Страница 62 из 77
Часам к шести вечера в гостиницу ввалился разраженный Александр Васильевич. Рухнул рядом со мною на стул, гаркнул китайчонку, чтобы принес выпить и, бурча под нос проклятия, полез в карман кителя. Достал портсигар и шумно, с дымом, втягивая гладко выбритые щеки, раскурил папиросу.
— Все плохо? — догадался я. — Дацун не принял?
Колчак нервно загасил спичку и швырнул ее в пепельницу.
— Принял, мошенник чертов, еще как принял! Чтоб черти его китайские вилами да в ребра его жирные. Совсем совесть потерял, пентюх разукрашенный. Да что б ему в аду гореть!
— Да что такое-то? Взятки ему мало, что ли?
— Еще как мало, десять тысяч ему, видите ли, мало! Двадцать подавай!
— Да как же так можно? Он что же, с ума сошел?
— Может и сошел — опий мозги сушит.
Прибежал китайчонок, поставил перед лейтенантом бутылку русской водки, невесть каким образом оказавшейся здесь, сгрузил две рюмки, наметал на стол неплохую холодную закуску. Низко поклонился и убежал. Колчак лишь вслед ему крикнул:
— Огурцов соленых неси, нехристь чумазая!
Не знаю как служка понял, но спустя минуту перед нами возникла миска с солеными огурцами, размерами напоминающие артиллерийские снаряды. И вот Колчак вскрыл бутылку и не спрашивая меня наполнил обе рюмки. Потом молча поднял одну, запрокинул жидкость в глотку и лошадиными зубами обезглавил сморщенный овощ. И захрустел, перемалывая челюстями несчастного, словно кузнечными молотами.
— Так и что делать будете? — спросил я его, спустя минуту. Лейтенант в это время наполнил себе вторую рюмку, и хотел было подлить мне, но заметил, что подливать некуда. Потому и спросил удивленно и с некой долей вызова:
— А вы чего же, Василий Иванович? В общество трезвости записались вчера?
— Нет, не записался. Я б с удовольствием, да не могу. Дела еще сегодня есть.
— Какие у вас могут быть здесь дела? Пока я этому чертовому упырю деньги не дам, никаких дел мы здесь вести не сможем. Вот же гнида! Знаете, что он мне сказал? Нет? А сказал он, что если мы откажемся, то он запретит местным купцам иметь всяческую торговлю с нами. Так что, давайте-ка хорошенько выпьем, Василий Иванович.
— Нет, не могу. У меня и помимо этого дела здесь имеются.
Он воззрился на меня с укором, потом вдруг поморщился и отмахнулся:
— Ну и черт с вами. Напьюсь в одиночку, и пусть это будет на вашей совести, — и с этими словами опрокинул в себя следующую порцию. И неожиданно поперхнулся, закашлялся и брызнул водкой в разные стороны. И после этого ударил со всей силы ладонью по столу, так что подпрыгнули тарелки и в сердцах воскликнул: — Дьявол забери этого дацуна!
Он утерся рукавом и снова наполнил рюмку, желая во что бы то ни стало как следует надраться. И осушил одним глотком, представ передо мною в образе какого-то непотребного животного. Следом за эти пошла и третья порция. После этого он чуть осадил, пододвинул к себе холодные закуски и стал поглощать их, при этом громогласно, никого не стесняясь, матерясь по-флотски — то есть так, как этого не умеют и самые отъявленные сапожники.
Он быстро уговорил бутылку. Хмель ударил в голову и его речь приобрела пьяную несвязность, а движения замедлились и потеряли чуточку уверенности. Колчак во хмелю оказался откровенным болтуном. Ни на секунду не закрывая рот, он всё поносил и поносил дацуна, кляня его всяческими ругательствами. А вместе с дацуном перепадало и вообще всем китайцам, которых лейтенант причесал под одну гребенку.
— Желтомордые! Такие образины, макаки краше нежели они. Хуже китайцев только чертовы япошки и негры. Желтороссия! Как же! Нужна она нам больно. К черту китайцев, все выгнать вон. Пускай убираются желтомордые. Все вон…
Он долго болтал, практически не требуя себе собеседника. Злился на местного чинушу, изрыгал грязный мат в его сторону. Я сидел напротив и в его монолог не включался, не желая подогревать тему. На улице уже стемнело, и вскоре я окно заметил своих мужиков. Они зашли в гостиницу, и спустя минут десять нашли меня в ресторане. Подошли ко мне. Присели с двух сторон. Колчак кинул на них взгляд, нашел в них возможных собутыльников и просто крикнул:
— Эй, желтомордый, тащи еще одну казенной! И две рюмки! И быстрее, гребной вал тебе в задницу!
Хозяин давно уже не обижался на подобные оскорбления, и вскоре перед лейтенантом встала вторая бутылка водки, которую он и откупорил. А пока он не слишком уверенно разливал, у нас с мужиками произошел тихий разговор:
— Ну как? Успешно? — спросил я Мурзина.
— Да, Василь Иваныч. Не поверите, но эта гнида поселилась в этой же гостинице.
— Да ты что? А номер?
— Пока не знаем, но выяснить не сложно. Деньгу портье суну и он скажет.
— Хорошо, — кивнул я удовлетворенно. — Он вас видел?
— Видел, конечно, но и что с того? Мы же тоже здесь живем. Важно утром его поймать, пока он в банк не уехал.
Встрепенулся Колчак, спросил:
— Что за гнида? В какой это ему банк нужно?
Но на него просто не обратили внимания. А он, впрочем, и не потребовал ответа, слегка покачиваясь, продолжив наполнять рюмки.
Мужики покосились на него, стрельнули взглядом по полным стопариками. Колчак поднял свой и вперился в суровое лицо Петра:
— Ну? Ты тоже в общество трезвости записался? Или нет?
Петро едва ли не с мольбой глянул на меня, выспрашивая разрешения:
— Василь Иваныч, ну чисто пригубить? Позволите?
— Работа прежде всего. Вы мне завтра свежие нужны.
— Одну рюмочку, не больше. Ну, Василь Иваныч, ну что случится? Куда он денется, этот замухрышка? Проспит всю ночь в своем номере и только.
Мурзин, как ни странно, поддержал Петра, так же вымаливая возможность чуть-чуть снять напряжение. Поддакнул:
— Да, Василь Иваныч, ничего не случится. Мы уже договорились, пять местных рыл с рассвета будут нас ожидать рядом с гостиницей. А завтра мы как огурчики, честное слово.
В принципе и вправду — от одной-двух рюмок ничего страшного не случится. Мужики они здоровые и спирт по их венам разнесет лишь легкую истому, которая слегка подлечит нервы. Главное не пойти дальше двух рюмок.
— Ладно, черт с вами. Вот по столько можно, — разрешил я и показал на пальце тот допустимый объем. Мужики обрадовались, потянулись за рюмками. Чокнулись с Колчаком по-свойски и с выдохом выпили. И я опрокинул в себя стопарик, ощущая как жидкость огненной рекой скатилась в желудок и разлилась там приятным лавовым озером. Лейтенант наши действия одобрил, выпил сам, а потом безо всякой прелюдии стал наполнять заново. Ну а мои мужики налетели на закуску, уминая ее со стола с скоростью ленточного конвейера.
Неожиданно лейтенант замер с занесенной над рюмкой бутылкой. Выпрямился и побагровел лицом, приходя в яростное состояние. Я обернулся и увидел того самого купчика, который так же спустился в ресторан отужинать. Нас он пока не заметил, выбирая место куда можно было присесть.
— А эта гнида как здесь оказалась?! — вполголоса пророкотал Колчак. — Он же в Артуре прячется!
Обернулись и мои парни. Увидели мужика и тихо ругнулись — подобного развития событий они не предполагали. Да и я, если честно, об этом не подумал.
Купчик, наконец, нас заметил. Встретился глазами со взбешенным лейтенантом, побледнел белее мела и попытался исчезнуть, сбежать из ресторана.
— Стоять! — крикнул ему Колчак, доводя себя до пьяного исступления. — Куда пошел?! Кому говорю, стоять, тварина!
Но купчик уже скрылся за дверями, убегая от расправы. Колчак дернулся было за ним, но я его удержал, встав на пути:
— Уйди, Василий Иванович, ты не знаешь, что это за тварь. Христом богом тебя прошу, уйди с пути, не мешай.
— Я знаю кто это, но тебе не следует вершить правосудие своими кулаками, — возразил я, пытаясь усадить лейтенанта на место.
— А раз знаешь кто это, то и не держи! — пьяно воскликнул он, отлепляя мои руки. — Отпусти, убью гадину. Честное слово, давно об этом мечтал.
— Нет, нет, не сейчас. Не стоит он этого.