Страница 47 из 281
— Ну да, — понимающе кивнула Бренна. — Для них теперь дело чести выяснить, кто так грубо работает на их территории. Землю будут рыть. Ты вот что… — девушка задумалась — у нас же в магистрате есть свои люди? Поспрашивай осторожно об этих смельчаках. Поищем их тоже. Только аккуратно…
Невысокая белокурая женщина в зеленом дорожном костюме, осторожно постучав, зашла в кабинет князя Тиссена и остановилась перед его столом. Тот резким движением накрыл рабочий стол белой тканью. Но даже под ней просвечивали мерцающие зловещим светом камни.
— Альбрехт! Что происходит?! — Голубые глаза княгини умоляюще смотрели на мужа. — Я все бросаю, несусь с Кораллового берега в столицу. И что я узнаю по приезде?
— Что?
— Ульриху стало хуже. У него уже началась горячка. Он бредит.
— София, ты забываешься! Как смеешь ты упрекать меня? — князь грузно поднялся с кресла и тут же пошатнулся, схватившись рукой за его спинку. Он опять был изрядно пьян.
— Муж мой! — княгиня умоляюще сложила на груди руки — Ты бросил нашего младшего сына на Острове, старшего лечат какие-то шарлатаны.
Тиссен зло пнул ногой кресло. София подошла ближе, успокаивающе взяла мужа за руку.
— Альбрехт! Твои авантюры губят наших детей. И наше княжество. На нас ополчилась Инквизиция, ненавидят и боятся все соседи. Наш Ульрих умирает.
— Да он здоров как бык! Пойдем, навестим его.
Князь быстрым шагом вышел из кабинета и, пошатываясь, начал спускаться по лестнице. Княгиня не отставала и шла следом. В коридорах замка было все так же пустынно и гулко. Лишь где-то вдалеке церковный колокол отбивал полдень.
— Где эти проклятые лекари? — Альбрехт распахнул дверь комнаты сына и вошел внутрь. Похудевший Ульрих метался в горячке на большой кровати, застеленной медвежьей шкурой. Его рука почернела до плеча и дурно пахла под повязками. Но главное — чернота уже переползла на шею. Княгиня бросилась к сыну, стала вытирать ему лицо сухими полотенцами, что лежали рядом.
— София, сходи, поищи этих негодяев. — Тиссен сел в кресло и прикрыл глаза — Скажи им, что если Ульриху станет хуже, я посажу их на колья вдоль крепостной стены. Всех троих.
Княгиня, вытерев слезы, вышла прочь.
— Ты умираешь, сын…
— Я знаю, батюшка. — Ульрих попытался сесть, но не смог. — Прошу вас о последней милости.
— Какой же?
— Добейте меня своей рукой. Не оставляйте гнить заживо.
Князь задумался, но с решением не спешил.
— Как же здесь у тебя погано пахнет… — Тиссен подошел к окну, открыл створку, впуская свежий воздух — Есть одна возможность. Не знаю, понравится она тебе или нет.
— Говорите, отец!
— Есть один ритуал… Темный ритуал. Он описан в книге «Некромикон».
— В той, что вам доставил тот торговец под личиной?
— В той самой — князь подошел к сыну, присел на его кровать — ритуал называется Второе рождение. У него есть еще одно название. «Бесконечная ночь».
— Батюшка вы меня пугаете… — лицо Ульриха стало совсем бледным — Это же ритуал создания высшего лича!
— Именно! — Князь нервно потер руки и оглянулся на дверь — перед смертью я передаю твою душу в особый черный алмаз. Благо у нас есть один в сокровищнице. Потом ты умираешь. Я вынимаю твое сердце и на его место помещаю магический камень с душой. Там, конечно, есть некоторые тонкости — нужны страдания тела… То тебе сейчас и так достаточно плохо. Во время ритуала пьется особый напиток, сваренный из праха старых могил из некрополя темных магов и крови Аша.
— Демона?!
— Торговец передал мне небольшой сосуд с нужными ингредиентами — отмахнулся Тиссен. — Я думал применить их в деле усовершенствования Мерава, но раз такое дело…
— Отец, это ужасное святотатство! — попытался возразить Ульрих — После убийства паладинов Инквизиция…
— Да будь она проклята, эта Инквизиция! — взорвался князь — Мелкие пакостники, лизоблюды понтифика… С теми знаниями, что нам дают темные, мы бы летали из города в город по воздуху, лечили любые болезни, покорили природу и подчинили себе все силы магии.
Тиссен вскочил, начал ходить кругами по комнате.
— К Ашу этих святош! Главное, что ты, сын мой, будешь жив.
— Жив? — Ульрих без сил откинулся на подушки — Я буду ходячим мертвецом. Мать проклянет тебя. Церковь проклянет тебя…
— Ты будешь себя осознавать, у тебя будет память моего сына — вот что гораздо важнее их проклятий!
Тиссен вновь сел на кровать Ульриха и, помедлив, достал из-за пазухи серебряную фляжку, на которой была чеканка, изображавшая каргача. Открыл крышку и повел носом над фляжкой. Протянул ее сыну
— Здесь снадобье, которое я лично сварил. Это первый шаг…
— В Бесконечную ночь, — закончил за отца Ульрих, хватая фляжку левой рукой — За Тиссенов!
Приглашение на празднование Дня Воссияния Единого принес Дианелю личный секретарь Понтифика, и отказаться от посещения этого помпезного мероприятия не было никакой возможности. У людей в Светлых землях это один из самых почитаемых их Церковью праздников, посвященный сошествию Единого в этот падший мир. К тому же, Дианель уже практически выздоровел — целительский амулет прекрасно справился со своей задачей. Изображать и дальше тяжелораненого, увы, стало невозможно. Шпионы были здесь на каждом шагу, и как утаить от них тот факт, что посол вновь начинает каждое утро с часовой тренировки с мечами? А бросить эти тренировки тоже никак нельзя — поврежденные мышцы должны срочно восстанавливать свою эластичность. Здоровье для Дианеля было слишком важно, чтобы пренебречь им.
Ответ от повелительницы на его сообщение пришел почти сразу, и ее указания были однозначными: никаких соглашений с Верховным Понтификом. Первозерно находится в целости и сохранности — это главное. Значит, эльфы могут и дальше проводить политику невмешательства, игнорируя все призывы главы Церкви о помощи. Дианель лишь должен по возможности тянуть время, делая вид, что он выздоравливает и с нетерпением ожидает ответа от королевы. Но за это время Советнику нужно узнать как можно больше о происходящем в окружении Аполлинариуса и в землях светлых в целом. Для самого Понтифика ими была приготовлена убедительная версия причины задержки эльфов с ответом — Лилея назначила заседание Королевского Совета, чтобы обсудить предложения людей с главами светлых эльфийских родов. Откуда людям знать, что этот Совет давно уже превратился в пустую фикцию и ничего не решал. Созывая его, королева Лилея лишь поддерживала видимость соблюдения и почитания древних эльфийских традиций, на самом же деле все заседания Совета проходили полностью под ее диктовку.
Зато сколько пышных ритуалов и мероприятий проходило в эти дни в королевском дворце, с каким показным почетом принимали там глав светлых эльфийских родов, какие роскошные приемы и балы давались в их честь! И сколько громких, но пустых слов произносилось на заседаниях и во время торжественных обедов. Лилея благосклонно и внимательно выслушивала всех ораторов, с достоинством благодарила их за живое участие в судьбе Великого Леса и… продолжала делать только то, что сама считала нужным. А довольные главы родов разъезжались по домам, по-прежнему уверенные в своей значимости.
Прием, устроенный Понтификом в честь Дня Воссияния Единого, по пышности и благолепию мало уступал эльфийским, а в чем-то даже и превосходил их. Существенная разница была лишь в том, что, в отличие от Лилеи, Аполлинариус даже не считал нужным изображать соблюдение каких-либо приличий, и открыто выставлял себя единовластным правителем всех Светлых земель. Совет Десяти, который задумывался когда-то как противовес усилению власти Понтифика, и куда входили князья Светлых земель с магистрами всех Орденов Стихий, после захвата темными Сурана и Браора потерял сразу двух своих членов. Аполлинариус ловко воспользовался общей растерянностью и ввел в Совет главу Инквизиции, превратившейся к тому времени в полноценную тайную службу.