Страница 21 из 22
Она переплела свои пальцы с моими, и её улыбка стала шире.
— Я люблю его, папа. И уже давно люблю. Я буду с Остином.
До конца её жизни, если мне есть что сказать по этому поводу. Мы ещё не были там. Это были часы, хотя годы в процессе создания. Но скоро. Я ждал достаточно долго. Пришло время полностью погрузиться в её жизнь.
— Я знаю, что это неожиданно, но, пожалуйста… — она отстранила телефон от уха и стиснула зубы. — Он бросил трубку.
Мой телефон на тумбочке зажужжал.
— Это он.
Она вздохнула.
— Да.
Я отпустил её руку, перешёл на другую сторону кровати и ответил на звонок Рэя.
— Как долго ты трахаешь мою дочь?
— Это не твоё дело.
— Это точно моё дело. Я плачу тебе за то, чтобы ты защищал её, а не за то, чтобы…
— Я увольняюсь.
Клео ахнула и прижала руку ко рту.
— Прощай, Рэй, — я завершил разговор и отбросил телефон в сторону.
Твою мать. Всё быстро ухудшалось.
— О Боже, я не должна была ему звонить, — Клео запустила руки в волосы и зашагала рядом с кроватью. — Мне так жаль. Остин, мне так жаль. Мы могли бы держать это в секрете, и он бы не узнал.
— Я не буду держать это в секрете.
— Но…
— Больше никаких секретов, детка.
Её руки упали, и она повернулась ко мне лицом.
— Хорошо.
— У нас всё будет хорошо.
Телефон зазвонил в её руке, и она посмотрела на экран. Она колебалась, долгое мгновение, прежде чем принять вызов.
— Да?
Раздался голос Рэя, когда он начал очередную лекцию. Я не уловил всего, но в основном он ставил под сомнение её жизненный выбор.
Она закрыла глаза, её тело напрягалось с каждой секундой. Пальцы на её свободной руке сжались в кулак.
— Стоп! Просто остановись. Когда ты стал таким человеком? Когда ты перестал меня слышать? Я знаю, что ты любишь меня и хочешь для меня лучшего, но это моё решение. Я люблю Остина. Это не было чем-то, что мы скрывали от тебя годами. Мы не прятались за твоей спиной. Эта поездка в Монтану свела нас вместе, и я не собираюсь извиняться. Я люблю его. И если ты принимешь его увольнение, то можешь принять и моё. Я увольняюсь с позиции твоей дочери.
Я боролся с ухмылкой. Клео любила Рэя, несмотря на их разногласия. Она могла избежать Рождества, но никогда не уволилась бы с позиции его дочери. Угроза была высказана, но мы все знали, что она не продлится долго.
Так же, как я знал, что Рэй вот-вот сдастся.
Он любил Клео больше жизни.
Его ответ был приглушенным, но когда её пальцы разжались, а плечи опустились, я понял, что он её услышал.
— Да, мы можем обсудить это позже, — сказала она. — Но не завтра. Мы вернёмся домой, а потом я пойду в пекарню, чтобы испечь Остину кексы. После этого мы придём на ужин.
Блять, я любил её.
— Хорошо. Пока, папа. Счастливого Рождества, — она закончила разговор, отложила телефон в сторону и пожала плечами. — Никому из нас нельзя увольняться.
Я откинул голову назад и рассмеялся, затем обогнул кровать и заключил её в объятия.
— Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — Клео обхватила меня за талию и прижалась ухом к моему сердцу. — Хочешь, я закажу еду в номер?
— Пока нет, — я схватил простыню, накинутую на её тело, и стянул её, а затем сделал то же самое со своим полотенцем. — Счастливого Рождества, Клео.
Она встала на носочки и улыбнулась мне в губы, проведя рукой по моему бедру.
— Счастливого Рождества, Остин.
Это было то, что мы никогда не забудем.
* * *
— Я думаю, что нам стоит сюда вернуться, — сказала Клео, оглядывая холл гостиницы «Элоиза». Улыбка на её лице не сходила с лица всё утро. Когда мы вместе принимали душ. Когда мы собирали вещи. Когда мы выезжали из номера 410. И сейчас, когда мы ждали автобус отеля, чтобы отвезти нас в аэропорт.
— Мне нравится Куинси, — она прислонила голову к моему плечу. — Может быть, мы могли бы сделать это ежегодным. Мы могли бы приезжать сюда каждое Рождество.
— Каждое третье.
— Каждое второе, — возразила она.
Я бы приезжал сюда каждую зиму и отмораживал себе задницу, если бы она этого хотела.
— Каждое четвёртое.
— Компромисс так не работает.
Я усмехнулся.
— Я буду дарить тебе каждое третье Рождество с летними поездками между ними.
Она протянула руку.
— Согласна.
Я взял её руку и поднёс костяшки пальцев к губам, как раз, когда подъехал автобус. Мы вернёмся в Куинси, в этом я не сомневался.
Я был обязан этому городу, этому отелю, своим будущем.
Я был обязан Куинси за Клео.
ЭПИЛОГ
Клео
Два года спустя…
— Это не то, о чём мы договаривались, Остин.
— А вот и то.
Он держал руки на бёдрах, стоя напротив меня на кухне пекарни.
— А вот и нет.
Я покачала нашего сына на своём бедре и сделала успокаивающий вдох.
— Ты сказал шоколадный.
— Я сказал ванильный.
— Нет, не сказал.
— Я сказал, детка. Я сказал ваниль.
Он взял один из моих шоколадных кексов из коробки и провёл пальцем по глазури. Медленная ухмылка расплылась по его лицу, когда он слизал её.
— Но я возьму их в офис. Ребята съедят их.
— Ты лжёшь…
Я потянулась к тряпке на стойке, готовая бросить её ему в лицо, но Остин оказался быстрее. Он выхватил её прежде, чем я успела её схватить.
Шон ворковал, прежде чем засунуть кулак в рот, покрыв слюной костяшки пальцев.
Я подошла к холодильнику, распахнула дверцу и достала один из его прорезывателей. У него ещё не прорезались зубы, но он любил засовывать в рот всякие предметы, и я предпочитала продезинфицированные игрушки его пухлым пальчикам. Я протянула ему кольцо и вытерла его кулак.
Пока я заботилась о нашем сыне, Остин поглощал кекс, который я испекла специально для его матери.
Она работала в Рождество, и Остин хотел принести ей сегодня что-нибудь сладкое. Сладкое — это то, в чём я блистала, поэтому я пообещала позаботиться об этом, приготовив полдюжины шоколадных кексов, без посыпки и начинки.
Именно это он и попросил, о чём я ясно помнила, потому что это были его любимые кексы. Я должна была догадаться, что он что-то задумал, чтобы получить дополнительные кексы. Мы были так заняты подготовкой к праздникам, что за последние две недели я не принесла домой ни одного из его любимых кексов.
Дверь на кухню открылась, и вошла Бринн.
— Фух. Я только что перевернула табличку и заперла дверь.
— Спасибо, — я улыбнулась ей. — Сегодня было сумасшествие.
Из-за предновогоднего ажиотажа, которого мы ожидали, мы были заняты весь день. Мы почти исчерпали все запасы на витрине, хотя, к счастью, там было много ванильных кексов, которые я могла украсть для мамы Остина. Мой муж хранил шоколадные кексы для себя, потому что он ни за что не поделился бы ими со своей командой. На этой неделе он пробегал две лишних мили каждый день, только чтобы съесть все шесть кексов.
— Не могла бы ты собрать коробку с шестью ванильными кексами до того, как уедешь домой? — спросила я Бринн.
— Без проблем.
Она подошла ближе и пощекотала ногу Шона.
Я могла бы сама уложить кексы, но пока не хотела отпускать Шона. Он был дома с Остином весь день, пока я была на работе, и я соскучилась по нему.
В три месяца Шон уже был миниатюрной версией Остина. У них были одинаковые тёмные волосы и кофейно-коричневые глаза. Нос Шона больше походил на мой, но он был маленьким, и кто знал, как он изменится по мере роста.
— Как он сегодня? — спросил я Остина.
— Хорошо, — он слизал последний кусочек глазури со своего большого пальца, а затем выбросил обёртку от кекса в мусорное ведро. — Мы ничего особенного не делали. Он играл в своей коляске, пока я тренировался. Потом мы вздремнули. Сегодня он какой-то суетливый, и у него насморк. Может быть, он простудился.