Классная для полковника

Я сжимаю руку в кулак, до крови впиваясь ногтями в кожу. Подождать я уже не могу. Миша ждать не будет.

По дороге домой обдумываю дальнейшие действия. Ангелина Андреевна была во многом права, когда при первой нашей встрече говорила, что нам, возможно, нужна профессиональная помощь. Может надо было и раньше ее послушать. Нанять психолога, чтоб занимался с нами и сейчас все было бы в разы проще. После концерта его непутевой мамаши, сын совсем закрылся. Ходит все время, как в воду опущенный, почти не разговаривает со мной, а если и начинается диалог, то он отвечает односложно или одними междометиями. Несколько раз я пытался поднимать эту тему, но видимо не с той стороны заходил. В лучшем случае он просто молча кивал, в худшем гневно смотрел на меня и уходил.

На выходных мы опять ездили к моим родителям, но даже деда-терапия не помогла. Во время нашего отъезда, мать шепнула мне, что так дальше продолжаться не может. Сам парень с новостью, что его так просто бросила мать, не справляется, а с родными он обсуждать это не хочет. Она, конечно, предположила, что нужно время и он отойдет. Я разделял ее мнение, но прошло уже две недели, а ровным счетом ничего не поменялось.

Я растворяюсь в собственных мыслях настолько, что не замечаю как подрезаю кого-то на дороге. Истошный сигнал клаксона и мат в открытое окно. Да-да, я виноват. Машу рукой покрасневшему от злости водителю и увожу машину в сторону.

Дома темно, но это уже привычная для меня картина. Последнее время у нас так постоянно. Я вешаю ключи на крючок, раздеваюсь и прохожу в комнату сына. Там стоит полумрак, Миша сидит за письменным столом, освещенным одной лишь лампой, и что-то шкрябает в тетради.

— Привет, — как можно беспечней бросаю ему.

— Привет, — не отлипая от тетради, отвечает сын.

— Ел?

— Я не голоден.

— А вообще ел?

— Вообще ел.

Стою с растерянным видом и смотрю на него.

— Свет включить? Зрение испортишь.

— Если тебе станет от этого легче, — бурчит Миша.

Не смотря на его недовольное высказывание, я все-таки включаю свет. Парень жмурится и слегка отворачивает голову.

— Поговорим? — осторожно спрашиваю я.

— Опять? — хмыкает Миша.

— Ну, со мной отец вообще не разговаривал. Только тяжело смотрел, ну и лупил изредка.

— Ты тоже так делаешь.

— Я тебя никогда не бил.

— Я про тяжелый взгляд.

— Это похоже наследственное. Я вообще-то переживаю за тебя.

— Что опять не так? — Миша наконец смотрит на меня, но исподлобья.

— Ты сам не свой последнее время.

— Да что вы все пристали ко мне? Бабушка говорит сам не свой, ты говоришь сам не свой, Марк говорит, чтоб веселее был. А чему веселится-то? — взрывается сын. Ну, хоть какая-то реакция.

— Хотя бы тому, что у тебя еще есть люди, которым ты небезразличен, — резонно замечаю я. — Все те, кто заметил, что ты сам не свой и кому его небезразлично.

— Ну, теперь я просто жесть как счастлив от этого!

Миша вскакивает на ноги и быстро движется к выходу из комнаты.

— Стой, — строго говорю я. Очень строго. Так строго, что он должен бы понять, что шутки плохи. Но он пропускает мимо ушей мою фразу. Выходит из комнаты и хлопает дверью в ванную. Я слышу звук льющейся воды. Вот и вылетел птенчик из гнезда. Раньше на этот тон он всегда реагировал. Черт. Права была училка.

Тут меня осеняет. Я достаю телефон и набираю номер.

— Алло, — раздается настороженный голос.

— Ангелина Андреевна, простите, что так поздно, — учтиво говорю я низким голосом.

— Ничего, — успокаивает меня девушка. — Я только пришла. У вас что-то случилось? Миша последнее время очень задумчивый.

— Да, случилось. Можно я приеду к вам? Прямо сейчас.

Девушка молчит какое-то время в замешательстве.

— Конечно, приезжайте, — наконец говорит она.

— Отлично! Спасибо.

Через двадцать минут подъезжаю к нужной парадной. Почему-то в данный момент мне кажется эта идея самой очевидной. К психологу сына не затащить, только если силой. В этом я уверен. А попросить училку с ним аккуратно побеседовать, вполне можно. Человек со стороны лучше воспринимается им в такой ситуации.

Перепрыгивая через три ступеньки, влетаю на нужный этаж. Ангелина Андреевна открывает дверь, и я забываю зачем пришел. На девушке короткое серое платье с приличным вырезом. Легкий, но очень стильный макияж, который только подчеркивает ее высокие скулы. Волосы распущены и тщательно расчесаны. Готовилась к моему появлению значит. Ну да, в прошлый раз, когда мы виделись, она выглядела не по-домашнему.

— Э-э… Здравствуйте, — неуверенно произносит девушка, выводя меня из оцепенения. Тут я понимаю, что стою с практически открытым ртом и откровенно пялюсь на нее с минуту, а то и две. Черт, как неловко-то.

— Здравствуйте, — коротко киваю я. — Вы так в школу ходили? — спрашиваю, указывая взглядом на ее наряд.

Девушка краснеет и отводит глаза. Не хотел ее смущать, да и вопрос какой-то дурацкий. Но выглядит она и правда очень эффектно.

— Правилами это не запрещено, — тоном училки произносит Ангелина Андреевна.

— Да, конечно, простите, — чуть наклонив голову говорю я. — Можно войти?

— Конечно, заходите.

Я делаю уверенный шаг вперед, чувствую как запинаюсь о порог и с криком падаю прямо на нее.

Глава 15. Ангелина

Я выставляю ладони вперед, чтобы остановить падение мужчины. Руки упираются в его каменную грудь, но Иосиф Давидович продолжает стремительно приближаться. Его широкая ладонь оказывается у меня на пояснице, и он прижимается ко мне всем телом. В попытке устоять на ногах, я поднимаю руки и вцепляюсь мужчине в плечи. Его вес тащит меня назад, но через два удара сердца падение прекращается, и мы замираем в объятиях друг друга.

Я чувствую тепло тела Иосифа Давидовича и горячую ладонь на моей спине. Дыхание сбивается, но мои руки все еще лежат на его плечах. Я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с потемневшими глазами Иосифа Давидовича. Он него исходит тонкий аромат сандала и табака. Я, как завороженная, разглядываю его лицо, оказавшееся так близко к моему. Густая ухоженная борода, тонкие плотно сжатые губы, густые брови, сведенные на переносице и зеленые глаза с коричневым крапинками внутри зрачка. Мои губы непроизвольно открываются…

— Простите, — резко отстраняется от меня мужчина и делает шаг назад. — Вы в порядке?

Мои руки скользят по плечам Иосифа Давыдовича и безвольно опускаются вдоль моего тела. Я чувствую как щеки покрываются румянцем и тоже делаю шаг назад. Теперь мы стоим на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Иосиф Давидович выглядит слегка растерянным.

— Все в порядке, — откашливаюсь я. — Вы что-то хотели обсудить со мной? Что-то с Мишей?

— Да, — хмурится Михельсон. — Это касается Миши.

Я закусываю губу и киваю мужчине.

— Проходите, — машу рукой в сторону кухни. — Кофе?

— Да, спасибо, — едва заметно улыбается Иосиф Давидович.

Мужчина пару секунда задумчиво смотрит на меня, а затем снимает куртку и, каким-то привычным движением, вешает ее на крючок. Сердце ускоряет свой бег, пока я скольжу взглядом по фигуре Иосифа Давидовича. Я замечаю, как рубашка натягивается на его руках и сглатываю тугой комок, образовавшийся в горле. С трудом оторвав взгляд от мужчины, я прохожу на кухню и начинаю варить кофе. Иосиф Давыдович присоединяется ко мне и садится на тот же табурет, что и в прошлый раз. Спиной к окну.

— Вы всегда пьете кофе на ночь? — спрашивает мужчина.

— Я просто всегда пью кофе, — смеюсь я.

— Понимаю.

Я оборачиваюсь, ловлю заинтересованный взгляд Иосифа Давидовича и снова смущаюсь.

— О чем вы хотели поговорить? — ставлю кружку на стол перед мужчиной.

— О Мише, — морщится Иосиф Давыдович. — Мне нужна ваша помощь.

— В чем?

Я сажусь напротив него, как и несколько дней назад. Только в этот раз, почему-то нет ощущения, что он здесь лишний. Наоборот, с ним спокойно и уютно.