Страница 18 из 105
— Вылезай, кума, давай побеседуем.
Вылезла кротиха, вся землей опсыпана, побежала к ежу на беседу.
— Поглядел я, — говорит еж-иглокож, — какая ты работница, и задумал одно дело.
— Что же ты задумал? — спрашивает кротиха.
— Хорошее дело. Да только не знаю, согласишься ты на него или нет.
— Если будет хорошо для нас обоих, почему не согласиться? — молвит кротиха.
— Давай работать вместе, — говорит еж-иглокож. — Ты распашешь поле, я его пробороню и засею. А пшеницу разделим поровну.
— Согласна, ежок-куманек. Будем работать вдвоем, дело у нас на лад пойдет. Я умею пахать, а боронить не умею, — ведь игл у меня нету. А у тебя иглы есть, зато нет у тебя таких крепких ног и когтей, как у меня. Друг без дружки мы не работники, а станем работать вместе да все поровну делить, вот нам и будет хорошо.
— Ну, значит, столковались, — говорит еж-иглокож. — А теперь поплюй себе на лапы и начинай.
Принялась кротиха за работу. Пахала день, пахала другой, вспахала поле. Дошел черед и до ежа. Свернулся он клубком и покатился по пашне. День катался, два катался, проборонил пашню своими острыми иглами, а потом посеял пшеницу.
Год выдался урожайный. Буйная взошла пшеница, заколосилась тяжелыми колосьями, ядреным зерном налилась — любо-дорого поглядеть.
Пришла пора снимать урожай. Сжали пшеницу, обмолотили, начали делить.
Взял еж-иглокож меру, насыпал в нее пшеницы вровень с краями и говорит:
— Это мне!
Потом насыпал меру до половины и подает кротихе.
— А это тебе!
— Почему ж ты себе берешь полную меру, а мне даешь половину? — спрашивает кротиха.
— Потому что моя работа потяжелее твоей, — отвечает еж-иглокож. — Я пашню боронил, все иглы свои обломал — ни одной целой не осталось.
— А я пахала, все когти переломала, — спорит кротиха. — Уж если судить по справедливости, так мне причитается побольше твоего.
Слово за слово, поругались кротиха с ежом, подрались, друг дружке в глотку вцепились.
На ту пору проходила мимо кума лиса. Услышала шум и прибежала посмотреть на драку. Развела лиса драчунов, села решать их спор. Сама судит, сама на пшеничку поглядывает.
Еж-иглокож стал рассказывать лисе, сколько мук он претерпел, пока боронил пашню, а кротиха показала свои когти — все поломанные.
Выслушала их лиса, усмехнулась лукаво себе в усы и говорит:
— Вижу я, оба вы хорошо поработали. И чтобы никого не обидеть, стану я вас судить праведным судом. Как присужу, так и будет. Согласны?
— Согласны, — отвечают еж-иглокож и кротиха.
— Вижу я, — говорит хитрая лисица, — что вы намолотили десять мер пшеницы, а солома — не в счет. Солому пусть возьмет ежка-иглокожка, чтоб ему полегчало немножко. Он, бедняга, совсем изморился, иглы свои переломал. Постелет себе соломки и будет спать на мягком. Кротичке причитается одна мерка пшенички. А для лисицы-сестрицы останется девять мер пшеницы — молоть на мельнице-водянице. Вот я вас и рассудила по правде!
Слушает еж-иглокож лису, а сам думает:
«Да, вот правда так правда! Прямая, как веревка в мешке».
Ушла хитрая лисица с полным грузом пшеницы. Тут кротиха и говорит ему:
— Вот видишь, кум еж, что вышло из нашей ссоры? Разделили бы мы пшеницу поровну, весь бы год были сыты. А сейчас остались ни при чем.
Вздохнул еж-иглокож.
— Выходит, что так, — говорит. — Правду сказывают люди: «Двое дерутся, — третьему пожива».
КУРИЦА И ОВЦА
В одной деревне собрались на гумне куры и овцы. Вот одна курица снесла яйцо и не успела сойти с гнезда, как принялась кудахтать. И кудахтала, и кричала, и хвасталась, что вот, мол, я снесла яйцо, и звала всех посмотреть, какое белое, какое красивое яйцо она снесла.
А рядом с ее гнездом лежала овца. Объягнилась она пригожим черненьким ягненком, да и лежала себе тихо-смирно.
Сошла курица с гнезда, подошла к овце и ну хвалиться:
— Что ж ты не подойдешь, не посмотришь, какое белое, какое красивое яйцо я снесла? Тебе такого во век не снести.
Овца ей скромненько отвечает:
— Это не беда, сестрица. Все мы даем хозяину кто что может. Ты вот снесла яйцо, а я принесла ягненка, и нечего нам с тобой хвалиться да хвастаться.
— Как бы не так! Как бы не так! — закудахтала курица.. — А ты знаешь, сколько стоит твой ягненок и сколько мое яйцо?
— Ну, уж это пусть хозяин скажет, какая чему цена, — ответила овца.
Услышал их разговор хозяин и говорит курице:
— Ишь, как раскудахталась! Хвалишься, что снесла яйцо? Да велика ли ему цена? Ягненок двухсот твоих яиц стоит. Уж если ты так расшумелась из-за одного яйца, что бы ты натворила, кабы принесла ягненка?
ПРАВДА И КРИВДА
Жили-были два брата, старший и младший. Старший любил говорить правду и жить по правде. За то его прозвали «Праведный». А младший любил врать да всякие злые дела делать, не правдой жил, а кривдой. Вот его и прозвали «Криводушный». Старший брат осуждал младшего, когда тот обижал людей, говорил ему:
— Не надо так делать, брат! Не ходи по плохой дорожке. Кривдой никому не сделаешь добра, кривдой никому не поможешь. Кто людям лжет, кто им зло делает, того они не любят.
Не хотел криводушный брат слушать праведного, просил его не говорить о правде, твердил:
— Э, братец, без лжи да без кривды на этом свете не прожить. Недалеко ты уедешь со своей правдой.
Вот раз стали братья спорить.
— На этом свете нет ничего лучше правды, — говорит старший брат. — Если люди перестанут жить правдой, ничего у них не будет и все на этом свете погибнет.
— Э, нет, братец, нет! Кривда лучше, кривдой легче добра нажить да по своей прихоти жить.
— Ну, коли, по-твоему, кривда лучше, — пойдем спросим людей. Послушаем, что они нам скажут.
— Пойдем, — говорит младший брат. — Но если они скажут, что кривда лучше, я тебе выколю глаза.
— А если скажут, что правда лучше, тогда я тебе глаза выколю, — говорит старший.
Побились братья об заклад и пошли спрашивать людей про правду и кривду. И вот видят они — едет по дороге поп верхом на коне.
— Давай спросим попа, — говорят братья, — кому и знать, как не ему. Послушаем, что он скажет… Доброй встречи, батюшка!
— Дай вам бог добра! — отвечает поп. — Куда путь держите?
— Не спрашивай, отче, мы сами хотим тебя кое о чем расспросить, — говорит старший брат.
— Ну что ж, хотите спросить, так спрашивайте. Коли знаю ответ, отвечу.
— Скажи нам, батюшка: кривдой лучше жить человеку или правдой? — спрашивает праведный брат.
— А на что вам знать?
— Да мы с братом побились об заклад, — отвечает Криводушный. — Брат говорит: правда лучше, а я говорю: кривда лучше. Вот мы тебя и спрашиваем, хотим послушать, что ты скажешь, как наш спор решишь.
— Ох, чада! Кривда лучше, — отвечает поп. — Кривдой и прокормиться можно и прожить на сем свете, как люди живут. А от правды толку мало.
Стегнул поп коня и уехал. А Криводушный обрадовался и говорит:
— Ну как, брат, слыхал? Говорил я тебе: кривда лучше, а ты все свое твердишь — правда да правда!
— Кто бы что ни говорил, правда лучше!
— Толкуй там! А теперь давай-ка я тебе выколю глаза, по уговору.
— Ну что ж, так тому и быть; пойдем под то дерево, там и глаза мне выколешь.
Неподалеку в поле росло большое дерево. Подошли к нему братья, и Криводушный выколол глаза Праведному, а сам ушел.
Стало смеркаться. Слепой влез на дерево переночевать. А под тем деревом в самое глухое ночное время собирались черти, и их главарь допрашивал одного за другим о том, что они сделали за день. Тех, кто ничего не сделал, он наказывал, а потом опять посылал чертей на работу — рыскать по земле и делать всякие пакости людям.
Настала полночь. Собрались черти под деревом. И главарь их явился.
— Все ли собрались? — спрашивает.
— Все собрались, — отвечают черти. Ну-ка, скажи, что ты нынче сделал? — спрашивает главарь у одного черта.