Skinова печать

Ванину речь прервало появление новых персон. Группу подошедших молодых людей возглавлял человек с лицом, скрытым под низко надвинутым капюшоном. Несмотря на попытки сохранить инкогнито, его сразу узнали.

— Шварц пришел! Слава России!

Хорст спрыгнул со скамейки и обнялся со Шварцем. Похоже, они были большими друзьями.

Шварц по-хозяйски оглядел собравшихся.

— Все собрались? Построиться… Становись!

У Крюкова бестолковая суета бритоголовых вызывала стойкую неприязнь. Из армии он демобилизовался в звании сержанта и за такое построение гонял бы вверенное ему подразделение до посинения, пока последний раздолбай не научится выполнять команду четко и в установленный срок. Наконец Шварцу удалось кое-как выстроить свое воинство. Большая его часть не только не служила в армии, но даже никогда не маршировала в рядах пионерской дружины. Не те времена. А ведь в строю стоять — не жвачку жевать и не монстров на экране компьютера мочить.

Шварц обратился к строю:

— Сегодня мы проводим экзамен на арийскую твердость. Я сам покажу вам пример. Кто со мной? Добровольцы — шаг вперед!

Из строя, небрежно отодвинув стоявшего в первом ряду бритоголового паренька, вышел Хорст.

— Я с тобой.

За ним шагнула Татьянка.

— И я…

Следом потянулся Ботаник. Вышел и встал рядом, не сказав ни слова. Неожиданно для всех, и для Хорста, в первую очередь, вперед выдвинулся Игнат.

— За компанию и повеситься не западло, — сострил он.

Шварц оглядел остальных и презрительно усмехнулся.

— Что, больше нет желающих? Ладно, следуйте за мной!

И направился вглубь парка. Группа добровольцев двинулась за ним, остальные потянулись следом.

Желающих участвовать в экспериментах Шварца нашлось немного по причине его всем известной репутации отморозка. В прошлый раз проверка на арийскую твердость называлась «Ромашкой». Испытание прошли все те же Хорст, Татьянка, Ваня Ботаник и еще один ветеран «Фаланги» по кличке Капрал. Игната тогда с ними еще не было. Добровольцы улеглись лицом вниз, головами к центру круга в нескольких шагах от него.

Шварц раздал всем армейские каски. Потом он выбил каблуком небольшую ямку в грунте и положил туда ручную гранату. Шварц выдернул кольцо и бросился ничком на землю между Хорстом и Татьянкой. Щелкнул спусковой рычаг запала. Взрыв разорвал окрестности. Хорст почувствовал как над головой просвистели осколки, на спину шлепнулись комья земли. По каске вскользь ударил не то осколок, не то камень.

А Капралу не повезло. Нервишки подвели, очко сыграло. Запаниковав, он оторвался от земли, вместо того, чтобы плотнее вжаться в нее. И получил сразу три осколка в голову. И каска не спасла. Еще живого, его довезли до ближайшей больницы и там оставили возле приемного покоя. В больнице он и умер, не приходя в сознание.

Сегодня Шварц повел группу к железной дороге. Лесопарк сменился пустырем, за ним потянулись гаражи, за ними вдоль насыпи темнела защитная лесополоса. Крюков держался в отдалении. Сидеть на хвосте у объекта он умел мастерски. Тем более такого объекта — шумного и беспечного.

Отряд фашистов галдел, как цыганский табор. Возле полотна железной дороги зрители рассредоточились и уселись на невысоком травяном откосе. Шварц посмотрел на часы, потом сделал добровольцам знак.

— Пора.

Вся группа экзаменуемых на предмет арийской твердости выстроилась вдоль рельсов. Первым встал сам Шварц, за ним — Татьянка, за ней — Ботаник, следующим — Хорст и последним — Игнат. Шварц упал на руки перпендикулярно рельсу и дал команду:

— Делай как я. Подняться можно только после меня. Упали!

Добровольцы расположились в указанном порядке. Хорст с неодобрением провел рукой по своему кожаному плащу. Насыпь местами была покрыта пятнами мазута.

Хорст поудобнее пристроил шею на рельсе и ощутил сильную вибрацию. Приближалась электричка. Он предпочел бы сейчас товарный поезд. Все-таки медленнее едет. Хотя и не всегда.

Он повернул голову влево и впился взглядом в застывший гранитной глыбой затылок Шварца. Татьянка тоже не суетилась, а вот Ваня Ботаник извертелся. Понятно, волнуется человек. А кто бы на его месте не волновался. За спиной Хорста было тихо. Игнат демонстрировал чудеса воли.

Зрители затаили дыхание. Всем стало ясно, что приближается кульминационный момент. Стук колес поезда становился все громче, нарастал с пугающей быстротой. Хорст напрягся, изготовившись оттолкнуться от рельса и отпрянуть как можно дальше. Шварцу было легче. Он хоть и лежал первым, зато сам решал, когда ему вскочить. В этом и заключалась его подлая натура: подставить, а потом смотреть, как человек выпутывается. Всем лежавшим за ним нужно будет время на то, чтобы обработать поступивший сигнал и успеть среагировать. Поезд двигался быстрее.

За спиной Хорст услышал яростное бормотание, потом захрустела галька под ногами. Он понял, что Игнат не выдержал и свалил.

И вдруг Хорст увидел, как голова Ботаника безвольно упала на рельс. Сквозь шум приближающегося поезда ему показалось даже, что Ванькина шея хрустнула. Вот это расслабился парень! Что с ним, неужели отключился? На раздумья времени не оставалось. Электричка была уже в двух шагах… Шварц отпрянул от рельса и, как камень из катапульты, отлетел от насыпи.

Татьянка также продемонстрировала хорошую реакцию и скорость. Она практически не отстала от Шварца, разве что на долю секунды. Ботаник не подавал признаков жизни. Когда нужно было лежать, Ваня ворочался, теперь же, когда требовалось двигаться, причем быстро, он словно одеревенел. Так что же с ним — заклинило или вырубился? Выяснять некогда…

Хорст зарычал и сжал зубы так, что стало больно. Он оттолкнулся от рельса, схватил бесчувственное тело за воротник и пояс и рванул на себя. Рванул так сильно, что едва сам не отлетел назад.

Кувыркаясь по насыпи, Хорст и Ботаник скатились в кювет. Над их головой уже вовсю грохотали колеса поезда. Зрители повскакали с мест и возбужденно кричали. Шварц и Татьянка, бледные, что было заметно даже в темноте, бросились к ним. Но Хорст уже и сам поднялся, и успел привести в чувство Ботаника парой пощечин. Кажется, на этот раз обошлось без жертв. Впрочем, Игнат трусливо сбежал…

Крюков издалека наблюдал за происходящим. При виде подвига Хорста он только усмехнулся и покачал головой. Про такое испытание он читал лет двадцать назад. Западные неофашисты устраивали таким образом проверку новичкам. Тогда все это было у нас просто немыслимо: и фашисты, и проверки. А теперь — пожалуйста! — даже в каком-то фильме нечто подобное показали. В общем, «Конкурс МПС на лучшую Анну Каренину», блин!

Крюков дождался, когда фашисты соберутся и уйдут. После себя они оставили пустые пивные бутылки и обрывки пакетов от чипсов. Конфетных бумажек он на месте происшествия не обнаружил. Или это не те фашисты, про которых писали избиратели?

Наутро Крюков отправился к новому месту службы — в Комиссию по экстремизму, как он его определил для краткости. Остальные ингредиенты названия ему запоминать было лень. Комиссия располагалась в небольшом старинном особнячке в центре Москвы, в одном из переулков Сретенки. Сам особнячок был выделен Общественной палатой по контролю госаппарата. В том, что организация эта серьезная, сыщик убедился сразу же по прибытии.

На входе он предъявил милицейское удостоверение, однако охранник в штатском попросил его подождать и позвонил по служебному телефону. Через пару минут из двери, ведущей внутрь особняка, показался сравнительно немолодой — ровесник Крюкова — хваткий на вид мужик в неброском, но хорошо сшитом сером костюме и при галстуке.

Опер сразу вспомнил наставления полковника Галкинда насчет здешних сотрудников в штатском и дал себе слово быть поосторожнее.

— Ты Крюков? — запросто спросил прибывший. — А я Крамской, Гена.

Они обменялись рукопожатием. Рука у Гены оказалась крепкая. Он представился оперу чиновникам Общественной палаты по контролю госаппарата. Крюков, когда-то прочитавший множество работ Ленина, сразу вспомнил одну из них: «Как нам реорганизовать Рабкрин». Рабоче-крестьянская инспекция, по мысли вождя, призвана была контролировать разлагающийся госаппарат, но из этой затеи ничего не вышло, так как инспекторы разложились еще быстрее, чем подконтрольные бюрократы…