Облачное счастье

В голове давно не осталось ни одной мысли — всё сосредоточилось на ощущениях. Таня сходила с ума от ласк Егора, особенно от движений его языка, которым он творил совершенно невероятные вещи, возбуждая её до предела — настолько, что Таня почувствовала, как влага течёт по ногам, и услышала подтверждение от Егора — он прошептал, касаясь горячим дыханием прохладной кожи ягодиц:

— Танюш, мокрая такая… Но ещё не кончила…

Он вновь вонзился языком внутрь неё, одновременно с этим начиная сильно растирать клитор круговыми движениями пальцами одной руки, а пальцы другой медленно погружались в тело Тани, периодически двигаясь и раздвигаясь, расширяя стенки влагалища. Таня дрожала от напряжения, которое уже скопилось в ней в огромном количестве, и едва не упала, ощутив обжигающую волну удовольствия — она сожгла это напряжение, смыла его, причём в буквальном смысле — Тане показалось, что между ног у неё начался дождь…

— Умница, — хмыкнул Егор, плавно заходя в её дрожащее тело, а потом задвигался резко и сильно, проникая до предела, и Таня чуть слышно вскрикнула, ощутив вторую волну мощного оргазма. — Тише, Танюш, тише…

Она старалась тише, даже прикусила себе руку, чтобы не кричать, только стонала протяжно и жалобно, пока Егор двигался в ней всё быстрее и быстрее, всё лихорадочнее и жёстче — и когда он наконец остановился и шумно, хрипло задышал, пронзая её тело в последних судорожных фрикциях, кончила в третий раз и непременно упала бы, если бы не его крепкая рука, которой он придержал Таню за талию, не давая свалиться кулем на пол.

Она даже сказать ничего не могла — настолько растеклась и физически, и эмоционально. Этим сексом Егор превратил её в какое-то желе, состоящее лишь из одного абсолютного удовлетворения. Никаких сомнений и тревог не осталось.

— Мыться и спать? — спросил он, поворачивая Таню лицом к себе и по-прежнему придерживая за талию, помог выпрямиться. Улыбнулся, посмотрев на её мокрые щёки, аккуратно вытер их ладонями. — Ты всегда плачешь во время оргазма, поэтому симулировать у тебя не получится.

— Да я никогда с тобой и не…

— Я знаю. — Искренняя улыбка стала шире. — Идём, Танюш. Я устал ужасно, дико спать хочу.

— Да-да, идём…

«А с Васей я часто симулировала», — подумала Таня и досадливо поморщилась. Теперь, после всего случившегося между ней и Егором только что, она ещё сильнее жалела об утренних откровениях про Ясю. Если Егор узнает… ему будет очень, ну просто очень неприятно. И даже не потому что Таня сказала Василию правду, а потому что не призналась в этом поступке ему, Егору.

Но как тут признаешься? Он же обидится и уйдёт, а Таня… нет, меньше всего на свете она хотела потерять его.

Может, Вася не вернётся?..

.

Уже лёжа в кровати и пытаясь уснуть, прислушиваясь к ровному дыханию Егора — он, в отличие от неё, уснул мгновенно, как будто кто-то выключил рубильник, — Таня вспоминала, как они познакомились.

Яське тогда как раз исполнилось три месяца…

9

Таня. Прошлое

… Старенькие электронные часы светились тусклым жёлтым светом. Таня в последнее время ненавидела этот свет. Несколько раз за ночь приходилось щурить глаза, чтобы узнать, в котором часу Яська запросила поесть. Обычно этот маленький комочек начинал кряхтеть после полуночи, а потом ближе к четырём часам утра.

На часах тускло горело 3.44, Таня буквально за волосы подняла себя с постели и босыми ногами протопала к кроватке, где мяукал её голодный котенок.

— Ну что, Яська... Опять не спится?

Ангелочек в белом слипе с розовыми собачками, энергично размахивая крепко сжатыми кулачками, два раза вздохнул и залился в жалобном крике. Желание дочурки поесть Таня давно научилась определять. Голос голодной Яси в начале подрагивал, а потом следовало протяжное «у-а-а», и так повторялось с каждым разом всё громче и настойчивее, пока Яся не получала желаемое.

— Ну иди ко мне, троглодит.

Таня положила малютку рядом с собой на кровать, подложив под её бок подушку для надёжности, и дала Ясе грудь. Тут же настала тишина, слышались только причмокивания.

На часах было 3.59, когда наевшаяся малышка крепко заснула; не в силах переложить её в кроватку, заснула и Таня.

.

Несмотря на ночные пиршества, Яська просыпалась рано. Обычно около шести утра Таня ощущала активную возню рядом с собой. Темнота за окном давила свинцом на глаза, и было практически невозможно их открыть. Но для мамы не может быть ничего невозможного. Кое-как стряхнув сон, Таня, умостив подушки под спину, садилась в постели и принималась кормить Ясю.

Это было лучшее время за весь день. И не только потому что Таня чувствовала облегчение, как только налившаяся и оттого болезненная грудь опустошалась. В эти блаженные моменты, когда пахнувшая молоком Яська спокойно лежала у неё на руках, Таня ощущала невероятную нежность и в то же время осознавала собственную силу и цельность, пришедшие к ней с появлением этого крохотного беззащитного существа. Она чувствовала, как любовь незримым потоком перетекает из неё в малышку. И возвращается обратно, заполняя светом её истерзанную душу.

За прекрасным следовал ряд неизбежных естественных процессов. Яся ела семь или восемь раз за сутки, а потом практически сразу наполняла подгузник. Таня умывала дочку, меняла подгузник, а затем, уложив Ясю в кроватку, наконец добиралась до ванной сама. После умывания хотелось заварить себе чай, но Яся нередко нарушала её планы. И Таня с полотенцем в руках неслась к дочурке, издававшей звуки, больше похожие на визг болгарки, чем на крик новорожденного младенца. Прижимаясь животиком к тёплой маминой груди, Яся успокаивалась, но стоило опять положить её, крики повторялись.

Так Таня узнала, что такое колики. Сначала они возникали раз в пару дней, затем стали приходить всё чаще и чаще, и ничто не могло с ними справиться. Помогало только мамино тепло. Поэтому Таня носила Ясю на руках целыми днями.

Помочь ей было некому. Бабушка старалась приезжать хотя бы раз в неделю на выходные, но так получалось не всегда — она ещё не вышла на пенсию, на неделе уставала и, бывало, плохо себя чувствовала. Приходилось везде успевать самой, благо перед родами, начитавшись советов в интернете, Таня сделала много заготовок для морозилки, и первое время хотя бы с готовкой было попроще. Но запасы таяли. Когда дома была бабушка, Таня брала машину и ехала за продуктами, стараясь привезти как можно больше. Но всего не купишь, и на неделе она обязательно заходила с коляской в ближайший продуктовый магазин. Хорошо, что Яся на прогулках исключительно спала.

А вот дома... увы, но к третьему месяцу Таня начала забывать, каково это — когда ребенок спит днём в кроватке. Яся делала это неохотно, зато уже вовсю проявляла интерес к зайчикам на мобиле и могла подолгу стучать по ним, прислушиваясь к гремящим звукам, что издавали пластмассовые ушастики. Но потом ей надоедало, и она снова просилась к маме на ручки.

Таня бросала все дела и вновь мчалась к малышке. В конце концов она всё-таки вспомнила про подаренный слинг и запихнула Ясю туда. Это немного развязало ей руки.

И так каждый день. Каждый день мамы, особенно мамы одинокой, которую никто не может заменить хотя бы на полдня — это день сурка. Есть только ребёнок и бесконечная череда хлопот. И невыносимо молчащие стены.

.

В тот день должна была приехать бабушка, и Таня мысленно продумывала план действий. Кроме домашних забот, были дела и по работе. Да, Таня продолжала работать удалённо несмотря на декрет. Конечно, объем был минимальный, но совсем без дела она не могла позволить себе остаться.

На последних курсах института Таня устроилась на крупную фирму, занимающуюся продажей крупной бытовой техники. Через некоторое время, когда Таня набралась опыта, её сделали менеджером по работе с клиентами — она занималась их поиском и заключением договоров. Зарплата была более чем достойная, и Таня с помощью брата смогла выплатить первый взнос за двухкомнатную квартиру в области. Даже отложила небольшую сумму на первое время после рождения Яси.