Страница 94 из 99
А пока генерал размышлял, бургомистр снова принялся за рыбу, хотя и продолжал убеждать барона, говорил, что он лицо весьма влиятельное при дворе — скорее всего, до города дошли слухи, что на последнем праздничном обеде генерал сидел весьма близко к принцу, — и что в Фёренбурге об этом знают.
И, продолжая этот интересный разговор, бургомистр добавляет:
— Ежели курфюрст согласится продать надобные нам десять десятин на том берегу, мы будем преданы нашим с ним договорённостям и дальше. Город Фёренбург будет исправно платить в казну курфюрста пошлины и сборы и ежедневно молиться за его здравие.
И вот эти последние слова были намного более значимыми и весомыми, чем все их предыдущие разговоры. Но вся суть их дошла до генерала не сразу, несмотря на его сообразительность.
«Если курфюрст согласится… Если курфюрст согласится, вы будете платить, как и раньше… А если нет? Что тогда? Тогда вы оставляете за собой право уже не молиться за здоровье принца? Или что-то ещё?».
Вот теперь барон стал понимать, что всё обаяние господина Тиммермана, вся душевность и радушие этого ловкого человека — всего-навсего ширма, прикрытие для холодного и расчётливого дельца, готового пойти на многое ради своей цели. И следующие слова бургомистра лишь укрепили его в его догадках. Городской голова, чуть наклонившись вперед, негромко произнёс:
— Мы знаем о незавидном положении курфюрста. Казна его пуста. И сейчас самый удобный случай для такого дела. Кстати, — бургомистр снова принялся за рыбу и уже не глядел на собеседника, — городу Фёренбургу всё равно, кому достанутся триста тысяч серебряных монет, если земли… если самый малый прибрежный клочок земли на том берегу перейдёт под руку города.
«Городу всё равно, кому достанутся деньги? Всё равно? — эти слова на первый взгляд были просты, но умный человек, такой как барон, и в них находил едва уловимый подтекст. — Всё равно? Даже если это будет… ну, к примеру, ван дер Пильс? А что? Триста тысяч монет — как раз те деньги, на которые можно без быстро собрать весной новую армию для знаменитого еретика! Ему это труда не составит. А может, и предыдущую он собирал на ваши деньги? А что? Это было бы выгодно Фёренбургу. Случись безбожникам войти в город, и он сам собой отпадал от герба Ребенрее, а с ним и все земли за рекой. Они бы поделили все здешние угодья Его Высочества. А они, наверное, немаленькие, а если и маленькие, то всё равно ценные. За безделицу никто не стал бы давать три сотни тысяч серебряных монет. И ван дар Пильсу хватило бы землицы, и его генералам, и городу. Всё были бы счастливы, ну, кроме моего сеньора, конечно».
Ах, как всё это дело не нравилось Волкову! Этот грязный город, все эти сложные дела, злые и хитрые люди. Так не нравилось, что хоть собирайся и беги к себе в Эшбахт. К жене, к госпоже Ланге. И чёрт с ними, с долгами. Уж как-нибудь с деньгами он дело разрешил бы. Барон уже стал мечтать, как хорошо было бы написать письмо Реддернауфу, сослаться на обострившуюся болезнь и, собравшись, сесть в карету и быстро уехать отсюда. Но это привело бы герцога в ярость. Как минимум… Как минимум. А сейчас, после того, что устроила эта безмозглая курица с сыном герцога, ему придётся воздержаться от подобных простых решений. Так эти мысли были для него тяжелы, что генерал, так и не тронув вилку с куском рыбы. Посидев, поглядев на бургомистра, который, кстати, тоже уже кушал без особого удовольствия, генерал и говорит:
— А что, время для подобной просьбы вы выбрали удачное. Казна у Его Высочества действительно пуста, на последнюю войну с ван дер Пильсом, по слухам, принцу пришлось занимать деньги под большие проценты. Ваше дело о прибрежных десятинах может и выгореть.
— Так вы берётесь? — с надеждой в голосе спросил бургомистр.
— Я напишу несколько писем, кое-что узнаю, что-то уточню; думаю, через недельку я смогу уже сказать вам, стоит ли нам на что либо надеяться.
— Меня радует уже то, что вы сказали «нам», — произнёс городской голова, беря стакан с вином. — Давайте выпьем, дорогой генерал, за то, чтобы у нас хотя бы появилась надежда.
Они оба осушили свои стаканы до дна. И, кажется, бургомистр чуть повеселел после этого, уж и непонятно отчего — то ли от выпитого, то ли от того, что барон его обнадёжил. Господин Тиммерман вытер салфеткой губы и сказал:
— Пойду распоряжусь, чтобы подавали сыры и сахарные фрукты.
При этом он уже встал, но тут к их столу быстро подошёл Хенрик и, кивнув бургомистру из вежливости, наклонился к генералу и прошептал тому на ухо:
— В конце улицы собираются какие-то люди.
— Люди? — поначалу Волков не понял, о чем идёт речь. — Какие ещё люди?
— Люди при железе, — так же на ухо говорил ему оруженосец. — Человек шесть их, и на городскую стражу они не похожи.
— В доспехе? — теперь-то и барон поднялся с места.
— Парочка в кирасах.
— Что, господа? Что произошло? — сразу насторожился и бургомистр.
— К сожалению, мне пора, — отозвался генерал и протянул ему руку. Волков не хотел оставаться тут со столь малой охраной.
— О, но я должен был вам ещё столько сказать! — бургомистр пожал протянутую руку. Он был явно разочарован. — Господа, но что за поспешность? Что случилось?
Но генерал ему не ответил, он уже шёл к выходу, где в дверях его ждал Максимилиан.
Глава 51
Сразу ему подвели коня и, не оглядевшись, барон быстро садится в седло; и теперь поверх голов пешего люда он видит в конце улицы шестерых добрых людей. Неприятных людей. И это были не стражники. Тех легко было узнать по дешёвым кирасам и по плохим шлемам. Это же был иной люд. У одного из них была хорошая алебарда, а ещё у одного — отличный, недешёвый протазан. Другие были при малом оружии: мечи да тесаки. На одном был шлем, а двое были в кирасах. Они расположились на углу, в конце улицы, как раз в той стороне, откуда генерал и бургомистр пришли, и, казалось, люди эти чего-то ждут. Или кого-то.
— Господин генерал, поедемте от них в тот конец улицы, — предложил Максимилиан, сев в седло.
— Нет, — сразу ответил генерал. — Поедем на них. Вы ведь уже бывали в подобных ситуациях, прапорщик? Пистолеты при вас?
— При нас, — отвечал молодой Брюнхвальд. И, откинув плащ, показал рукоять своего пистолета, что торчала у него из-за пояса.
А оба сержанта сразу показали свои.
— Значит, едем к ним? — уточнил прапорщик.
Волков только кивнул в ответ.
— Отчего же так, господин генерал? — удивился Хенрик. — Вы же говорили: в городе быть тихим и не задевать никого, обходиться без свар, даже если будут местные задирать нас.