Страница 25 из 32
Теперь он смотрел на всё иначе. Вспоминал последнюю встречу и то, какой Таня тогда была сильной и решительной. Морально сильной, в отличие от него. Василий всегда считал её кроткой мышкой. Рыжей мышкой...
Глупый какой был... Она ведь его любила, а он играл с ней. В кошки-мышки... Как теперь его примет? Василий всё придумывал, что сказать, но ничего толкового в голову не приходило. Решил, что будет честен. И про жену расскажет, и про развод, и про психотерапевта...
Настоящая любовь и расстояние преодолеет. Только сейчас он это понял. Или думал, что понял.
Василий посмотрел на кошку в сумке. Она сидела, подобрав под себя лапки и блаженно жмурила глаза.
— А знаешь, как она у меня мышей ловит в доме? — не унималась бабуля. — Зверь! Не смотри, что маленькая, зато сильная какая!
Кошка открыла глаза — огромные хищные зелёные глаза, — и повела ухом. Маленькая, рыжая и очень красивая. И сильная. Зверь.
Так кто из них был мышкой, а кто кошкой?
.
Дом, в котором теперь жила Таня, находился в десяти минутах пешком от станции, в недавно отстроенном микрорайоне. Василий легко нашёл нужный подъезд и нерешительно дотронулся чуть замерзшими пальцами к кнопкам домофона. В голове был туман, мысли разбегались, и ни одну он не мог поймать. Он не знал, что скажет, но не уезжать же обратно?
Ему нужно было собраться. С собой, с мыслями, с сомнениями. Продумать ещё раз, что скажет Тане… Да и — половина одиннадцатого утра. Не рано ли? Может, она ещё спит? Всё-таки выходной, воскресенье.
Василий уже хотел отойти и отправиться на детскую площадку, посидеть немного там, подождать и подумать — как вдруг дверь распахнулась, едва не угодив ему в лоб, и из подъезда выскочила какая-то женщина. Извинилась, с недоумением посмотрев на застывшего возле домофона парня, и пошла по своим делам.
«Это судьба», — подумал Вася, решив, что лучше звонить прямиком в квартиру, а не в домофон, и нырнул в подъезд…
25
Василий. Настоящее
От воспоминаний о встрече с хахалем Тани — как она его называла, Василий никак не мог припомнить, — болела голова и почему-то желудок. Хотя последний, наверное, просто от голода. Утром Василий позавтракал, но на обед его уже не хватило — волновался. Перед Таней не хотелось ударить в грязь лицом.
В кармане зазвонил мобильный телефон, и Вася, взяв аппарат в руку, замер в нерешительности. Звонил отец, и тема разговора была заранее яснее ясного — куда ты, сынок, опять намылился, зачем взял отпуск на целый месяц, снова за старое взялся? Переубеждать — себе дороже. А рассказывать про Таню… нет, Василий был не готов. Можно было бы абстрактно, обтекаемо… хотя всё равно — нет, мама тут же захочет посмотреть и на девушку, и на свою внучку. Обрадует ли их наличие этого ребёнка на стороне, Василий не представлял. Внуков-то родители хотели, но не подобным образом, наверное?..
Всё же игнорировать звонок отца было глупо — в любом случае дозвонится и придётся поговорить — так что Василий снял трубку.
— Да, пап.
— Ну и в чём дело, Вась? — без приветствий тут же начал Ростислав Александрович. — Вчера с Петровичем по делу общались, он сказал, что ты заявление на отпуск написал. На 28 дней. Ты в городе вообще или где?
«По делу», ну конечно. Отец, как только выяснил, куда именно устроился Василий, сразу скорешился с заведующим отделением и периодически созванивался, интересовался, как работает отпрыск. Контролировал, так сказать.
— Не в городе. Пап, всё в порядке, не переживай. Хочу попробовать осесть здесь, в Москве, сейчас буду квартиру искать и работу.
На той стороне сигнала недоуменно помолчали.
— Белены обожрался? — проворчал отец. — На кой ляд тебе Москва, тебя в Питере плохо кормят, что ли? А, дай догадаюсь! Ты там девку себе нашёл?
— Пап…
— Вась, запомни, ни одна девчонка не стоит карьеры, — вздохнул Ростислав Александрович. — Надеюсь, что ты всё же одумаешься и вернёшься, четыре недели у тебя есть. Только ребёнка ей не заделай, ещё не хватает потом два десятилетия алименты платить.
Отец положил трубку, оставив Василия с ощущением, что по нему проехался каток.
Он убрал телефон в карман пальто и, оглядевшись, неожиданно заметил, что слева от него — там, где был вход на детскую площадку — под фонарём стоит знакомый парень. Тот самый, которого он видел в воскресенье у Тани, и потом пару раз, пока следил за подъездом, чтобы улучить момент для разговора.
Парень стоял, скрестив на груди руки, и зло ухмылялся. И по нему сразу было видно, что он нищеброд — и куртка самая обычная, чёрная, дешёвая и явно не новая, и на ногах старые стоптанные кроссовки, и сам по себе какой-то никакой. Обычные короткие тёмные волосы и безликие серые глаза, лицо незапоминающееся, да и ростом не вышел, на полголовы ниже Василия.
Однако было в нём что-то такое, из-за чего Василию вдруг стало страшно.
— Чего же ты отцу не сказал про внучку? — Голос парня сочился ядом. — Такая радостная весть, а ты промолчал.
— Пошёл ты… — процедил Вася и даже охнуть не успел, когда собеседник сделал стремительный шаг вперёд, схватил его за грудки и оттащил к ближайшей берёзе. Прижал к стволу и зашипел не хуже змеи:
— Обидишь их — убью, клянусь! Если увижу или узнаю что про тебя, потаскуна, в землю зарою и песочком посыплю, и плевать, что посадят!
— Да отвали ты! — Василий попытался его оттолкнуть, но парень легко перехватил его запястья — сильный же, сволочь! — и, держа их подальше от себя, продолжил:
— Руки не распускай! Тане и Яське нормальный человек рядом нужен, а не… говно в пальто! — И ещё раз повторил: — Обидишь — урою!
— А не боишься, что я на тебя заявление напишу? — фыркнул Вася с нарочитой насмешливостью — хотя на самом деле ему в этот момент было всё-таки стрёмно. Уж слишком зверское лицо было у Таниного хахаля.
— Ты-ы? — Парень расхохотался. — Да ну на х**. Ты — ссыкло.
И пока Василий обтекал после этого вывода, его собеседник отошёл в сторону и, усмехнувшись, быстрым шагом пошёл прочь. Вася оправил пальто, огляделся — кажется, никто не заметил их короткую перепалку, — и задумался, прижавшись спиной к стволу берёзы.
Судя по тому, что этот бешеный придурок пошёл не к Тане, а куда-то ещё, она дала ему отставку. Значит, и правда решила сойтись с Василием, просто устроила спектакль, чтобы цену себе набить.
Ну, это было предсказуемо.
Приободрившись этими мыслями, Василий направился к метро.
26
Егор
Встреча с Васей-фигасей оставила неприятное послевкусие. И не только потому что Егор после неё выкурил три сигареты подряд и выпил дрянной растворимый кофе, который стащил из Катиной заначки — она почему-то любила хлестать подобную бурду по утрам — но и потому что всё получилось не так, как хотелось. Совсем не так.
Он пошёл к Тане после работы, чтобы ещё раз поговорить — не выдержал. И не ожидал, что увидит её бывшего, выходящего из подъезда. И то, что разговор у них с Таней заладился, было понятно по его довольной, хоть и слегка тревожной роже.
Что ж, значит, она сделала свой выбор. Если бы это было не так, Вася-фигася выходил бы не с подобной мордой, а выкатывался недовольной колбаской.
Получается… всё, что было между ней и Егором — ложь с её стороны? То, как она признавалась в любви, говорила, что он самый лучший? И ещё утром в сообщениях умоляла ведь простить. Названивала. Неужели всё — ложь? И стоило только вернуться Васе, растаяла и радостно помчалась навстречу новым старым отношениям?
Всё это было странно. Что-то у Егора не билось одно с другим. Однако в то, что он по-прежнему может быть нужен Тане, он поверить боялся. Тем более, что она уже не писала на протяжении нескольких часов…
27
Таня