Страница 8 из 44
Все хорошо, Люсь!
Меня не нашел Эдик.
Я добралась до Москвы.
Я попала в этот дом.
Катя, ты можешь мной гордиться…
А то, что Дмитрий — мой опекун и мой бывший любовник… Так это временные трудности…
Противный писк заставляет меня открыть глаза.
Не успеваю этого сделать, как писк превращается в оглушительный вой и с потолка начинают литься потоки ледяной воды.
Твою мать!..
Сжимаюсь в комок на подоконнике, обхватив себя за ноги.
Дверь с грохотом распахивается.
На пороге застывает Дмитрий.
Его взгляд быстро пробегает по комнате. Он поднимает лицо к потолку, с которого льются потоки воды из системы пожаротушения. Темные брови хмурятся.
Последней под его тяжелый взгляд попадаю я.
Он проходится по моей сгорбленной фигуре, замершей на подоконнике, и останавливается на дымящейся сигарете в моих пальцах.
Голубые глаза впиваются в меня, отчего меня обдает холодом, темные брови грозно сходятся на переносице, а красивое лицо дышит гневом.
Попала!
Замечаю за его спиной толпящихся людей. Кто они?
Несколько девушек и парень. Среди перепуганных и удивленных лиц белеет невыразительное лицо кухарки.
Все они вытягивают шеи, стараясь заглянуть в мою комнату.
Замечаю на всех форменную одежду. Прислуга! Сколько же ее в этом доме?
— Игорь, выключи сигнализацию и позвони вниз, пока к нам не приехал пожарный расчет, — резко бросает Дмитрий через плечо.
Не оборачиваясь и не заботясь о подсматривающих, он с силой толкает дверь за своей спиной. Она с грохотом захлопывается, едва не щелкнув по носу прислугу.
Всего в несколько широких шагов он пересекает комнату и останавливается передо мной.
Я сжимаюсь под его тяжелым взглядом и нависающей надо мной фигурой.
Он замирает так близко от меня, что даже одежда и холодные потоки воды не способны скрыть жар его тела.
Чувствую его гнев и мощь. Боюсь поднять взгляд. Привычным жестом поигрываю сигаретой между пальцев.
Он перехватывает мою руку. Наблюдаю, как по его руке вниз сбегают крупные капли, как они срываются и летят в неизвестность.
Другой рукой он выхватывает сигарету, бросает ее на пол.
Рывком он сдергивает меня с подоконника и тянет на выход.
— Я… Я все отработаю, — почти шепотом говорю я, боясь оказаться за дверью босиком и в мокрой насквозь одежде. Я не сопротивляюсь. Зачем? Я реально виновата.
Краем глаза замечаю мокнущий под потоками ноут. Вырываю руку и бросаюсь к нему.
Хватаю дорогую технику и пытаюсь спрятать под мокрой кофтой, едва я его переворачиваю, как мне на ноги выливается порция воды.
Слезы отчаяния набегают на глаза. Слава богам, что вода с потолка скроет их.
Не успеваю подумать об этом, как весь этот ледяной поток прекращается.
Я переступаю мокрыми ногами по насквозь мокрому ковру, прижимая к себе испорченный ноут.
И все-таки слезы бегут по моим щекам. Две горячи дорожки.
— Прости…те…
— Брось его.
— Кого? — я плотнее прижимаю к себе испорченную технику и хлюпаю носом.
— Ноут. Брось его. Это уже мусор.
— Не могу, — всхлипываю и закусываю губу. Слезы нескончаемым поток бегут по щекам.
Чувствую, как его пальцы касаются моего подбородка и медленно поднимают его.
Всхлипываю и моргаю, стараясь смахнуть слезы отчаяния.
Он практически заставляет меня взглянуть в свои глаза. Небесно-голубые, глубокие и такие непонятные. На самом их дне разгораются искры, но я не могу понять, что это. Темные зрачки расширяются, добавляя взгляду глубины и власти.
— Я отработаю, — снова шепчу я, сама не зная зачем.
— Обязательно отработаешь, — его голос становится низким и хриплым. Его дыхание обдает меня и замирает на моих губах.
Так близко, так маняще…
Я бы хотела вырваться, убежать, спрятаться от пожирающей меня глубины его глаз. Но его пальцы держат мой подбородок осторожно, но крепко.
Когда он рядом, я не могу мыслить здраво, не могу противиться тому, что рождается внутри.
Я бы хотела ненавидь и презирать его всей душой, но не могу… Что-то манит меня к этому мужчине. Кожа вспыхивает от его прикосновений, дыхание сбивается, стоит мне ощутит его дыхание на своей коже.
Меня начинает бить крупная дрожь. Мне одновременно и жарко, и холодно.
Я вижу в горящих напротив меня глазах отражение своих чувств и даже больше…
Покачиваюсь вперед, боясь и желая упасть в его объятия.
В мое сознание врывается громкий стук. Стук каблуков по паркету.
Он отрезвляет и Дмитрия. Его пальцы отпускают мой подбородок. Такие манящие и опасные искры в глазах гаснут.
Он делает пол шага назад.
Дверь распахивается. На пороге замирает «бабуля».
— Дмитрий, что здесь произошло? — требует она ответа, оглядев комнату.
— Недоразумение, — отвечает мой опекун, не задумываясь.
— Вот как? — темная бровь ползет вверх. Но новых вопросов «бабуля» не задает. — Екатерину переселить в голубую спальню. Здесь все выбросить и подготовить комнату к ремонту.
Она резко бросает приказы, разворачивается и уходит, подарив мне проницательный взгляд.
— Женя, вы слышали мою мать? — Дмитрий разворачивается.
— Да, — на пороге замирает высокая эффектная брюнетка в сером платье.
— Выполняйте, — бросает опекун и уходит вслед за матерью, не говоря мне ни слова.
Глубоко вздыхаю.
— Идемте, — девушка разворачивается и, не заботясь, иду я следом или нет, шагает по коридору.
Да что это за дом такой, где все отдают приказы?
Даже в детдоме у меня было больше свободы!
Глава 6
Девушка распахивает передо мной дверь, не успеваю я шагнуть в комнату, как она придает мне ускорения.
Толчок в спину становится неожиданностью. Делаю несколько торопливых шагов, пытаясь сохранить равновесие.
Позади хлопает дверь.
Оборачиваюсь. По милому и услужливому секунду назад личику расползаются брезгливость и злость.
— Если, ты, сучка, будешь лезть к моему парню, я тебя придушу, поняла? — шипит она.
Приехали! А кто твой парень?
— Это тот, который… Игорь? — вспоминаю единственное мужское имя, которое слышала за сегодня.
Губы девушки кривятся, глаза вспыхивают бешенством.
— Это тот, который Дмитрий, — передразнивая меня, она выдает шокирующую новость.
Интересно, очень интересно.
— А он хоть знает, что ты его девушка? — я приподнимаю бровь.
— Не твое дело, — дерзит она.
— Ну почему же? — напряжение отпускает меня. Какая-то столичная чика, работающая на побегушках у «моей семьи» мне не страшна. И не таких обламывала.
Она делает шаг мне навстречу.
— Я тебя предупредила, дрянь. Не послушаешь — пожалеешь, — шипит она.
— Да? И кто заставит меня пожалеть? Ты что ли? Или сам Дима? — я отбрасываю на кровать ноут и складываю руки на груди.
Она делает еще один шаг ко мне. Глупо. Очень глупо.
Останавливается совсем рядом.
— Я тебя уничтожу! Превращу твой визит сюда в ад. Ты будешь бежать отсюда в свой Мухосранск, сверкая пятками, и радоваться этому. Потому что я…
— А теперь послушай меня, подруга, — кладу руку ей на плечо.
Ее глаза сверкают ненавистью, но лишь на мгновение. Затем в них появляется боль.
Я загоняю свой большой палец ей под ключицу и заставляю рухнуть передо мной на колени. Старый испытанный прием.
— Я ни на что не претендую, кроме того, что мое по праву. И если ты не в курсе, я — племенная внучка Нелли Эдуардовны. Дима — мой дядя.
На хищном личике сквозь боль проступает удивление. Так, прислуга не в курсе господских дел. Интересно.
— Себя обижать я не дам никому, тем более такой пигалице как ты. Усекла?
Она молчит. А я нажимаю сильнее. Она вздрагивает и скулит.
— Усекла?
Она неуверенно кивает.
— И это я могу твою жизнь превратить в ад, а не ты мою. Потому что в земном аду я уже бывала несколько раз. Вряд ли у тебя хвать фантазии придумать что-то новое. И еще. Закатай губу, Дима не для тебя. Это тебе так, дружеский совет. А теперь брысь отсюда.