Досаждение

Девушка… Потрепанная… Заплаканная… Дверь нараспашку…

Твою мать!

Не удостоив женщину ответом, он пошел к холодильнику, рыком открыл дверь и, достав бутылку минеральной воды, принялся жадно пить. С каждым новым глотком, спасающим организм от обезвоживания и интоксикации, к нему возвращалась память.

Вчера Захар пил в клубе с Кайсаровым, но тот куда-то ушел… Потом на Черного висла Золотарева, и он, окончательно набравшись, решил уехать домой. Как во всей этой истории появилась та самая девчонка?!

Чёрт… К ней снова лез Эмиль, и она опять просила о помощи. И Черный помог… Спрашивается, на нахрена?

Поток воспоминаний о вчерашней ночи был таким ошеломительным, что Захар, даже не накинув на голые плечи футболку, вышел на балкон и торопливо закурил. Дым, заполнивший легкие уже после первой затяжки, помог собраться с мыслями которые из вязкой каши стали превращаться во что-то более-менее понятное.

Да, ему было забавно смотреть как пыжился Кайсаров, когда эта маленькая соплячка бросилась к нему и умоляла помочь, но это ерунда. Захара удивляло другое: зачем он потащил её к себе домой? У него сейчас Бес гостит, он ведь мог здорово потрепать это ходячее несчастье…

Он, вроде, говорил ей что-то… Пугал… Кажется, даже трахнуть намеревался…Точно перебрал.

Вообще Черному было глубоко наплевать на судьбу очередной добычи Эмиля, но здесь ситуация была очень неоднозначной, ведь эта зеленая первокурсница два месяца назад написала на них заявление в полицию. Захар тогда отнесся к этому со свойственным ему равнодушием, так как знал, что дело замнут в тот же день. Он даже посмеялся тола над смелостью этой девчонки. А вот Эмиля понесло, он завелся не на шутку. Несмотря на то, что этот Сысоев — мелкий торгаш дурью, остался жив и относительно здоров, а заявление глупышка забрала, Кайсаров рвал и метал. Он продумывал план мести, собирался проучить и наказать девочку, но Черному было понятно одно — Эмиль дико хочет её трахнуть.

Он тогда подумал: пусть Кайсаров делает, что хочет. Ему наплевать… Только вот почему эта Полина вчера оказалась у Захара, а не у Эмиля дома?

И сбежала ведь, глупая… Даже Бес, кажется, не тронул.

Черный затянулся в последний раз и, поеживаясь, вошел в квартиру. Зябко, особенно с похмелья. Сейчас бы узвара дедова и в баню… Только нет на свете ни бани больше, ни деда…

Поддавшись странному порыву, он проверил комнаты. Девчонки нигде не было. Значит домработница видела именно Полину.

Душ и завтрак помогли прийти в себя, но в голове все равно творился бардак. Черный и сам не понимал мотивы своих действий и теперь злился. Вновь и вновь он восстанавливал цепочку событий, но никак не мог понять конечного пункта. Зачем он притащил её к себе?

Может это из-за того, что он помог тогда этой Беловой? Перед глазами Черного вдруг снова ярким пятном всплыла та странная сцена у входа университет. Заплаканные зеленые глаза и припорошенные ресницы в веренице кружащегося снега… А еще её робкая просьба прекратить. Голос тихий, хрипловатый, словно его обладательница долго ревела…

Он и не знал, что ей досаждают, а девчонка, получается, винила его… Смешно и глупо. Зачем Чёрному эта мелкая первокурсница? Детский сад…

Черный помог Полине. Хотя и сам не знал — почему это сделал. Наверно, потому, что она его считала злодеем, который ей жизни не дает. Ну, пусть считает и дальше… Забавная она…

Он тогда к Кайсарову подошел и в лоб спросил:

— Ты первокурсницу ту травишь?

— Яяя, — нараспев ответил Эмиль и не стал строить из себя дурака, — пару раз при Динке обмолвился, что эта курица заяву катала, и Золотарева загорелась. Ты же знаешь Динкины способности. Я даже пальцем не пошевелил, просто наблюдал и ржал. А если серьезно, то почему ты мне не сказал, что она здесь учится?

— Эмиль, оставь. У неё такими темпами скоро крыша поедет, подходила ко мне. Решила, что я этой х*рней занимался, — раздраженно бросил Черный. Его почему-то злил этот разговор. Ведь на контрасте с измученной Полиной смеющийся Эмиль выглядел полным дерьмом.

— Я её хочу вскрыть. Заводит. Сам не пойму почему, — Кайсаров вдруг стал серьезным, и посмотрел Захару прямо в глаза, — Или ты сам решил? Скажи, я подвинусь.

— Нахрен она мне не нужна.

— Зачем тогда защищаешь?

Черный ничего не ответил Кайсарову, но Дина в тот же день была предупреждена насчет девчонки. Умница, понятливая. Она знала характер Захара и поэтому решила вопрос быстро, даже на кафедре побеседовала, чтобы от девчонки отстали.

Эмиль был недоволен, но промолчал. Черный был уверен, что тот не будет спорить, да и с девчонкой они переборщили. Оказалось, что Золотарева так увлеклась, что даже наняла хакера и взломала её страницы в социальных сетях. Зачем? Пойми их, этих баб…

Ладно… Все ерунда… И Полина эта дрожащая тоже… Самое главное, что сегодня ему снилась мама.

При воспоминании о ней у Черного снова стало горько внутри. Как будто он мог что-то сделать и не смог, не успел… Его одолело чувство вины, которым все дети мучаются перед родителями, особенно рано ушедшими. А она ведь умерла совсем молодой.

Мать и снилась ему всего два раза за все пятнадцать лети и именно такой, какой он ее запомнил в последнюю встречу. В любимом синем цветастом платье и с косынкой на голове, прикрывающей толстую русую косу, змеей спускающуюся по плечам до самой талии.

Кажется сегодня во сне она пела. Как же давно он не слышал её голоса…

Прогнав болезненные воспоминания, Черный занялся обычными делами и вскоре даже на кое-то время забыл о сне и о вчерашней гостье, но, к его собственному удивлению, Полина то и дело возвращалась в его мысли.

Он помнил не всю ночь, поэтому какое-то время сомневался не отымел ли ее в пьяном угаре, но поразмыслив, пришел к выводу, что не трогал девчонку.

Казалось бы, тема исчерпана, но зеленые заплаканные глаза то и дело возникали в его воображении. Он видел их в отражении зеркал и окон, они смотрели на него глянцевой поверхности стола и из глубины квадратного стакана для виски…

Чертовщина какая-то!

Весь вечер воскресенья Черный провел у давней знакомой. Она была немного старше него, но не задавала лишних вопросов и их встречи воспринимала, как ни к чему не обязывающие отношения. Удобно. В отличие от секса с той же Диной, которая мало того, что была дочерью отцовского товарища, так еще и бегала за Захаром как собачонка.

Ночью Черный вернулся домой. Ему снова снилась мать. Только она больше не пела, а просто смотрела на Захара печальным взглядом и тихонько качала головой, словно знала что-то, о чем он сам пока был не в курсе.

Черный проснулся в холодном поту и первым, что пришло ему в голову, почему-то была Белова.

Ему вдруг подумалось, что у нее ведь тоже длинные волосы… Русые до самой поясницы… Глаза эти зеленые, чтоб их… Сама она не высокая, кажется даже до подбородка Захару макушкой не достанет. Мелкая совсем… Сколько ей? Вспомнилась маленькая холодная ладошка, до которой он дотронулся тогда на кафедре и внутри родилось какое-то идиотское чувство.

Равнодушие словно ветром сдуло. Нет, это была не жалость… Бред… Наоборот, он вдруг почувствовал злость из-за всей этой глупой истории…

16

Зачем?

Она же чувствовала, что этот поход в клуб станет еще хуже первого. Зачем согласилась? И что в итоге? Вот уже неделю она под предлогом новой болезни не посещала университет и тряслась как осиновый лист при каждом резком звуке. Несколько раз звонил сосед, но она под самыми разными предлогами отказывала ему во встречах.

На запястьях только-только сошли синяки от крепкой хватки Черного, а вот следы в душе стали еще глубже. Черный — не спаситель, он чудовище… И даже неизвестно, кто хуже — он или Кайсаров.

Неужели её не оставят в покое? Может забрать документы, как советовала бабушка? Нет. Папа расстроится…

Ровно через неделю Полина шла в университет, как на казнь. С каждым новым шагом, который приближал к стенам вуза, её все сильнее сковывал страх. Хотелось развернуться на сто восемьдесят градусов и пуститься наутек, но невероятным усилием воли она заставляла себя идти вперед. Сессия подходила к концу, поэтому прикрываться простудой больше не было никакой возможности.