося в амбар пошла, метелочкой по сусекам муку подмела, в ларе наскребла, из последней муки каравай испекла.
А в соседнем доме, у Янины, дверь настежь, дым коромыслом. На всю улицу пахнет вареным и жареным. Музыка играет, гости пляшут краковяк.
Под вечер, когда метель, словно белая птица, полетела, вышел из лесу дряхлый старик.
Елки и березы ему в пояс поклонились, медведь проснулся, вылез из берлоги и руку деду лизнул.
Старик в деревню пошел, добрался до высокого крыльца, и стал просить богатую хозяйку:
— Ясная панна, позвольте мне переночевать в вашем доме!
— Уходи, откуда пришел! Мой дом открыт для богатых гостей! — закричала Янина и крепко захлопнула дверь — Чуть старику бороду не прищемила.
Ничего не сказал старик, только вздохнул и пошел в соседнюю хатенку, к бедной Зосе. Он открыл дверь, как раз когда хозяйка горячий хлеб из печи вынимала.
Не успел старик слово вымолвить, как Зося воскликнула:
— Пожалуйте к печке, добрый гость, здесь вы отогреетесь! Прошу! Садитесь ужинать. Только еда у нас простая: хлеб, да картошка, да меда ложка — давно к празднику; берегу.
Поблагодарил старик хозяйку, погрелся возле печки, сел за стол. Начался новогодний ужин — да какой веселый!
Старик на потеху ребятам то рычал мёдведем, то лисицей лаял, то шмелем гудел, то соловьем щелкал. За потехой время незаметно прошло.
Наступила ночь, старик уснул за печкой. А рано утром в путь собрался.
Зося схватила со стола последнюю горбушку хлеба — ничего не жаль для хорошего человека! — сунула в мешок старику. Тот ласково улыбнулся и сказал:
— Все, что ты начнешь сегодня утром делать, хозяйка, не окончишь до заката.
Удивилась Зося такому пожеланию, но не стала переспрашивать.
— Я приду сюда через год. Не говори обо мне никому! — Я сказал старик и скрылся, будто растаял среди белой метельной мглы.
Зося подошла к столу и руками всплеснула. За столом семеро детей, все есть хотят, а еды-то нет! Последнюю горбушку Зося отдала старику. Что будешь делать?
Да тут, по счастью, вспомнила Зося, что у нее в сундуке лежит тонкий белый холст.
Богатая Янина давно собиралась этот холст купить, да уж очень дешево давала. Тогда не соглашалась Зося, а теперь вздохнула, открыла пестрый сундучок, где лежал холст, и решила холст смерить, а потом и продать.
Стала Зося мерить холст. Мерит его, мерит, а смерить не может. Как молочный ручей, течет из сундучка белый холст.
Позвала Зося на помощь ребят. Ребята прибежали, стали матери помогать. Мерят холст, мерят, а смерить никак не могут.
Уж от холста тесно в хате стало. Холст, как снежные сугробы, на полу лежит, а полотняный ручей течет и течет из узорного сундучка…
Позвали ребята на помощь соседок.
Красное солнце к полудню пошло.
Зося мерит холст, ребята мерят, соседки помогают. Мерят холст, мерят, а смерить не могут.
А солнце к закату покатилось.
Уже и во дворе стало тесно. Вышли люди на улицу.
Зося холст мерит, ребята мерят, соседки помогают. Мерят холст, мерят, а вымерить не могут.
Красное солнце за горы закатилось.
Пестрый сундучок захлопнулся. Сели наземь Зося, ребята и соседки. Кончилась работа — измерили холст.
На девяти соседских подводах отвезла Зося в город свой тонкий широкий холст, на ярмарке холст продала. В деревню вернулась — новый дом себе поставила. Хозяйство завела — кур, поросенка, корову купила. Стала жить не широко, но с достатком. И такой же осталась доброй, работящей, приветливой, как и прежде: друзей угощала, соседям помогала, зла никому не делала.
Зосе никто не завидовал — все на ее житье радовались. Только жадная Янина, как лисица хитрая-прехитрая, как лисица рыжая-прерыжая, день и ночь голову ломала — все думала и никак надумать, угадать не могла, откуда у Зоей столько тонкого холста взялось.
Прошла весна красна, лето пролетело, и снова зима в ворота вкатила.