Страница 123 из 281
Только вот клятва Айрану возродить его святилище в Минэе, не дает мне спать спокойно, чувствую себя его должником, особенно после помощи огненного бога в храме Эолмара. Пока горбун уехал в очередной раз проверять брод, прошу Лукаса раскинуть поисковую сеть, чтобы уточнить местоположение предполагаемых руин.
— Ну, как? Что-нибудь нашел?
— А…? Да, есть несколько подходящих мест. В одном даже слегка фонит магией. Очень похоже на заснувшие источники.
— С какого предлагаешь начать?
— Как обычно — с того, что ближе.
Мы склоняемся над старой картой, которую выдал Олаф, Лукас примерно показывает, куда нам нужно попасть. На лошадях туда не забраться, там уже скалистое предгорье и лес. Пытаюсь вспомнить, «пролетал» ли я во сне над этим местом. Кажется, пролетал. Но ничего похожего на руины я там точно не видел — то ли храм слишком сильно разрушен, то ли его развалины под кронами деревьев скрыты. Нужно будет разбираться уже на месте, и смотреть, куда нас артефакт Лукаса приведет.
— Княжич, можно ехать! — в дом заходит радостный Олаф — Брод еще не сильно обмелел, но перебраться на другой берег будет уже вполне по силам.
Мы переглядываемся с Лукасом, у обоих в глазах зажигается азарт и предвкушение.
— Ну, что — едем?
— А чего откладывать? Пока затишье, надо поспешить. Еще бы узнать, что в Минэе творится…
— Так давай туда кого-нибудь из деревенских пошлем?
— Хорошая мысль. Олаф, найди предлог, пусть кто-нибудь из крестьян завтра на базар съездит. И зайдет в «Ржавый меч» — спросит, нет ли письма для тебя от Конрада. Лукас, собираемся.
Нищему собраться, как известно, только подпоясаться. Пока я допиваю молоко и одеваюсь, а Лукас складывает карту и все свои магические приблуды в специальный поясной кошель, Олаф седлает наших лошадей. Я даже успеваю помочь ему немного. Горбун косится на это недовольно, но я делаю вид, что не замечаю его сердитого взгляда. Княжич, не княжич — а местные мужчины практически все умеют седлать лошадей, чем я хуже их?
За время нашего путешествия по Микении я это дело вполне уже освоил. Конечно, до сноровки Олафа мне далеко, но я старательно перенимаю его навыки. Пригодится в жизни. Лукас последним выходит во двор, привычно накидывает на дом охранку, которую в наше отсутствие еще никто пока не посмел тронуть, и мы отправляемся в путь. Сегодня дорога нам предстоит долгая, зато ехать в основном по лесу, и там хоть не так жарко.
Доезжаем до того места, которое «фонит». Это где-то совсем рядом, но дальше только пешком. Придется туда подниматься по крутому склону, побираясь среди кустов и валунов. Оставляем Олафа заниматься лошадями и костром, сами начинаем карабкаться вверх. Я в отличной физической форме, для меня этот подъем вообще не проблема, а вот Лукас… Он и после того, как взобрался на холм к храму Эолмара, минут десять отдышаться не мог, а здесь уже предгорье — склоны все в камнях, которые приходится обходить, и никакой тебе тропинки. Поэтому я немного вырываюсь вперед, прокладывая дорогу, толстячок упрямо пыхтит где-то далеко внизу за моей спиной. Вот так, мой друг, пренебрегать физическими нагрузками! Пора бы уже немного похудеть для пользы дела, кто знает, сколько нам еще придется лазать по горам в поисках заброшенного святилища Айрана. Но я тактично помалкиваю, Лукас все это и сам теперь прекрасно понимает.
В какой-то момент мне вдруг показалось, что группа высоких камней впереди как-то подозрительно ровно расположена. Но стоило сделать шаг в сторону, как этот визуальный эффект пропал. Шаг назад — камни снова выстраиваются в довольно ровную линию. Не стены храма точно, но может, какое-нибудь древнее капище? И какое-то тревожное, щемящее чувство в груди, так и хочется бежать отсюда. Пока Лукас пыхтит где-то внизу, я решаю самостоятельно проверить подозрительные камни, не дожидаясь его подхода. Пробираюсь среди валунов, с трудом протискиваюсь в узкую щель между двумя явно обтесанными камнями, и вдруг оказываюсь на ровной утоптанной площадке.
С удивлением оглядываю чудное творение рук человеческих, которое даже не знаю с чем и сравнить. Ну, …одно слово — менгиры. Что-то отдаленно напоминающее Стоунхендж, только размерами гораздо скромнее. Ряд грубо отесанных камней, высотой метра три, образует почти правильный полукруг, в центре которого на небольшом возвышении стоит простой валун с плоской поверхностью — видимо древний жертвенник. Интересное местечко… так это отсюда фонит?
— Ты кто, и что тебе здесь надо?! — Раздается резкий окрик за моей спиной.
Из-за камня выходит темноволосая женщина лет пятидесяти — с загорелым лицом, в простом длинном платье из небеленого холста. По вороту и на рукавах платья яркая вышивка, узор которой подозрительно напоминает руны, которыми маги пентаграммы усиливают. Кисть женской руки предупреждающе поднята, и прет от этой тетки непонятной незнакомой мне силой. Древней. Вижу Оком какие-то незнакомые заготовки заклинаний. Автоматически ставлю щит.
То ли жрица она какая, то ли… Понимание окатывает как водой — ведьма! Точно ведьма. Не подаю вида, что понял, с кем столкнулся, вежливо здороваюсь и отвечаю на ее вопрос.
— Я живу в деревне за рекой. Пошли с друзьями в горы, и что-то я немного заблудился.
— Не ври мне парень, а то я городского мага от деревенщины не отличу.
— И не думал врать! Мы с друзьями, правда, дом в деревне на лето сняли.
— Чего ж в городе-то тебе не живется?
— Здоровье здесь поправляю. После болезни.
Ведьма подозрительно осматривает меня с ног до головы, нехотя опускает руку и констатирует:
— Правда, не врешь. …Лжи не чувствую. Тогда почему амулетами обвесился, от кого скрываешься?
— С чего вы взяли?
— Да лицо твое рябью идет — не рассмотреть через магию.
Хмыкнув, я снимаю амулет с личиной. Пусть смотрит, мне не жалко. Ведьма медленно подходит ко мне, настороженно всматриваясь в изуродованное лицо. Хмурится, потом сочувствующе качает головой:
— Это где же тебя парень так покорежило?
— На Острове у магов обгорел.
Выражение ведьминого лица тут же меняется — с сочувствующего снова на подозрительное.
— На Острове…? Уж не младший ли ты сын князя Тиссена? Проклятого убийцы ведьм?!
Женщина замирает, а потом громко смеется, скаля белые ровные зубы и запрокидывая лицо к небу:
— Ох, богиня Карифа, горазда же ты, шутить, посылая возмездие! Все как Руза и предсказала, только в одном она ошиблась — второй наследник Тиссена не умер, а обгорел. Слабовато оказалось предсмертное проклятье!
Тетка качает головой и снова принимается обидно хохотать, хлопая себя руками по бокам. Ведьма явно сумасшедшая, иначе с чего бы ей так радоваться чужому несчастью.
— Нет, ну надо же так наказать князя за сожженных ведьм! Есть, есть все-таки на свете высшая справедливость!
Вон как все вывернула стерва — оказывается, это их богиня несчастного княжича наказала, за грехи его отца! Я смотрю на мстительно хохочущую тетку, и во мне зреет обида за беднягу Йена. Был бы передо мной мужик — врезал бы ему сейчас от души или вызвал бы на поединок. Но бить женщину… Молча, надеваю амулет на шею и разворачиваюсь, чтобы уйти. Напоследок не могу сдержаться:
— Не знаю, кто твоя Руза, но она не ошиблась — я считай, действительно на алтаре умер. Только в чем же здесь справедливость, ведьма? Кто сказал, что невиновный сын за грехи отца-негодяя в ответе? И разве каждый человек не должен сам за свои грехи перед богами отвечать?