Страница 65 из 105
Син Тхэ Сун бросился к скале, заметив, что, если подрыть ее, то она рухнет и вода пойдет по старому руслу. Он быстро начал подрывать скалу мотыгой, чтобы спасти деревню и людей.
Син Тхэ Сун работал, не чуя усталости. Люди, увидев смелого человека, нерешительно начали к нему подходить, а иные, взяв мотыги, стали помогать.
И вот Син Тхэ Сун ударил последний раз по скале и как другие быстро отскочил в сторону. Скала в тот же миг под напором воды рухнула, чуть-чуть не придавив Син Тхэ Суна.
С ревом рванулся из теснины в старое русло поток воды. Маленькие ручейки побежали в клетки риса, и поникший рис начал подниматься вверх. Люди радостно устремились к своим маленьким чиби.
Тогда Син Тхэ Сун отошел к бамбуковой рощице, присел в тени отдохнуть. Смотрит — рукоятка отломилась от мотыги. Смотрит и глазам своим не верит: брал железо, мотыгу кузнец ковал из железа, а сейчас вместо мотыги в руках огромный кусок золота. В золото, там, где была рукоятка, вкраплен большой изумруд, такой прозрачный, словно это застывший гребень морской волны. И так далеко было все видно через него, будто далекое это находилось рядом.
Сидит Син Тхэ Сун, любуется самоцветом. И не заметил, как к нему подошли заокеанские воины. Увидели они золото и драгоценный камень — жадно загорелись их глаза. Заковали они Син Тхэ Суна в колодки и цепи, отняли сокровище, а его самого бросили в сырое подземелье…
Шли годы…
А в это время младший брат Син Тхэ Суна — трудолюбивый Сун Хон Сун любовно ухаживал за вишней. И не знал и не ведал он, что его брат страдает в неволе, заточенный пришельцами из-за океана. Дерево быстро разрослось, поднялось высоко, закрыло своими ветвями всю фанзу, укрыло весь участок, и однажды утром оно все порозовело от раскрывшихся цветов. Никогда еще никто в Стране утренней свежести[27] не видел такой большой вишни, такого обильного цветения. А когда наступило лето, огромные ягоды вишен закраснели так, что издали казалось, будто это огромный сад, покрытый пурпурным шелком, а не одно-единственное дерево.
Однажды поутру прилетела стая синих птиц. Видно, долго они летели и сильно устали. Сели птицы на дерево и начали склевывать вишни.
Увидел птиц Син Хон Сун, хотел спугнуть их с дерева, да подумал: «Может, и мой брат голоден и его кто-нибудь покормит».
— Хватит, а то все вишни поедим; у юноши ведь ничего, кроме этого дерева, нет, — проговорила вдруг человеческим голосом одна из птиц.
А Син Хон Сун им и отвечает:
— Ешьте, ешьте. Мой старший брат Син Тхэ Сун ушел на заработки и скоро вернется. Мы на его деньги как-нибудь проживем.
— Спасибо, добрый юноша, — ответила птица. — А теперь послушай, что я тебе скажу: скоро придет к тебе большое счастье.
Син Хон Сун горько усмехнулся в ответ и покачал головой.
— Никогда еще не было, чтобы в Стране утренней свежести счастье приходило бы в хижину бедняка. Это так же невозможно, как невозможно, чтобы солнце взошло с севера.
— Встань завтра пораньше и посмотри на север, — проговорила птица.
Улетели синие птицы.
С вечера юноша забеспокоился, как бы не проспать восход. Но потом подумал: «Не просплю. Я ведь привык рано вставать». Лег Син Хон Сун и заснул.
Встал младший брат очень рано, когда была еще ночь. Вышел из фанзы и стал глядеть на восток, с нетерпением ожидая восхода. Но солнце на востоке не всходило.
И тогда посмотрел юноша на север.
Небо на севере посветлело, потом заалело. И вот с севера взошло солнце. Оно осветило горы, сады, рисовые поля, реки. А рядом с солнцем сверкала Полярная звезда.
Такого еще никто и не видел и не помнил в Стране утренней свежести.
Взошло солнце с севера. Вдруг зашелестел в ветвях вишни ветер, небо затянулось сплошными тучами, засверкали яркие молнии. А когда рассеялись тучи, снова засияло солнце. Деревья, кусты, цветы были в дождевых каплях.
Юноша оглянулся и увидел: вишневое дерево стало еще гуще, чем раньше, все его ветки покрылись блестящими вишнями и на каждой ягоде сверкала капля росы, а рядом росли яблоки, груши, азалии. Под деревом стояла девушка в платье, как бы вытканном из цветов вишен.
— Привет тебе, юноша! — сказала она. — Зовут меня Ок Хва. Я давно тебя жду…
Син Хон Сун начал рвать вишни и угощать девушку.
…От жгучих лучей солнца, что взошло с севера, заокеанские воины бежали без оглядки, бросая свое оружие, и пытались уплыть за океан. Но они сделали столько зла людям, что это зло, тяжелое, как огромные камни, утянуло их на дно океана.
В тюрьмах и подземельях распались запоры, плотные каменные плиты дверей раскрылись, и на свободу вышли все честные люди, заточенные чужеземцами.
Вышел из подземелья и старший брат Син Тхэ Сун. Он похудел и постарел от перенесенных страданий, голова его стала совсем седой. И вот перед ним промелькнула синяя птица, махнула крылом и тихо сказала:
— Смотри, люди радуются, но они могут потерять счастье, им многое еще не видно, у них нет такого чудесного камня-изумруда, через который видно далеко-далеко… Торопись, твоя помощь будет им необходима…
И Син Тхэ Сун быстро направился к младшему брату. В своем кармане он опять нашел кусок золота с изумрудом: вместе со свободой к нему вернулось и его сокровище.
Син Тхэ Сун поднес волшебный камень-изумруд к глазам и застыл изумленный. Он увидел, что там, откуда только что поднялось солнце, сверкала Полярная звезда, трепетно вспыхивало северное сияние… Там был север… И вдруг он похолодел, взгляд его остановился на черной туче, что начала закрывать солнце. То была не туча, а крылатый дракон… Дракон пытался проглотить солнце… Син Тхэ Сун понял, почему торопила его птица…
Он обернулся, увидел старика-охотника, державшего стрелы и лук…
Быстро схватил Син Тхэ Сун лук, от костра поджег стрелу и пустил ее, огневую, в дракона…
Молнией — только от земли вверх — взвилась стрела и вонзилась в дракона.
Чудовище вздрогнуло, зашипело, рассыпалось и упало черным пеплом в море…
Только люди, не имевшие чудесного камня, не увидели за черными тучами страшного дракона. И не догадывались о подвиге Син Тхэ Суна.
Сокровище же свое Син Тхэ Сун отдал своему народу, чтобы люди могли так же далеко видеть, как видел и он. Он знал: если все делать для трудового народа, то и народ тебя не оставит в беде…
День этот был самым длинным, потому что много было счастья у всех честных людей.
И сколько Син Тхэ Сун ни шел по своей стране, повсюду он слышал радостные песни, музыку, счастливый смех, повсюду видел танцы, веселые улыбки на лицах. Гремели барабаны, пели флейты. И везде он слышал рассказ о том, что солнце в этот день над его страной взошло с севера. И ему вспомнилась старинная поговорка: «Как не прикажешь летящей птице, где ей сесть, так и солнцу не прикажешь, откуда ему всходить». А вот нашлась же такая сила, что заставила солнце взойти с севера!..
Лишь те, кто не встал в то утро по привычке долго спать, до сих пор жалеют об этом: ведь они не видели, как солнце взошло с севера.
Син Тхэ Сун с младшим братом Син Хон Суном зажили дружно и свободно. У младшего много детей, он женился на девушке, что стояла в то утро у вишни. Дети быстро выросли, они — умные, храбрые, привычные к труду. Они любят свою родину, знают, как за нее постоять в грозные дни.
Дядя Син Тхэ Сун много чудесного рассказывает своим племянникам о том, как люди великой северной страны помогли корейскому народу сбросить чужеземное иго…
Люди говорят и сегодня о том, что солнце, взошедшее с севера, солнце особенное — то была освободительная, справедливая армия Советского Союза.
И в том великая правда.
БРАТЬЯ
Было это в наши дни.
Отправился корейский юноша Цой Нам Чен в Великий Китай, чтобы пополнить свое образование. Он знал, что в такой стране есть чему поучиться, это ему часто говорил отец, да и он сам много читал об этом в старинной книге.
И вот Цой Нам Чен пришел в Китай и зачарованный остановился, рассматривая уходящую в голубую даль изгибами среди желтых гор знаменитую Великую китайскую стену… День Цой Нам Чен шел вдоль стены, другой и увидел огромную колонну из молочно-белого нефрита… Колонна была десять шагов в поперечнике и возвышалась высоко-высоко, вся покрытая кружевом искусной вязи. Венчали ее вершину легкие белоснежные с распростертыми крыльями лебеди. Подножие ее обвивали тонко вырезанные драконы из черного и пурпурного гранита. Из пасти каждого дракона вырывалось пламя. Каменные языки пламени, охватывая колонну, поддерживали снизу бледно-зеленую плиту в пять шагов шириною и в десять высотою. На плите той высечены золотые иероглифы. Это были древние письмена, но юноша Цой Нам Чен, хотя и с великим трудом, их прочел: