Страница 41 из 45
Свирепый взгляд лишившейся руки и не могущей её восстановить Эриды, внимательный и цепкий — Медб, грудная клетка которой видала и лучшие времена. Элин внимательно всматривался в своих врагов, определяя степень их повреждений и просчитывая, как лучше будет атаковать и какие тактики применять. В его арсенале имелось немало техник, но практически все они не показали бы должной эффективности в таком противостоянии. Как ни прискорбно, но за исключением некоторых хитростей всё сейчас решала грубая сила, которой, хвала мирозданию, у перерождённого было с лихвой. И что самое важное — резервом ему служило само сущее, что теоретически позволяло ему сражаться бесконечно долго со скидкой, разве что, на выносливость тела. То могло выдержать многое, но не всё, о чём говорила неприятная ломота в переживших значимое напряжение каналах. Как бы то ни выглядело со стороны, но перемещения в пространстве давались Элину большой ценой из-за аномально высокой сопротивляемости ткани пространства-времени этого места. Собственно, восприятие сбоило по той же причине, что не прибавляло некогда смертному анимусу радости.
В очередной раз попытавшись несколько иначе заставить работать своё восприятие, Элин потерпел неудачу — и сорвался с места, разразившись целым каскадом атакующих техник. Какие-то стрелы и копья летели напролом, какие-то петляли, словно живые, выжидая момента для атаки, а иные и вовсе взрывались, не долетая до цели и создавая зоны, за которыми нельзя было разглядеть ничего и никого. Перерождённый учитывал тот факт, что его противницы, скорее всего, испытывают с восприятием те же проблемы, что и он, и потому старался это использовать с максимальной выгодой для себя. Выходило недурно, если судить по появлению дополнительных дыр в теле Медб. Плохо было лишь то, что в такие атаки весьма проблематично было вложить концепцию, но с этим Элин решил лишний раз не спешить, разумно полагая, что даже так он наносит противницам достаточно урона, выматывая их и выбивая из равновесия.
Что же до Эриды, то Безумная Змея не просто так называлась своими сородичами безумной. В отличии от Медб, которая отражала смертоносные снаряды барьерами и встречными атаками, всё ближе подходившая к утрате гуманоидной формы богиня создала перед собой некую воронку, водоворот, попросту впитавший в себя всё, что не пришлось по нраву его создательнице. И проверять, сможет ли Эрида поместить в своё творение концепцию Элин не захотел, разорвав с ней дистанцию и заперев ту в гигантском кубе, стены которого должны были быть концептуально неразрушимы. На какое-то время Безумную Змею это задержит, покуда та не захочет вырваться столь сильно, что подсознательно использует соответствующую концепцию. А до тех пор Элин обязан был если не покончить с Медб, то как минимум лишить её возможности активно вести бой. Она была ранена серьёзнее всего, и мало что могла противопоставить перерождённому на малой дистанции, так что вопрос стоял лишь за щепоткой удачи. Проявит ли она концепцию для защиты, или не справится, сделав ставку на знакомые и понятные инструменты?
Всё зависело именно от этого.
В мгновение ока перерождённый оказался рядом с тут же попытавшейся его отогнать Медб, выбросив вперёд обе руки с сформировавшимися в них копьями, каждое из которых было усилено концепциями замедления и преломления. И если первое грозило именно тому, кого копья поразят, то второе относилось к ним, и менталистка на себе прочувствовала, сколь опасным может быть обрётший чудовищную силу анимус. За доли мгновения до столкновения с выставленными змеёй подвижными барьерами копья словно что-то сломало, и они начали вытягиваться, резко изгибаясь под самыми невообразимыми углами и преследуя лишь одну цель — найти брешь в защите Медб, поразить её и позволить Элину довершить начатое. Ведь сам перерождённый, пользуясь тем, что противница отвлеклась на вроде бы его основную атаку, под концепцией сокрытия сформировал перед собой искрящуюся от переполняющей её энергии сферу, готовую в любой момент сбросить маскировку, впитать в себя концепцию пленения и сковать Медб так, что её и Эрида, которая вот-вот освободится из барьера, не успеет спасти.
Но то ли менталистке помогла её развитая интуиция, то ли действия самого Элина оказались для неё крайне предсказуемыми, но она наглядно продемонстрировала, чем для неё является гуманоидная форма, и что такое симбионт на самом деле. В момент, когда единственное нашедшее брешь в обороне Медб копьё почти коснулось её тела, плоть девушки пошла рябью — и раздалась в стороны, банально пропустив оружие сквозь себя туда, где во избежание разворота его уже зажали сомкнувшиеся плоскости барьера. Элин, глядя на это безобразие, удивился, но виду не подал, отправив всё так же сокрытую сферу к как раз вырвавшейся из ловушки Эриде. Та выглядела, словно ожившее воплощение гнева — беснующиеся в потоках силы волосы, горящие изумрудным пламенем глаза и яростное выражение на лице. И ещё злее она стала за мгновение до того, как сфера развернулась и упаковала Безумную Змею в кокон, справиться с которым было не легче, чем с первым барьером.
Без лишних слов Элин настиг Медб, атаковав её сверху — так, чтобы та могла отступить только и исключительно в направлении земли. Одновременно с тем по каменной кладке неприступного замка прямо под менталисткой запузырилась анима, в ключевой момент принявшая форму устремившихся в небо штырей. Не в первый за этот бой раз оказавшись в похожей ситуации, Медб развернулась и, сметая колья, припала к земле, спустя мгновение промедления вскинув вверх руку, вокруг которой её отдающая морской синевой сила сформировала начавшую стремительно выгибаться плоскость барьера. Не успел Элин обрушить на него массивное копьё с концепцией разрушения, как барьер менталистки уподобился сверлу и превратился в страшное оружие, не столько заблокировавшее или пересилившее копьё перерождённого, сколько смазавшее удар и не позволившее ему качественно поразить цель.
Медб стрелой вылетела из окружения, соответствующей концепцией походя вырвав готовую рвать и метать Эриду из заточения. И Безумная Змея не подвела, бросившись на Элина так, словно эта возможность ударить была первой и последней в её жизни. Вот только перерождённый, здраво оценивающий ситуацию и понимающий, что все эти манипуляции дорого обошлись Медб, не стал встревать в стычку. Вместо этого он оставил на своём месте внушительной силы бомбу, а сам переместился следом за, похоже, освоившей шаги сквозь пространство менталисткой, только что оправдавшей это своё прозвище. Элина словно огрели по голове булавой весом в тысячу тонн, отчего парень потерял всякую ориентацию в пространстве и вместо Медб поразил неуязвимый камень замка, принявший мощнейшую атаку и оставшийся в целости и сохранности. Даже царапин не осталось, что оглушённого Элина почему-то впечатлило… и заставило сфокусироваться.
Пусть внимание его было поначалу сосредоточено на особо интересном кирпиче, именно это позволило разуму зацепиться за нечто стабильное и начать стремительно восстанавливаться, в какой-то момент вернув себе функцию контроля над телом. И произошло это в тот самый момент, когда расслабившаяся Эрида уже замахнулась, готовясь обрушить на Элина разрушительный, но лишённый по-настоящему опасных концепций удар.
И именно по этой причине, — а может быть потому, что он всё ещё был не в себе, — перерождённый пошёл в размен.
В его руке сформировался кинжал, лезвие которого стремительно и хищно начало расти в направлении Безумной Змеи. Та уже не успевала никуда уйти, как не успевала и высвободить руки, увязшие в её собственных техниках. Барьеры же, наспех выставленные и не успевающие сформироваться окончательно, покрывшийся вязью чёрных нитей, напитанный концепцией разрушения под завязку и рассыпающийся на глазах кинжал просто дезинтегрировал, безо всяких проблем войдя в плоть Безумной Змеи.
Полный отчаяния и боли крик эхом разнёсся меж стен замка, быстро утонув в окружающей это место пустоте. Эрида неловко взмахнула вспыхнувшей изумрудной анимой рукой, силясь достать своего убийцу, но Элин уже отступил назад, переключив внимание на побледневшую Медб. Он отслеживал так же и умирающую противницу, но подсознательно старался вычеркнуть её из своего восприятия, ведь та, погибая, меняла образы как перчатки, и некоторые из них подозрительно напоминали змейку, которую он встретил под сводами беседки.