Песочные часы

Кому он звонил из ресторана New York?

Некоему Отто Вайсу, продавцу недвижимости, проживающему на улице Текели, но по этому номеру никто не ответил, хотя он повторял вызов три раза в течение одного часа; госпоже Иде Краус, вдове пок. Эугена Крауса, оптика, но ему сказали, что «госпожа месяц тому назад изволили выехать по неизвестному адресу»; некоему Беле Гутману, железнодорожному служащему, о котором женский голос (судя по всему, его жена), плача, сообщил, что Белы, к сожалению, больше нет в живых; некоему Жигмонду Морицу (тезке известного писателя), нотариусу, который назначил встречу только через три дня, оправдываясь большой занятостью; некой Кларе Кон, урожденной Мюллер, бывшей редакторше в Коммерческих новостях, о которой ему сказали, что она вышла и вернется не позже, чем через полчаса, но и через час, когда он позвонил в третий раз, он не смог с ней связаться: ему сказали, что она внезапно уехала; некоему Аладару Надю, адвокату, о котором ему сказали, что он уже довольно давно лежит в больнице; некоему Тизингеру, переплетчику, где дважды никто не ответил; некой Рахили (профессия и фамилия неизвестны), о которой ему сказали, что она вышла замуж и переехала по неизвестному адресу, по всей вероятности, в Буду; Фране Фегеру, ж/д служащему на пенсии, который пригласил его на ужин, вечером, около девяти.

Почему он поблагодарил за это приглашение?

Потому что его поезд отходил в двадцать часов пятнадцать минут.

Он извлек некий урок из своего недавнего опыта, в связи с поездкой на поезде?

Нет, но мог хотя бы сам себя оправдывать следующими фактами: потратив на телефонные разговоры, пиво, кофе из цикория (капучино), анемоны (которые он послал новой кассирше) и поездки на фиакре почти всю свою наличность (при невозможности, vox major, найти какого-нибудь кредитора), итак, на этот раз, он не смог набить свой портфель бутербродами и пивом, и вынужден был довольствоваться маленькой бутылочкой пива «Золотое», которую держал в кармане как последний (золотой) запас.

Какая мысль не давала ему покоя, пока поезд, на фоне жужжания конструкций моста, замедлив ход, переезжал реку, невидимо протекавшую под толстыми наслоениями льда?

Что река пульсирует, как большая вена, на всем протяжении от Шварцвальда вплоть до Черного моря, примерно две тысячи километров, соединяя людей и территории, и все люди, разделенные языком, верой и обычаями, могли бы считаться родственниками и братьями.

Какой визит вежливости он нанес, прежде чем полностью отдаться сну и забытью?

Отправившись освободить мочевой пузырь от пива «Золотое», вытекшего золотой струей, он прошел по коридору вагона первого класса («Потерянный рай») с ностальгическим желанием припомнить землю Ханаанскую.

Что он увидел в купе первого класса (для некурящих)?

Некая дама в черном, в сиреневатом свете купе, прислонила свою красивую голову к высокой плюшевой спинке сиденья, а на коленях у нее дремала девочка.

О чем это ему напомнило?

О некой другой даме (если это не была та же самая), которую он не так давно где-то видел во время поездки в купе первого класса, но которая бесследно исчезла из его жизни, а сейчас вновь появится, словно призрак.

Что ему казалось возможным?

Что эти две дамы на самом деле — одна и та же женщина, с которой его свела судьба.

Какая имелась возможность проверить это предположение?

а) Расспросить единственного (не считая самого себя) свидетеля той первой встречи (Где? Когда? Как?), потому что сам он уже был не в состоянии вспомнить или припомнить ту, прежнюю, даму в черном; б) уступить единственному свидетелю (кроме него) инициативу, чтобы тот каким-нибудь намеком дал знать, что его предположения верны.

Провел ли Э. С. опрос?

Нет.

Подал ли Единственный Свидетель какой-нибудь знак?

Дама в черном спала с полуоткрытым ртом (сейчас, когда он возвращался по коридору) в сиреневатом свете купе первого класса (для некурящих) и, наверное, что-то видела во сне.

Что?

Как некий солидный господин в очках в знак восхищения и внимания приподнимает шляпу, а она отвечает ему поощряющей улыбкой; как потом этого господина выгоняют из купе первого класса прежде, чем что-либо могло произойти; как потом, в какой-то момент она вновь его видит, он спешит к фиакру, и как потом (навсегда?) исчезает из ее вдовьей жизни.

Куда ехал Э. С.?

Малой скоростью, 70 км/час (из-за метели) он ехал сквозь паннонскую ночь, через замерзшие реки и речки, по мостам, насыпям, пастбищам и лугам, по лесам и долинам, по песчаным карьерам, по снежным заносам, по морям, по воспоминаниям, к далекой, едва предощущаемой заре.

Где он вскоре оказался?

Описав большой круг, его тело (его дух) сразу же оказывается в холодном помещении, где мерцает слабое пламя масляного светильника (нер тамид).[41]

Какая сакральная тема скрывалась за его заботой о лампе?

Тема ханукального чуда, когда малое количество масла, оказавшегося в подсвечниках, горело целых восемь дней (очищение Иерусалимского храма; Иуда Маккавей); поэтому он верил, надеялся, уповал на Бога, что и у него малая толика масла будет гореть до утра, почему бы его светильнику не выдержать восемь часов.

Что еще он хотел заодно проверить?

Этим маленьким побочным экспериментом он хотел установить, эмпирически и научно, возможность чуда (того, более раннего).

Когда по центрально-европейскому времени возродится Солнце пятого дня четвертого месяца 1942 года, в месте пребывания автора письма, если взять за исходную точку Лендаву,[42] расположенную на 1°6" на востоке от Гринвича и на широте 45,6" к северу от экватора?

Астрономические сумерки наступят в 3 часа 33 минуты, а гражданские (утренние) сумерки продлятся с 4 часов 13 минут до 4 часов 17 минут.

К чему неумолимо приводит осознание цикличности движения Солнца, Луны и планет, а также цикличности в смене ночи и дня?

К осознанию смерти, потому что дух животворящий и сам не может избежать законов цикличности движения Земли, Солнца и планет.

Где было представлено иное круговое движение?

На цветной литографии (подарок покойного Маурицио), которую ее новый владелец привез из Нови-Сада, и на которой схематически изображены восходящая и нисходящая линии жизни человека, под красноречивым названием DAS STUFENALTER DES MANNES («Лестница жизни мужчины»).

Как выглядела рама этой картины?

Узкая деревянная рама, изъеденная древоточцем, с облезлой позолотой, засиженная мухами.

Опишите, схематически, ступень за ступенью (не забывая при этом центральный мотив Райского сада) мотивы цветной литографии DAS STUFENALTER DES MANNES.

Райский сад. На переднем плане слегка наклонившаяся яблоня. Под кроной — почти под прямым углом ветка, отдельно от остальных. Из буйной зелени листвы выглядывает плод. Вдалеке, у самого горизонта, голубая дымка неба. В прерывистых, кривых линиях, где сходятся суша и море (на заднем плане) угадываются глубокие бухты и заливы, а между ними острые скалистые горы. Солнце, круглое и красное, как раз касается остроконечной вершины. Большие тени гор окрашивают синеву моря в темно-зеленый, отделяя четкой линией голубое от зеленого, как две краски, которые не смешиваются, по крайней мере, не так легко и основательно, как на далекой линии горизонта смешиваются синева неба и синева воды. Откуда-то, с далекого голубого горизонта, летит стая птиц. Братство Божьих творений. Слева от яблони львица. Справа бурый медведь. Сзади лев и дромадер. Олень и косуля чуть дальше, в положении равнодушного ожидания. Куры мирно копошатся в райских кущах. Белые гусыни мелькают в зелени сада. Змей, обвив ветку, высовывает язык: его голова находится точно между головами Адама и Евы. Ева, абсолютно голая, держится правой рукой за самую нижнюю ветку, а в левой руке, зажав в пальцах, держит яблоко и протягивает его Адаму. Ее волосы двумя буйными потоками стекаются вдоль грудей и плеч, до середины бедер. Адам сидит под яблоней, голый, с зеленой веточкой на коленях. И он протянул руку к яблоку.