Шиза

Как ни странно, но после этого самокопания, а так же после выкладки мудры Окно мудрости, стало гораздо легче. Я ведь уже жил с двумя личностями в голове, мне не привыкать.

— Эй, не вздумай там отхожее место устроить. — вдруг опять встрепенулась бабища из остановки, видимо почуяв мое присутствие сквозь стену.

Пора было сваливать. Не хотелось, что бы инцидент с моим припадком собрал других свидетелей, которых могла привлечь своими воплями эта злобная карга. Подняв выпотрошенные вещи и утрамбовав их беспорядочно в рюкзак, я по обочине пошел вдоль центральной дороги через поселок Черпаклы, который узнал перед приступом. Я, ну или тот, кто был во мне, похоже уже тут бывал.

Через час я был в Имбирске. Часов у меня отродясь не было, поэтому я часто вскидывал руку, что бы посмотреть на них. Повинуясь чужой интуиции, направился на автовокзал и хотел было сразу попросить в кассе билет до Сарданска, но что-то меня одернуло, и я остановился в паре метров от касс. Ну не может быть всё так просто. У меня же военное задание, я же на фронт должен пробраться, какой автобус в таком случае? Покрутив головой я нашел то, что обязательно должно было тут быть: карту с обозначением линии фронта и маршрутами пригородных автобусов. Война войной, а автобусы ходили по расписанию. На восток от Имбирска автобусное сообщение было налажено отлично, о чем свидетельствовали зеленые пунктирные линии аж до Нурлана. Но нам туда было не нужно. А на запад в сторону Сарданска, где ждала меня чья-то тётка, можно было доехать только до городка Инва. Оранжевая жирная линия буферной зоны была обозначена по реке Сухра, посередине между Инвой и Сарданском. Это была предельная граница, куда могло попасть гражданское население. А вот не менее жирная красная линия проходила через Шадым, Орозай, Сарданск и выше на север. Это и была линия фронта.

Теперь ясно представляя, что мне нужно, я взял билет до Инвы. Уже к вечеру я был в десяти километрах от конечной точки моего автобусного маршрута, на окраине поселка Аргат, решив не оставаться в городе на виду у военных патрулей. Ночевал я конечно же в лесу. Траву, лягушек да и прочий подножный корм есть не стал, заблаговременно купив на автостанции протеиновый батончик и маленькую бутылку воды. Засыпая я подумал, что это однозначно лучше, чем сидеть в больничной палате. Не хватало только разговоров на ночь с кем-то понимающим, с кем-то вторым «я».

Следующие два дня я шел пешком в Сарданск. Убивая время за раздумьями, я вспоминал прошедшие полгода, свое обучение, тот разговор с Титовым, благодаря которому я оказался здесь, людей, с которыми довелось встретиться. Вспоминал и рассказ майора о поколении людей с вымышленными личностями. За отсутствием лишнего времени, я так и не разобрался в технических деталях, не понял, как же они могли так массово общаться не видя друг друга. Майор говорил о терминалах, но военные вычислительные машины не были предназначены для гражданской связи. А уж что бы весь мир был подвержен такому синдрому, то тут одних военных терминалов мало. Упоминание этих «социальных сетей» в книгах, прочитанных мною когда-то, тоже не раскрывало всей картины. Зато в таком обществе я был бы нормальным, а не как сейчас, когда за нормальных считают только монолюдей.

Поля чередовались с лесом, лес после Сухры сменился моим любимым болотом. Сухру, я кстати, преодолевал вплавь, украв в ближайшем поселке полиэтиленовый мешок и несколько пластиковых бутылок для создания из них подобия плавсредства, в котором заодно спрятал одежду и рюкзак от намокания. На берегу реки пришлось немного посидеть в кустах, пережидая пока патрульный катер скроется за поворотом реки. Все таки граница буферной зоны охранялась. А вот поселок, в котором я воровал бутылки, был безжизненно пуст, так что это даже не кража была, а так, подбор брошенного. За рекой несколько раз натыкался на патрули, но вспоминая то, чему учили, прятался в траве или кустах, окутанных лианами хмеля. Засыпая вечером я снова думал о преимуществах романтики приключений над путешествиями в рисунок обоев под действием уколов. Для первого раза у меня достаточно всё гладко и легко получалось. К вечеру третьего дня своего путешествия я достиг своей цели, оказавшись на окраине Сарданска.

Подойдя к городу с востока, как вёл меня более менее прямой путь от Аргата, и перебравшись через небольшую реку по дырявому от попадания снарядов мосту, я спустился по насыпи и сидел под этим мостом около часа. Я чего-то ждал, сам не зная чего. Где-то вдалеке ухали взрывы, иногда слышалась стрельба. В ближайшей обозримой местности были видны полуразрушенные и уцелевшие многоэтажные дома. Стены украшали черные пятна копоти, словно картинки из классического психотеста Роршаха. Разбитые дороги с воронками на асфальте и обочинах. Ветер носил мусор по обожженной и выщербленной земле. Таким стало мое первое впечатление от войны: звук далеких взрывов, запах гари, Роршах на стенах и выжженная трава под ногами. То ли мой личный страх, то ли опыт переносимого альтера не давали мне выйти из укрытия. В конце концов меня отпустило, и я уговорил себя пойти искать точку назначения. Зря что ли я тащился сюда, что бы провалить задание отсиживаясь под мостом?

Необходимый мне Ярмарочный переулок весьма удачно нашелся сразу за железной дорогой, остатки которой опоясывали город. Название улицы я прочел на табличке, висевшей на единственной оставшейся стене одного из домов. Чуть дальше стояли еще почти целые многоэтажки, зияющие проемами выгоревших окон и идеально круглыми дырами от попадания снарядов или ракет. Как же можно было по жилым домам-то стрелять? «Тетка из Сарданска» должна была ждать меня в доме номер восемь, но оказалось, что дома такого уже не существует. На месте, где он должен был стоять, лежала груда обломков бетона и кирпича. Я в растерянности стоял и смотрел на поверженный дом, сомневаясь в адекватности выданного мне задания.

Но долго терзать себя сомнениями не пришлось. Как бы я ни старался передвигаться бесшумно, контролировать всё пространство вокруг себя, не оставаться долго на одном месте, сливаться с местностью, передвигаться быстро, всё же нашелся кто-то тише, незаметнее и быстрее меня. Я узнал это, когда мне в затылок уперлось что-то твердое, и характерно щелкнул предохранитель. Этот звук невозможно перепутать ни с чем.

— Кого-то ищешь здесь? — услышал я шепот за спиной.

Медленно подняв руки и не оборачиваясь я сказал, первое, что пришло на ум, понимая нелепость ответа:

— Да вот к тётке шел.

— А где живет твоя тётя? — без какого-либо удивления спросил шепот.

— Ярмарочный переулок, дом восемь.

— Как тебя зовут?

— Э… Э… Эрик… Левин. — всё же я струхнул и стал заикаться.

Вот тебе и «гладко и легко для первого раза». Теоретически я пришел с той стороны фронта, где должны были находиться наши военные силы. Но мало ли какие диверсионные группы шастают по городу. Тут я снова услышал щелчок предохранителя.

— О, да ты вообще быстро дошел. Можешь опустить руки. Пошли на опознание. — сказал человек за спиной уже нормальным голосом и выйдя из-за моей спины не оборачиваясь пошел вперед.

Это был невысокий мужчина в городском камуфляже играющего серо-зеленого пикселя и шлеме такой же раскраски. Пиксельный рисунок периодическим смещался по ткани, «играл» при изменении падающего света или окружающего фона, на котором находился боец, так что фигура казалась постоянно размытой. Серый броник, серая разгрузка стабильной расцветки. Свой автомат он закинул на плечо. Я даже не успел удивиться его беспечности, с какой он открыл мне свою спину, как сзади сказал уже второй голос:

— Только не дури. — и снова раздался знакомый щелчок. Да что у них за привычка такая, баловаться предохранителями? А когда я инстинктивно попытался повернуться, что бы посмотреть на говорившего, тот добавил: — Смотри вперед.

Меня продолжали контролировать. Похоже, это не они беспечные, это я зеленый. И странное ощущение: какая-то часть меня на это обиделась, а какая-то забавлялась ситуацией.