Страница 78 из 281
Глава 3
Мессир Вергелиус неспешно ехал во главе отряда паладинов, направляясь к княжескому замку Марциев по одной из главных улиц Верана. Солнечная летняя погода располагала к хорошему настроению и приятному времяпрепровождению. Хорошо бы сейчас оказаться в одной из тенистых беседок в парке резиденции Понтифика. Прохлада библиотеки в личных покоях тоже вполне подошла бы для отдыха от дел. Охлажденное фэсское вино, удобное мягкое кресло, да старинный фолиант, повествующий о давно минувших делах… На худой конец, сгодятся протоколы допросов за последний месяц. Но вместо этого он третью декаду вынужден носиться со своим отрядом по пыльным дорогам Микении и Фэсса в безуспешной попытке восстановить полную картину событий, не поддающихся никакой логике. Восстановить и составить, наконец, внятный отчет о своем расследовании для Апполинариуса.
Началось все с гневного послания князя Касиуса Марция Понтифику. В нем он обвинял регента малолетнего князя Микении графа Кауэра в потере контроля над вверенным его попечению княжеством. В результате чего на отряд, сопровождавший в поездке в Астиум наследника фэсского престола Густава Марция, было совершено нападение местных бандитов, безнаказанно промышляющих грабежом на дорогах Микении при полном попустительстве властей.
Весь отряд фэссцев погиб, включая и наследника, а выжить удалось одному единственному воину, который получил тяжелые ранения и сейчас находился на излечении у травника в какой-то глухой микенской деревне. Собственно, краткое сообщение от этого воина и положило начало всему расследованию. Кассиус Марций требовал у Понтифика провести тщательное дознание по поводу обстоятельств гибели своего сына, и назвать имена виновных.
Преступление и впрямь было вопиющим. О том, что на дорогах Микении творится полное беззаконие, давно уже ни для кого не секрет. Как и то, что за годы, прошедшие с момента смерти микенского князя, дела там пришли в полную негодность. Вергелиус не раз в душе проклял тот день, когда доверил своему кузену Кауэру регентство над малолетними наследниками, но что сделано, то сделано — на тот момент им с Понтификом это казалось наилучшим решением. Свой человек, безгранично преданный, сам уроженец Микении, знающий там всех и вся — что казалось бы еще нужно? Ну, поправь пошатнувшиеся дела своего родного графства и радуйся жизни! Но уже через пару лет это назначение перестало казаться Вергелиусу удачным. Кауэр вошел во вкус и начал откровенно набивать свои карманы в ущерб делам доверенного ему княжества. И ладно, если бы при этом кузен держал в строгой узде Микению, так нет — ума у него хватило только на то, чтобы задрать налоги до невиданных высот и разорить местных крестьян.
Еще пару лет такого «правления», и это княжество окончательно опустеет — микенские подданные разбегутся по соседним землям в поисках лучшей доли. Местная нищающая аристократия ропщет, жалобам на регента нет числа, а этот идиот на полном серьезе мечтает о том, как бы ему жениться на юной княжне, чтобы пожизненно обосноваться на микенском троне. Это при живой-то жене и наличии законного княжеского наследника. Того и гляди, этот дурак еще запросит у Понтифика разводной лист! И что теперь делать с зарвавшимся братцем — непонятно.
Вергелиус, конечно, прочистил ему мозги при недавней личной встрече, и даже пригрозил опалой от лица Апполинариуса, но надолго ли хватит его обещаний поправить дела в княжестве? Учитывая, что Касиус Марций уже перекрыл границу и запретил своим купцам торговлю с Микенией до тех пор, пока Кауэр не обеспечит безопасность на ее дорогах и не покарает убийц его сына. О дружбе и добрососедских отношениях двух княжеств теперь и речи быть не может. Как бы война не началась…
…Сказать, что князь Марций был в ярости — это ничего не сказать. Смерть старшего сына привела его в такое бешенство, что поставила под угрозу военные договоренности с Понтификом. Теперь Вергелиусу предстояло вывернуться на изнанку, но утихомирить гнев фэсского князя и убедить его оставить в силе все прежние соглашения.
Мессир наткнулся взглядом на траурные полотнища, украшающие окна и балконы веранских домов, потом скользнул глазами по хмурым лицам горожан, и едва заметно поморщился. Не было на них и тени былого почтения к паладинам, только страх и ненависть. Шпионы доносили тревожные вести о настроениях людей в Веране. Гибель наследника потрясла простых фэссцев, обострив и без того их непростое отношение к Понтифику — они прекрасно знали, чей человек исполняет обязанности регента соседнего княжества. Планы Церкви устроить новый поход на Инферно народ откровенно пугают — дураку понятно, что вся его тяжесть ляжет на плечи фэссцев, а церковники в случае неудачи, как всегда, отсидятся на своем Острове. Решимость Марция разорвать военные соглашения с Понтификом, сейчас одобряют все без исключения сословия — от простых ремесленников и крестьян, до аристократов.
…Князь принял высокого гостя в своем кабинете, даже не соизволив спуститься и встретить его в парадном зале. Да, и парадным зал теперь не выглядел. Прежде наполненный светом, льющимся из высоких окон и отражающимся в многочисленных зеркалах, сейчас он был погружен в сумрак — и окна, и зеркала были затянуты темной вуалью. Неслыханное неуважение к посланнику Понтифика и к нему лично Вергелиус проглотил, списав его на помраченный горем рассудок Марция. Молча проследовал за дворецким, велев управляющему позаботиться о своих паладинах. На парадной лестнице остановился у большого портрета погибшего наследника, перед которым лежали букеты цветов, перевитые траурными лентами.
Цветов было такое огромное количество, и среди них было так много самых простых букетов, по народному обычаю украшенных колосьями пшеницы, что сомневаться в любви фэсских подданных к княжичу Густаву не приходилось. Разговор с Марцием обещал быть очень нелегким.
Касиус и впрямь выглядел неважно. Осунувшийся, с темными кругами под глазами, фэсский князь производил впечатление человека, полностью потерявшего интерес к жизни. Хмуро выслушал искренние соболезнования мессира и, молча, кивнул ему на кресло, приглашая сесть. Вперился в него тяжелым взглядом, давая понять, что ждет от инквизитора рассказа о проведенном расследовании, и все политесы сейчас крайне неуместны. В принципе Вергелиусу было что рассказать Марцию о смерти сына, но готов ли он услышать его?
— Ваше сиятельство, сразу хочу сказать вам, с гибелью Густава не все так просто. Да, нападение лесных бандитов было. И почти весь отряд, сопровождающий княжича, был перебит. Тем не менее, вашему сыну и еще троим его спутникам удалось спастись и даже добраться до ближайшей деревни. А вот дальше… дальше начали происходить совершено необъяснимые события. И решающую роль в смерти Густава сыграли не бандиты, а загадочные путники, с которыми он встретился в лесу.
— Мессир… — Низкий голос Марция, перебивший инквизитора, прозвучал неожиданно и заставил напрячься. В нем Вергелиус без труда расслышал еле сдерживаемую ярость — Не стоит морочить мне голову. Мой сын погиб, но это не повод перевирать подробности его смерти. Я прекрасно знаю, что «загадочные путники» — это никто иные, как мой племянник Йен Тиссен с двумя своими слугами, и именно они спасли сына от смерти, перебив микенских бандитов.
— Откуда вам это известно?!
— Густав успел сообщить мне о своем спасении и о том, кому он обязан жизнью. А так же предупредил меня, что планы его меняются. С двумя воинами продолжать путь в Астиум было бы безумием, поэтому он благоразумно решил присоединиться к Йену, чтобы поехать с ним в Минэй и попрощаться с умирающим княжичем Ульрихом.