Страница 88 из 281
— Ну что тебе стоит, Марта?! Давай, по-быстрому перепихнемся, никто и не узнает.
— Ты отвратителен, Арчибальд! Иди, сначала помойся!
— Стерва бесплодная!
— Что?!
Марта замерла в дверях, недоверчиво смотря на Темного.
— А тебе не сказали в Ордене Молчащих? — комендант мстительно захохотал, завязывая штаны — Инициация ваша не просто так проходит. Плата ведьмы за овладение темной силой — бесплодие!
— Врешь! Эвета недавно была беременна! — отрезала Марта — Это все знают.
— Высшая ведьма может многое — ехидно кивнул Арчибальд — Но даже она не смогла выносить плод. И ты никогда не познаешь радость материнства. Зато я уж постараюсь доставить тебе радость, пока твои попутчики пируют. Ну же, Марта, не ломайся!
— Пошел прочь, тварь!
На глаза девушки выступили злые слезы, и она выбежала прочь из подземелья, проклиная про себя и подлую Эвету, скрывшую от нее правду. А заодно и всех Темных, которые исковеркали ее жизнь…
В город мы вернулись вечером следующего дня. Довольные и окрыленные удачей. Дом на хуторе нам сразу понравился, и мы его сняли, передав старосте деньги для хозяев. Небольшой, чистенький, с фруктовым садом вокруг. А главное — рядом ни живой души, хоть с магией тренируйся, хоть шумные спарринги устраивай. С проселочной дороги дом вообще не видно — густой лес прикрывает, с другой стороны — невысокий холм. Вроде, как и низинка, но сухая, без бочага. Лепота!
Со старостой договорились, что за пару монет его племянница будет убираться в доме в наше отсутствие. Ну, и готовить для нас, если вдруг понадобится. А пока припрятали на чердаке дома все оружие, собранное у бандитов — оно пригодится потом для подношения Айрану, когда мы его капище восстанавливать начнем. Заодно обсудили с Олафом и возможные места, где могут быть руины храма. Одно из таких мест, кстати, расположено в лесу неподалеку от снятого нами дома. Не факт, что там когда-то был храм именно бога Айрана, но вдруг повезет…?
Все еще бледный Эверс с утра показал нам место бандитского схрона, и мы конфисковали его содержимое. Деньги ограбленному крестьянину вернуть надо? Надо. Да, и остальным пострадавшим пришлось возместить ущерб, чтобы в наше отсутствие селяне над магом самосуд не учинили. А что? Имеют законное право. Так что лучше сразу уладить конфликт и выплатить компенсацию, чтобы все обиженные успокоились. Денег в схроне конечно же оказалось значительно больше, там даже лежало несколько золотых украшений и парочка магических кристаллов. Но я своей властью, естественно, все это забрал. Почти триста золотых орлов! Целое состояние. Кристаллы Эверс проводил долгим тоскливым взглядом — понятно, что он имел на них особые виды. Ничего, Лукас теперь найдет им гораздо лучшее применение.
Провели очередную тренировку, и я с радостью убедился, что мой вчерашний «призыв» ас-урума не был случайным. Меч теперь действительно легко перемещается в хозяйскую руку, при произнесении простейшей команды «ко мне!». И никаких тебе сложных заклинаний! Лукас все продолжает пребывать в шоке по этому поводу. Но поскольку об ас-урумах вообще мало что известно, мы так и не смогли решить — только мой меч такой способный, или у всех инисовских клинков есть такая важная опция? А вот максимальная дальность действия такого призыва пока не совсем понятна, нужно будет еще с этим немного поэкспериментировать. Зато выяснилось, что ас-урум реагирует даже на мою мысленную команду. Кажется, мой меч оказался намного круче, чем я считал, или это Айран постарался? Лукас склоняется ко второму.
Эверс на тренировке не присутствовал, нет еще к нему доверия. Мы его на это время отправили со старостой на телеге окрестные поля объезжать. Рана на культе мага затягивается рекордными темпами, так что Эверсу пора уже долги отдавать. Не хотел в армии служить? Твоя мечта сбылась — теперь ты будешь настоящим магом-агрономом! И не надо кривиться. А то ведь я и передумать могу — отпущу на все четыре стороны и выживай, как хочешь. Навредить-то мне ты теперь никак не сможешь. Лукас просветил нас с Олафом на счет действия этой клятвы — ее хрен обойдешь! Первое же попытка нагадить, и мага так скрутит, что небо с овчинку покажется. Такая же судьба ждет его и если он язык свой распускать начнет — боль такая, что сто раз пожалеет, что вообще рот открыл. И никакие ухищрения на клятву не действуют — магию не обманешь. А эльфийский амулет этим вечером вернулся к своему законному хозяину.
Пыльные и уставшие вваливаемся мы на постоялый двор. Приказчик уважительно кивает, приветствуя нас. Комнаты мы снимаем здесь не самые дешевые, да и ведем себя крайне прилично — не пьем, небуяним, гулящих девок в номер не тащим. И едим всегда у себя, не занимая по вечерам место в переполненном общем зале. По всем статьям получается, что постояльцы мы выгодные, побольше бы ему таких.
— Господин купец, вам тут оставили письмо.
Олаф степенно забирает запечатанную сургучем записку, но читать ее не спешит. Бросает на стойку медяшку, которая тут же исчезает в кармане приказчика. Заказываем себе горячую ванну и ужин на двоих в номер, поднимаемся наверх. Пока я скидываю надоевшие сапоги, разматываю портянки и с наслаждением вытягиваю ноги, Олаф успевает прочить короткое послание от Конрада. Бывший дворецкий просит о срочной встрече. Переглядываемся. Что-то нам обоим эта срочность не нравится, не к добру она. Но прогуляться до «Ржавого меча» Олафу придется, игнорировать тревожное послание нельзя. Горбун обещает обернуться по-быстрому, и оставляет меня одного.
Пока я отмокаю в бадье с горячей водой и съедаю ужин, Олаф успевает вернуться. По его задумчивому виду понято, что новости не сказать, чтобы плохие. Скорее уж неожиданные — старый дворецкий все-таки умудрился проговориться княгине Софии о том, что ее блудный сын скрывается в городе и вовсе не спешит показаться на глаза родителей. Оправдался Конрад тем, что матушка Йена места себе не находит и каждый вечер, роняя слезы, молится Единому о благополучном возвращении домой любимого сына. А тут еще счастливый случай — князь на пару дней уезжает из столицы по делам. Вот сердце старого слуги и дрогнуло — сдал нас княгине со всеми потрохами. Так, что теперь мне не отвертеться — завтра вечером матушка велела явиться пред ее светлые очи, пообещав, что князь о моем визите ничего не узнает.
Всю ночь я проворочался с боку на бок, обдумывая, как же мне завтра вести себя с совершенно незнакомой женщиной. Последние два года княгиня предпочитала жить в поместье на Коралловом побережье, а не в замке. Так что виделся Йен со своей матерью нечасто. Судя по его воспоминаниям, вины ее в этом не было, их близким отношениям препятствовал отец, считая, что жена слишком балует сына. А может, княжич просто успокаивал себя такими рассуждениями. Но сам Йен по матери скучал, без нее в замке стало совсем паршиво. Бастарды и так-то не ставили ни в грош княгиню, которой приходилось мириться с непрерывной чередой любовниц мужа, а уж когда та уехала, жизнь парнишки вообще превратилась в кошмар.
Отец посматривал на все издевательства над младшим сыном равнодушно, считая, что это закаляет характер княжича, и он должен научиться давать отпор своим обидчикам самостоятельно. Разница в возрасте — а Йен изо всех сыновей Альбрехта Тиссена был самым младшим — в расчет князем не принималась. Так что житье у парня было не сладким. Голодом его, конечно, никто не морил, и жил княжич в относительно приличных условиях, но тычков до последнего дня получал от взрослых братьев предостаточно. А глядя на господ, и слуги к юному Йену относились довольно пренебрежительно.