Страница 131 из 281
— Сними личину, Йен.
Да не вопрос… Молча, снимаю амулет, давая князю возможность насладиться видом моей шрамированной физиономии. Любуйтесь на здоровье, ваше сиятельство, не жалко! Надо отдать должное — на лице князя ни один мускул не дрогнул. Лишь изучил мои шрамы внимательным взглядом и кивком разрешил вернуть амулет на место.
— А теперь покажи мне свой удивительный меч и расскажи, как он к тебе попал.
Дался им всем мой ас-урум… Но делать нечего — рассказываю все по порядку, потом достаю меч из ножен и держа его на двух вытянутых руках показываю князю и Фридусу. Придворный маг только что не подпрыгивает от любопытства и нетерпения, рассматривая диковинку, а князь и вовсе протягивает руку, собираясь схватить ас-урум за рукоять. Нет, ну какая бесцеремонность-то…!
— Осторожно, отец! — меч предупреждающе полыхнул багряным светом, и рука князя застывает в воздухе — Он выбирает себе одного хозяина, и другим не дает к себе прикасаться, одному из инквизиторов такая оплошность чуть не стоило жизни.
— И что же с ним произошло?
— Получил удар молнией и потерял сознание. Остальных меч просто «покусал».
— Жаль, что он не поубивал всех этих псов Понтифика!
— Не могу не согласиться с вами, отец.
— Не любишь Инквизицию? — князь внимательно всматривается в мое лицо
— Терпеть не могу. И у нас с ними это взаимно.
Тиссен одобрительно щурится и, отойдя к столу, наливает себе вина в кубок. Одним махом опрокидывает в себя его содержимое, и лишь после этого кивает мне.
— Правильные слова, сын. Понтифик и его псы — наши главные враги.
А я продолжаю рассказ, тщательно избегая всяческих упоминаний о Лукасе и обходя стороной наши ирутские приключения. Меня послушать, так мы с Олафом вообще два ангела невинных — это Альтус устроил нам побег, а мы лишь послушно следовали его плану, удирая от Инквизиции. Дохожу до самого опасного места своего рассказа — сражения с инисами и гибели Густава. Иду как по тонкому льду — откуда мне знать, что уже донесли княжеские шпионы из Фэсса, и главное — что там накопал Главный Инквизитор в храме Айрана? Так что про обретенную мною магию пока молчу, а уничтожение инисов сваливаю на гнев и волю древнего бога. Кажется, князя и его придворного мага такое объяснение вполне устраивает, поскольку два клейма с ликами богов в эту ложь вполне укладываются. А заподозрить, что непутевый мальчишка способен завалить четырех инисов, им и в голову не приходит.
— Почему же сразу в замок не приехал?
— Боялся вашего гнева, отец. И стыдно было вас разочаровывать.
Тиссен делает вид, что и эти мои объяснения его устраивают. Но подспудно я уже чувствую то раздражение, которое он старается всячески скрыть. Не верит мне князь. Или верит, но не до конца. Да если честно, я бы на его месте тоже во все эти сказки не поверил, слишком уж благостная картинка у меня получилась. Ладно… будем решать проблемы по мере их поступления. Кажется, эта же умная мысль приходит в голову и князю, когда он взмахом руки отпускает меня.
— Ладно, сын. Успеем еще поговорить. Иди пока отдохни с дороги. И в город один не выходи. Да, и по замку тебе тоже лучше передвигаться с охраной. Так что сегодня же приставлю к тебе десяток Головорезов Эскела ради твоей безопасности.
— Спасибо, отец. Я могу идти?
— Иди.
Выхожу из кабинета князя и перевожу дух. Вот только надсмотрщиков мне и не хватало! С другой стороны — вполне понятно желание князя избежать открытого столкновения сыновей в своем замке. А в том, что Дитрих попробует мне отомстить за брата, можно не сомневаться. Ну, …хоть свидетели теперь под рукой будут, и за то ему спасибо.
— …Что скажешь, Фридус?
Стоило княжичу выйти из кабинета, как маска благодушия сползла с лица Альбрехта Тиссена, и князь хмуро уставился на своего придворного мага.
— А что я могу сказать? На мальчишке артефактов висит, как на опытном инквизиторе. И назначение некоторых я даже понять не могу. Сами знаете, я, скорее боевой маг, а там за лигу чувствуется рука отличного артефактора.
— Островного?
— Нет, топорную островную работу я бы узнал, но у Йена оттуда только его личина. Все остальное — что-то другое. И один из артефактов точно эльфийский.
— Эльфийский?! Откуда у этого паршивца может быть такая редкость, которую я и для Ульриха не смог достать? Остроухие продают их по баснословной цене, а Альтус мне написал, что дал мальчишке денег только на дорогу.
Фридус состроил сочувствующее лицо и притворно вздохнул.
— Это невольно наводит на мысль, что нашего бедного мальчика, видимо, кто-то завербовал, чтобы он доносил о том, что происходит в Минэе. А расплатился с ним дорогими амулетами.
— Мой сын шпион?! — Тиссен так сильно сжал золотой кубок, что тот просто смялся в руке.
— А у вас, князь, есть другие мысли? Ну, подумайте сами — как бы наш простодушный Йен смог ускользнуть с Острова под носом у Инквизиции, да еще утащить с собой бесценный инисовский меч?
Князь задумался на минуту, а потом зло грохнул кулаком по столу.
— Вергелиус, тварь!! Узнаю его змеиные методы! Только он мог подбить сына следить за родным отцом и доносить на него.
— Похоже на то… — с готовностью поддакнул придворный маг — Что теперь прикажите делать с княжичем, князь? Сразу в темницу его?
— Нет, не стоит пока, я по-другому разберусь с этим сопливым лжецом. Но глаз с него не спускать!
Покои Йена я нахожу быстро, его память мне главный подсказчик. На полпути встречаю Олафа. За все время моего отсутствия горбун не находил себе места от беспокойства. Стоит нам зайти в комнату Йена, как слуга огорошил меня неожиданными новостями:
— Княжич, вашей матушки в замке нет.
— Как нет?!
— Вот так. Говорят, что она срочно уехала на побережье и вернется только через несколько дней.
— Странно как-то… Зачем тогда ей было срочно вызывать меня в замок? А что Конрад говорит?
— Конрада и Терезы тоже нет в замке. Вроде как княгиня забрала их с собой.
Я молчу, пытаясь переварить новости. Олаф выжидающе смотрит на меня. А что я могу ему сказать? Что происходящее в замке нравится мне с каждой минутой все меньше и меньше? Он и сам это прекрасно понимает. Рассказываю слуге об «отцовском» снисхождении и его решении приставить ко мне охрану. Горбун хмурится:
— От бастардов "Головорезы" вас не спасут. Им дадут денег, и они просто отвернутся.
— Да ладно, главное пусть потом подтвердят, что не я эту заваруху начал.
— Без меня теперь ни шагу, княжич!
Я вздыхаю, не оценив такую самоотверженность преданного слуги.
— Олаф, они дворяне, хоть и бастарды. Ты же не можешь поднять на них руку, тебя накажут.
— Плевать! Зато вы останетесь живы.
— Даже не вздумай лезть в это, сам справлюсь!
Не знаю, что еще сказать этому упрямцу. Наградив его строгим взглядом, я прошел к окну и примостился на высоком подоконнике, с любопытством рассматривая комнату Йена. Да, уж… на покои княжеского сына в моем представлении это мало походит. Совершенно безликая комната метров двадцати, с тесным альковом по левую сторону, который задергивается тяжелой занавесью. В ногах кровати массивный сундук, когда-то красиво разукрашенный, но теперь потертый и потемневший от времени так, что рисунка на крышке не разобрать. В углу комнаты камин с мрачным темным порталом и конусовидным колпаком вытяжки. На каминной полке глиняные, ярко разукрашенные фигурки — солдатики.