Страница 29 из 137
Глава 6
20 января 2076 г.
…Утро пятницы лично для меня началось с рывка за левое плечо и требования «посмотреть» на Софу. Для того, чтобы поскорее прийти в себя, я взбодрился очищением разума, привычно «оглядел» обнаружением жизни все поместье и на мгновение завис, пытаясь сообразить, откуда в нем взялось такое количество «лишних» одаренных с покровами третьей-седьмой звезды мастера. Слава Перуну, мысль о том, что это пластуны, некогда служившие под командованием покойного батюшки Лады, посетила меня до того, как я перешел в боевой режим, и позволила расслабиться. Вернее, сосредоточить все внимание на Рюриковне.
На первый «взгляд», в ее позе и состоянии не было ничего необычного: женщина лежала на спине, закинув руку под голову, и, наверное, смотрела в потолок, а ее силуэт мягко светился зеленью на уровне яркости, если можно так выразиться, «мирного времени». Я понимал, что Рыжая не стала бы меня будить без достаточно веской причины, поэтому продолжил наблюдение и, наконец, прозрел. В тот самый момент, когда моя ближница, лежавшая на боку лицом к подруге Императорских кровей, постучала по ее плечу и не дождалась никакой реакции.
«Надо идти разбираться…» — угрюмо подумал я, откидывая одеяло, и услышал ответ супруги, как обычно, узнавшей о моем решении по всплеску эмоций:
— Угу, иди: ты выведешь ее из депрессии в разы легче и быстрее, чем любая из нас.
Умница-Разумница оказалась того же мнения. Поэтому, «заметив», что я встал и пошел к выходу, перестала терроризировать Мамбу. А минут через семь-восемь встретила меня в дверях своей спальни, молча поцеловала в свежевыбритую щеку, обожгла душу абсолютной уверенностью в том, что теперь все будет хорошо, и умотала к Рыжей.
«Ого, какая вера в меня-любимого…» — качнувшись вперед, отрешенно отметил я, активировал сумеречное зрение и… неожиданно для себя решил использовать для возвращения Рюриковны в нормальное расположение духа «шоковую терапию». Огромная кровать приняла мой вес без единого скрипа, так что я, скользнув под одеяло, все еще дышащее жаром тела Умницы-Разумницы, пододвинулся вплотную к Софе и нагло сгреб ее в объятия.
Реакция женщины, которую я более чем заслуженно считал одной из самых волевых личностей на свете, изрядно напрягла — вместо того, чтобы меня отпихнуть или, хотя бы, возмутиться такой вопиющей беспардонности, она торопливо перевернулась на левый бок, вжалась в меня спиной и попой, накрыла ладошкой мою ладонь, прижала к себе и как-то странно хихикнула!
— Солнце, ты чего? — удивился я и получил еще более странный ответ:
— А какую именно правду ты хочешь услышать?
— Ту, которую ты хранишь вот тут! — заявил я, сдуру высвободив руку из захвата и для пущей образности этого утверждения попытавшись ткнуть в грудину. К сожалению, желание выпендриться сыграло со мной злую шутку: пальцы скользнули в аппетитнейшую складочку между объемных полушарий и… заставили Рюриковну жизнерадостно рассмеялась:
— Ну, если именно «тут», то слушай: теперь — лучше не бывает! Ведь твое эффектнейшее появление в моей постели, уверенность, с которой ты заключил меня в объятья, и шаловливые прикосновения, пробудившие во мне крайне нескромные желания, напрочь вымели из сознания абсолютно все мысли о фактическом предательстве отца и остатки страха перед будущим.
Словосочетание «фактическое предательство отца» вынесло за скобки игривость формулировки и заставила меня подобраться:
— О каком предательстве идет речь?
Софья притворно вздохнула:
— Ну вот, напрягся. А я рассчитывала, что ты поможешь мне забыться.
Перевести очередную «подсказку» Знака Макоши получилось далеко не сразу, зато с ней я попал в точку:
— Это ты так вымогаешь ласки?!
— …и нежность! — на полном серьезе ответила она. — Причем в очень больших количествах. Ибо вот уже двое суток чувствую себя вещью и схожу с ума от катастрофической нехватки по-настоящему сильных положительных эмоций.
Я мысленно хмыкнул, «поймал» татуировкой очередную теплую волну и задвинул куда подальше все сомнения: левой рукой прижал Софью к себе, а пальцы правой запустил в растрепанную гриву и принялся ласкать затылок.
Женщина расслабилась, закрыла глаза и потерялась в ощущениях. Эдак минуты на полторы. Потом зябко поежилась, набрала полную грудь воздуха и мрачно усмехнулась:
— Мой отец искренне считает благо Империи самым высшим благом на свете, поэтому, услышав мое обещание в самом худшем случае выйти замуж за Рушанбека и спровоцировать войну между Китаем и Тураном, просчитал все плюсы и минусы этого варианта будущего страны, счел его чрезвычайно выгодным и принял, как руководство к действию. Как ни обидно это признавать, но часть открывающихся перспектив показалась ему настолько интересной, что определение «в самом худшем случае» было выброшена за ненадобностью. Поэтому в ночь со вторника на среду он поручил аналитикам просчитать идеальную последовательность событий и выделил на это дело ровно шестьдесят. Чтобы я получила готовые выкладки перед встречей с Рушанбеком и начала его охмурять прямо с момента знакомства!
Этот монолог объяснил сразу все непонятки в ее поведении и позволил сделать крайне неприятный вывод:
— Ты хочешь сказать, что он, по сути, уже начал подыгрывать семейству Гуркани?
— Именно. Поэтому-то я и отказывалась посвящать его в наши планы.
— Ты не посвятила в них и брата… — преувеличенно спокойно сказал я, так как боялся взорваться и высказать все, что думаю, об Императоре и его принципах.
— Саша воспитывался в том же самом ключе, что и отец… — грустно усмехнулась Софа. — Кроме того, он привык ко мне-прежней и до сих пор не понял, что я-сегодняшняя ставлю свое счастье выше блага Империи!
Не знаю, почему, но в последнем утверждении подруги я почувствовал ожидание и пошел на поводу у сердца. В смысле, заявил, что она у меня умничка, и ласково прикоснулся губами к синей жилке на алебастровой шее.
— Нестеров, забери мой второй поцелуй… — хрипло потребовала она через пару мгновений. — Вместе с третьим, четвертым и пятым. И тогда я закатаю женишка в асфальт вместе с добровольными помощничками…
…Пятнадцатиминутная «терапия», прямо рекомендованная Макошью, сорвала Софью с нарезки и пустила во все тяжкие. Нет, головы женщина не потеряла. В смысле, не забывала о клятве непорочности даже тогда, когда наши руки и губы теряли всякий стыд, и помогла мне вовремя остановиться. Но после того, как мы оторвались друг от друга, встали с кровати и вышли из спальни, с гиканьем рванула в гостиную… делиться с подругами радостью и с их помощью вносить коррективы в планы на день!