Шиза

— Ну, так сказать, отчет может получить группа дознания разведки. — не унимался генерал.

А я сразу понял, куда он клонит. Он хочет поделить успех в этой операции между мной и разведкой. Какая-то тонкая игра, тихий союз между генералами, если «гражданский инспектор» тянет одеяло в сторону генерала внешней разведки. Дознаватели будут колоть переносчика, выуживая у него всё, ради чего он ходил на ту сторону. Потом генерал внешней разведки доложит выше, что он достал нужную информацию. А то, что это какой-то подполковник из научной части все придумал, завербовал, организовал перемещение сознания, всё это отойдет на второй план. Победу объявляют глашатаи.

— Так точно. С одним замечанием: дознаватели не умеют работать с бинарными личностями. — по роже генерала внешней разведки я увидел, что наступил тому на мозоль. Ничего, перетерпит. — Изначально план был составлен мной, подготовку объектов так же осуществлял я. Что же, мне и нести ответственность в случае, если операция не даст нужного результата.

Слово «ответственность» является четким барьером для инициатив. Оба генерала, наверное, быстро смекнули, что в случае провала особо поживиться будет нечем, зато можно разделить со мной гнев верховного за неоправданное доверие. Разведчик просто кивнул, а «гражданский инспектор» не стал дальше настаивать. Ну что же, ни одни вы, уважаемые командиры, умеете играть в интриги.

— Напомните, какие дальнейшие действия? — спросил генерал-квартирмейстер.

Ему забывчивость, пожалуй, можно в таком возрасте простить. План операции «Картотека» наверняка был у него в какой-нибудь папке под рукой, но зачем читать, если можно отчитать…

— Экстракция сознания азарийского пленника из нашего переносчика в его личное тело. Допрос обоих по отдельности. Сопоставление фактов из двух допросов. Подготовка отчета для ставки. — отчеканил я.

— А зачем в личное тело? — вмешался адъютант.

— Нужен допрос по отдельности. — стоило набраться терпения, поясняя одни и те же детали по нескольку раз. — Опять же для повышения уровня доверия. Возврат в личное тело — это одно из условий, по которым азарийский пленник согласился на сотрудничество.

— А что дальше с участниками операции?

— Ликвидация. — ни секунды не мешкая дал я ответ.

Честно говоря, я сказал то, что от меня хотели услышать. Хотя на самом схема была посложнее, а ликвидация планировалась позже.

— Что же, вот и решился вопрос, ради которого вас сюда приглашали. — смотря на меня, заявил адъютант. — Нужен был исполнитель финальной фазы. Вы вызвались сами. Вам и, так сказать, флаг в руки. Приступайте.

— Есть. — камешек на моей шее аккуратно распался на атомы.

Вот, значит, для чего вызывали. Выбрать, кто из ставки будет курировать последнюю стадию приемки переносчика и получение финального отчета. Никто, кроме меня, не изъявил желания. Слабая попытка генерала гражданских инспекций не в счет. Таким образом, вся ответственность ляжет на меня. А отчет верховному понесет, как я понял, адъютант.

Экраны кинескопов разом потемнели. Нет, не отключились, а просто сигнал трансляции был остановлен. Нечего мне больше было делать в такой высокоранговой компании. Красный маячок моей камеры тоже погас. Всё, можно выдохнуть. Я встал и отключил всю аппаратуру. Ну что, товарищ Титов, поздравляю вас, всё идет пока что по вашему персональному плану. И даже главные военные чины не смогли внести коррективы.

Как скомандовал адъютант, так я решил и поступить. Нужно было немедленно закрывать весь этот вопрос. И самому не терпелось, и оперативность в последствии порадует начальство. Поэтому я тут же скинул китель и напялил полевую форму, висящую в соседнем с кинескопами шкафчике.

— Машину через две минуты. — скомандовал я в коммутатор на столе и вышел из кабинета.

Всю дорогу до Сарданска я проспал. В машине меня всегда укачивало, особенно на хороших трассах. Спасибо генералу путей и сообщений, что могу скоротать время в пути, проспав всю дорогу. Даже прощаю ему его писклявый голос. Была еще одна причина, по которой я предпочитал спать: я не любил смотреть в окно авто. Всё, что я там видел, раздражало меня. Обшарпанные панельные серые многоэтажки с разноцветными заплатами балконов. Покосившиеся избы рядом, эдакие гномы-старики в окружении новых построек. Люди в одинаковой серой и черной одежде. Изрисованные дорожные указатели. Мусорные баки на обочинах, словно им нельзя было найти более укромное место. Грязный снег зимой и пыльная трава летом. Торнадо из оберток, обрывков бумаги и пыли. Впалые глаза людей, провожающих взглядами меня. Я решительно не понимал, как эти люди допустили такое состояние окружающего их мира. Этому миру нужно было преображение, этому миру нужны были новые люди.

Водитель разбудил меня, когда мы подъехали к первому пропускному пункту. У нас проверили документы, осмотрели машину и пропустили. На втором пропускном процедура повторилась, и мы въехали в город по восстановленному мосту. Еще недавно Сарданск был практически стерт с лица земли. Большинство зданий было разрушено, дороги напоминали решето из-за воронок. Но как только верховный принял решение о закреплении на этом плацдарме, город срочно начали восстанавливать. И даже наша подземная база теперь переехала в красивое здание на поверхности земли. Разрушенные многоэтажки сравняли с землей, мусор вывезли. А на их месте поставили быстровозводимые бараки и казармы. Вот на такое перерождение было приятно смотреть. И пускай говорят, что война лишь метод разрушения действительности. Нет, это еще и метод созидания новой действительности, нового мира. Эти же многоэтажки были посмешищем и частью убогости города, серые, невзрачные, с тряпками на балконах, с кривыми дверьми в подъезды. Они заслуживали уничтожения. А теперь на их месте зеленые, ровные, пропорционально сложенные ангары, чистые и ухоженные. Армия знает толк в красоте и лаконичности.

Машина эффектно затормозила с легким визгом шин перед крыльцом командного пункта. Мой водитель знал эту особенность прибытия начальства: если прибыть резко, словно гася ускорение, то это же ускорение принимает на себя встречающая сторона и начинает бегать, суетиться, спешить. И нужный эффект был достигнут. От крыльца к дери автомобиля подбежал солдат, открыл дверь и вытянулся по стойке «смирно». Я только начал вылезать с заднего сиденья, как на крыльце появилась делегация встречающих. Все чины, кроме той, которая была мне сейчас нужна. «Тётушка» не вышла. А ведь именно она была частично в курсе проводимой операции «Картотека», именно она получила второй прототип излучателя, именно она отправляла Левина в путь.

— Здравия жел… — начал полковник, позывной которого я даже не стал читать на нагрудной бирке.

— Отставить. — жестко остановил его я. — Уровень секретности максимальный. Очистить мой путь от персонала, оградить меня от контактов. Связь только через капитана научной части с позывным Тётушка.

Видя враз посеревшие лица встречающих я понял, что нужный эффект достигнут. Мне не нужны навязчивые или даже случайные свидетели, так что лучше их сразу отодвинуть на хорошую дистанцию. Сейчас всё решают не звания и ранги, а полномочия. Встречающие исчезли так же быстро, как и появились. А я прошел внутрь здания, отметился на пункте идентификации и направился в научную часть, пока не представляя, где она теперь находится. Эх, нужно было хотя бы полковника на крыльце спросить. Но на выручку пришли порядок и стандартизация. Нет ничего прекрасней простой прямоугольный формы армейских построек. Здания командных пунктов планировались по типовым проектам, и научная часть наверняка располагалась в правом крыле в самом конце длинного коридора.

Так и оказалось. Дверь с надписью «Научная часть» оказалась заперта, но после властного стука она отворилась без промедления. Стучать в двери, отсылать любопытных и резко тормозить — вся эта атрибутика нарабатывается с опытом.

— Капитан. — я кивнул ей и не смог удержать улыбку.

— Подполковник. — она так же ответила кивком и слегка склонила голову на бок, рассматривая меня.