Кубик 6

Появлялся лабардан лабиринта. Чтобы видеть его, не нужно было закрывать глаза. Спереди он не был похож на что-нибудь, а боком не поворачивался.

«Лабардан, — бормотал про себя третий, — да здравствует лабардан. Слава лабардану. Спасибо лабардану за все». Лабардан дышал, темнота дышала. Третий остановился. В темноте было тепло и уютно. Он чувствовал себя, как должен чувствовать палец в теплой варежке рядом с другими пальцами. «Надо, однако, проснуться, — откуда-то со стороны пришла трезвая мысль, — пора зажигать свет».

Руки казались чужими и слишком длинными. Спички не зажигались. Не зря третий предпочитал кремень и кресало. Наконец, фонарь удалось разжечь. Стекло в нем было разбито, но нужные для работы части уцелели.

При свете третий увидел лицо человека Ю, и это было правильно, но солдат Аш первый и господин с черненым зубом сверх ожидания тоже были рядом.

— Однако, нас реально четверо, — сказал господин, — не так ли?

— Нет, — мотнул головой третий, — не хочу.

— В этой темноте нам не разделиться, — сказал господин, — поэтому придется на свету решать наши проблемы.

Рука третьего потянулась к револьверу. Был в барабане один патрон, был нож в сапоге. Но прибегать к силе не хотелось. Первый опустил руку. После совместного путешествия в темноту он чувствовал какое-то расположение к своим недавним противникам.

— Впрочем, кажется, есть способ, — сказал господин. — Я с фонарем становлюсь по одну сторону этого угла, вы со своей свечой — по другую сторону. Так, чтобы мы не видели друг друга. Я гашу фонарь, и мы оказываемся в темноте. После этого мы сразу зажигаем наши светильники.

«Откуда он знает, что у меня свеча?» — с подозрением подумал третий.

— И что будет? — произнес он вслух.

— Право не знаю, — улыбнулся господин, — но моя интуиция говорит мне, что стоит попробовать.

— С нами двумя понятно, а где в это время будут остальные двое?

— Во главе угла, там где сходятся стенки. Так что каждый из нас сможет видеть обоих, и наоборот.

— Я предпочитаю полагаться на собственные силы, а не на случай, который кончится неизвестно чем.

— Будете стрелять? — участливо спросил господин. — Перережете мне горло?

— Сделай, как он говорит, — попросил человек Ю, положив руку на плечо первого.

137

Пребывание в темноте было недолгим, а когда свеча разгорелась, третий увидел лицо человека Ю по другую сторону огня. И никого больше.

— Как это получилось? — удивился третий.

— Не знаю, — сказал человек. — Спасибо лабардану.

Третий огляделся по сторонам. Действительно никого не было вокруг. Сделал шаг, чтобы посмотреть по другую сторону угла.

— Не смотри туда, — сказал человек.

— Почему? — удивился третий. — Что такого я могу там увидеть?

— Не надо, — попросил человек.

— Ерунда, — отмахнулся третий и, подойдя, посмотрел.

В дальнем конце коридора он увидел свет фонаря и три уходящие тени — две большие и одну маленькую.

138

На что похож лабардан лабиринта? — четверо спрашивали друг друга.

— Нет таких слов, чтобы сказать, на что он похож, — сказал один.

— Нет такой вещи, на которую он был бы похож, — сказал второй.

— Он похож на белого верблюда с рогами во лбу, — сказал третий.

— А я сам лабардан, похожий на любого другого, — сказал пятый.

139

Вот слова, которые содержатся в слове ЛАБАРДАН, то есть которые можно составить из букв этого слова.

БАЛ, БАР, ДАР, ЛАД, БАРД, ЛАДАН, БАНДА, БАЛДА, БАРДА, АРБА, РАНА, БАДАН, БАЛАНДА.

Слева направо можно прочесть БАРАН, и потом — АРАБ, в обратную сторону.

Есть несколько слов, таких как РАБ, АР, БРА, еще не обнаруженных при составлении списка, поэтому не вошедших туда.

И еще больше других, пока еще не имеющих смысла, — РАДАН, БАРЛАН, АЛАДАР, АНДАЛА.

140

«Направо пойдешь, ничего не найдешь, налево пойдешь, совсем пропадешь».

Надпись была у развилки коридоров на письменном камне. Естественного происхождения крючки и черточки на его поверхности случайным образом сложились в буквы, а буквы — в осмысленную фразу. Так иногда бывает.

Эф третий прочел эту надпись, которая никем не была написана, — сперва про себя, затем вслух — и направился полевому коридору. Этот выбор в полной мере соответствовал его настроению. Человек Ю молча шел следом.

Прошли десять или одиннадцать шагов, и человек не выдержал.

— Обязательно ли нам идти этим путем?

— Неужели верить всему, что написано на стене? — усмехнулся третий.

— Мы больше рискуем, если не поверим этой надписи, чем если поверим, — возразил человек, — или ты опять скажешь, что я говорю ерунду?

— Я не говорил этого.

— Ты сказал.

— Я сказал «ерунда», но не сказал, что ты говоришь ерунду.

— Это одно и то же.

— Если бы я сказал «черт побери» это ведь не означало бы, что я действительно желаю, и все такое…

— А что бы это означало? Не скажи, что хорошее.

— Не знаю, — сказал третий, — нужно ли тебе было это все: чтобы я шел за тобой, догонял, возвращал обратно. Я, знаешь ли, думал, что ты, может быть, не по своей воле пошел с ними, а теперь сомневаюсь.

— У камня не может быть воли, — тихо сказал человек.

— Так уж буквально? — недоверчиво спросил третий.

— Почти. Ты ведь слышал о волшебных существах, исполняющих желания?

— Сказка о духе, живущем в лампе?

— Или о синей рыбке счастья, которая во всех сказках исполняет чужие желания, но ни в одной не делает что-нибудь по своей воле.

— Понятно, — сказал третий.

— А представь себе сказку, — сказал человек, — про человека, который искал духа лампы, но когда приблизился к нему, сам стал подобен такому духу.

— То есть, тебе все равно, где, куда и с кем?

— Не все равно, я ведь и человек тоже.

— Но ты ведь пошел за этим, который с черным зубом.

— Его зовут господин Че, — сказал человек, — и для этого варианта тоже была своя возможность. Независимо от того, нравился он мне или нет.

— Наверное, мне нет смысла спрашивать, насколько он тебе нравился?

— Не надо было тебе заглядывать за угол, — вздохнул человек Ю. — Я же просил.

— Мне лучше знать, что мне надо.

— Ты ведь еще и обругал меня.

— Я, знаешь, хотел уже бежать следом за той тройкой, чтобы еще раз разобраться вплотную, — признался третий.

— Ты и побежал, есть такой вариант, оставив меня одного, — сказал человек, — но тот, кто побежал, — сейчас это уже не ты, а кто был оставлен — не я.

— Я желал бы, чтоб никаких других вариантов не было, — пробормотал третий, — кроме того, в котором я живу. И если что-то было сделано, так я был бы уверен, что сделано именно это, хорошо оно получилось или плохо.

— Давай все же вернемся, пока не поздно, — попросил человек Ю.

— Не люблю возвращаться с пути, — сказал третий, но остановился.

Вдруг из темноты коридора послышался гул и скрежет, и пол в десяти шагах впереди осел вниз. Третий обернулся. Та же картина была позади. Подошли к провалу. Свет свечи не доставал дна. Противоположный край был далек — не допрыгнуть.

Звуки стали громче, потолок коридора пошел трещинами и начал медленно опускаться. «Написанному надо верить», — успел подумать первый, и в этот момент человек Ю быстро наклонился и задул свечу у него в руке.

В темноте бывшие до того скрежет и гул стали похожи на громкие голоса и стук барабанов, а потом затихли.

Третий осторожно сделал несколько шагов. Человек Ю тоже. Он был где-то тут — ближе, чем рядом.

— Нас двое? — спросил третий.

— Один, — сказал человек.

Медленно пробежал лабардан. В одну сторону, потом — в другую. У него были рога на голове, и на ногах — копыта.