Страница 61 из 105
И вот сын Лю отправился в деревню, где жил Ма Дань-би, а сам Лю с четырьмя соседями зашагал по дороге, ведущей в главный город провинции Чжэцзян.
Однако, когда путники доплелись до ворот каменного дома начальника, Ма Дань-би там не оказалось.
— Видно, сын не застал его, — с огорчением сказал Лю. — Ма Дань-би занятой человек. Бедняков на свете много, а Ма Дань-би один…
Они подождали до полудня и пошли к начальнику. Должно быть, писарь еще не успел истратить серебряную монету, полученную от Лю. Поэтому он был милостив и пропустил крестьян к начальнику, всего только обозвав их земляными червями и оборванцами.
Увидев Лю и его земляков, начальник нахмурился.
— Почему так мало свидетелей?
— Господин начальник, — отвечал Лю, — вы велели привести моих соседей, вот они и пришли со мной.
— Для того, чтобы разобрать жалобу, мне нужны твои соседи и соседи твоих соседей. Потому что, если твои соседи подтвердят твои слова, то слова твоих соседей должны подтвердить их соседи.
— Смилуйтесь, господин начальник, — чуть не заплакал Лю. — Как же я смогу привести столько народу!
— Так и быть, — сказал начальник, — я позволяю тебе привести не всех соседей твоих соседей, а только по одному соседу каждого из твоих соседей. А так как мне надоело возиться с твоим делом, позаботься о том, чтобы все эти твои свидетели были здесь ровно через час и ни минутой позже.
— Но, господин начальник, — застонал Лю, — ведь до моей деревни три дня пути…
Начальник затопал ногами.
— Ты еще осмеливаешься возражать! Вон отсюда, пока я совсем не раздумал разбирать твое дело!
Лю и его земляки так испугались, что не успели опомниться, как очутились снова у ворот дома начальника. Тут они увидели не кого иного, как самого Ма Дань-би.
— Слишком поздно! — воскликнул Лю. — Теперь даже ты не сможешь мне помочь.
И Лю рассказал ему обо всем.
Ма Дань-би засмеялся.
— Все как нельзя лучше, а ты еще огорчаешься! Пойдем на базар, съедим по горячей лепешке, это займет не больше часа.
Ма Дань-би весело зашагал к базару. Лю и его землякам ничего не оставалось, как идти за ним.
Ровно через час они все уже стояли перед главным начальником.
— Сколько раз тебе нужно повторять одно и то же? — закричал начальник. — Я велел тебе привести соседей каждого из четырех соседей, а ты привел только одного.
Тут выступил вперед Ма Дань-би.
— Осмелюсь сказать, господин начальник, — заговорил он, — я живу дальше самого дальнего соседа Лю, даже не в той деревне. Так что мои показания понадобятся лишь в том случае, если вы захотите опросить всех жителей провинции Чжэцзян. А что касается вашего приказания, то оно исполнено в точности. Все требуемые свидетели стоят сейчас перед вашей милостью.
— Как так? — удивился начальник.
— Очень просто, — ответил Ма Дань-би, — вы велели, чтобы пришли не только четыре соседа Лю с юга, севера, востока и запада, но и по соседу каждого из этих соседей. Так и сделано. Вот спросим хоть Вана: кто твой сосед с севера?
— Чжан, — ответил Ван кланяясь-.
— Ас запада?
— Чэнь.
— Ас востока?
— Сюй.
— Ас юга?
— Лю.
Ма Дань-би повернулся к начальнику и сказал:
— Теперь вы видите, господин начальник, что Ван пришел не один, а привел своего соседа с юга. Вот он перед вами. — И Ма Дань-би показал на Лю.
Начальник не знал, что сказать. С одной стороны, его как будто провели, с другой стороны, все было правильно. Поэтому он промолчал.
Ма Дань-би заговорил снова:
— Спросим теперь Гао: кто твой сосед с севера?
— Чэнь, — ответил кланяясь Гао.
— А с запада?
— У.
— А с юга?
— Цуй.
— Ас востока?
— Лю.
Ма Дань-би поклонился начальнику и сказал:
— Вы можете убедиться, господин начальник, что и второй сосед, Гао, пришел не один, а привел своего соседа с востока. Вот он перед вами. — И Ма Дань-би снова показал на Лю.
Начальник вконец растерялся. А Ма Дань-би продолжал:
— Скажи ты, Цзяо, кто твой сосед с юга?
Но не успел Цзяо раскрыть рта, как начальник, у которого голова пошла кругом, замахал руками и закричал:
— Хватит, хватит! Я уже разобрался в жалобе. Пусть только свидетели подтвердят, что полем просителя Лю действительно издавна владел его род.
Дальше дело пошло без заминки. Слова просителя Лю подтвердили его соседи, а слова каждого из соседей подтвердил их сосед Лю.
Пришлось начальнику продиктовать писарю решение, в котором говорилось, что земля Лю принадлежит Лю.
Вот таков был Ма Дань-би. Недаром про него говорили бедняки, что ума у неге хватило бы на первого министра. Разве не так?
ПОЧЕМУ СОВА КРИЧИТ ТОЛЬКО НОЧЬЮ
Пошел как-то пестрый лесной голубь прогуляться. Шагает он по тропинке и вдруг видит — навстречу ему бредет рогатая сова с большим узлом на спине.
— Куда это ты собралась, сестрица? — спрашивает голубь.
— Да вот, решилась переселиться, — отвечает сова. Хорошее, просторное дупло было у меня на западе, а мышей да лягушек и не переесть! Не знаю, что ждет меня на восточном краю леса. Боюсь, плохо там будет.
— Так зачем же ты переселяешься?
— От обиды, — сказала сова. — Людям, видишь ли, голос мой не понравился. Только запою — они браниться начинают: ну, говорят, опять заухала да заскрипела, до чего же противный голос, просто хоть уши затыкай! А мальчишки камнями швыряют, один раз чуть лапу мне не перебили. Вот и приходится на старости лет покидать насиженное место. Не лишать же себя удовольствия спеть песню, другую.
— А голос у тебя, сестрица, и вправду противный? — спросил голубь.
— Что ты! Голос у меня хороший, громкий, — ответила сова. — Да вот посуди сам.
Сова пошире разинула клюв и оглушительно закричала:
— У-гу-у, ух-у-ух!
Голубь даже подскочил.
— Да, — подтвердил он, — голос у тебя действительно громкий. Но вот, что я тебе скажу, сестрица: напрасно ты переселяешься. На востоке твое пение понравится не больше, чем на западе. Постарайся лучше научиться петь по-другому.
Подумала сова, подумала и говорит:
— Твоя правда! Попробую изменить голос.
И она повернула назад, к старому дуплу.
Но изменить голос оказалось совсем нелегко. Сова пробовала и так и этак. Пела она громко и тихо, протяжно и коротко, тоном повыше, тоном пониже… Однако, как ни старалась, сова, все получалось на один лад. Ей самой ее песни нравились, а другим — нет.
Вот сова и решила петь только по ночам, когда все крепко спят. Ничего другого ей не оставалось.
Так-то!
ЯО — МЯГКОЕ УХО
В деревне Яоцзячжуан жил крестьянин Яо Эр-бао, по прозванью Мягкое ухо. И так это прозвище к нему пристало, что даже собственная жена и та, кажется, позабыла его настоящее имя. А все потому, что Яо Эр-бао верил каждому услышанному слову. Кто бы что ни сказал, как бы над ним ни пошутил, Яо — Мягкое ухо все принимал за чистую монету. А охотников пошутить в деревне находилось немало.
Как-то Яо — Мягкое ухо рубил перед своей фанзой хворост. В это время мимо проходил сосед Чжан. Остановился он и стал смотреть. А Яо положил хворостину поудобнее, размахнулся пошире и ударил топором изо всех сил рядом с хворостиной по камню. Топор сломался.
Взял Яо в руки сломанный топор, посмотрел на него к говорит:
— Что же теперь с ним делать?
Чжан сейчас же ответил:
— Я б на твоем месте его съел.
— Да разве топоры едят? — удивился Яо — Мягкое ухо..
— Если поджарить на кунжутном масле — ничего вкусней нет на свете! Был бы я богатый, каждый день ел бы жареное железо.
И что б вы подумали? Поверил Яо — Мягкое ухо и принялся поджаривать топор. Целый час жарил на сковородке. Потом попробовал и сломал зуб.
В другой раз послала его жена в лавку за маслом для лампы. Взял Яо — Мягкое ухо кувшин и пошел. Не прошел и десяти шагов, как повстречался ему сосед, по имени Ли.