Звезда негодяя

– Медиум? Он что, медиум? – прошептал шеф Брауни, удивленно глядя то на Тавиэля, то на Коннора. Коннор пожал плечами. Медиумов не бывает: все, кто хоть как-то телепатически общался с людьми на расстоянии, оказывались шарлатанами. Но каким-то образом эльф смог вступить в контакт с Эммой – может, магия исконных земель фейери помогла.

Неважно. Сейчас нет смысла рассуждать, как это случилось. Главное, между ними возникла связь, и можно попытаться узнать хоть что-нибудь. Тавиэль не притворялся и не валял дурака: Коннор чувствовал это, а своему чутью он привык доверять.

– Мы идем к ней, – произнес Коннор. – Скажи, что мы идем к ней. Все хорошо.

Ему стало легче. Он, кажется, даже стал дышать глубже.

– Мы идем к тебе, все хорошо, – послушно повторил Тавиэль. – Где ты находишься? Кто рядом с тобой?

И он застыл, слушая ответ. Коннор ждал и молился, хотя особенно никогда не верил в молитвы: лишь бы только их связь не оборвалась, лишь бы только они успели услышать ответы! Хоть какую-нибудь зацепку получить!

– Я в комнате без дверей, – прошептал Тавиэль, и Коннор увидел, что его повязка снова начинает набухать от крови. – Меня забрал Келевин, мой дядя. Я действительно дочь Галхаада… – эльф дернул головой и сказал уже четче, своим голосом без интонаций Эммы: – Келевин, Первый всадник. Не зли его, Эмма. Он…

Тавиэль не договорил. Его глаза потемнели, закатились под веки, и эльф обмяк на земле, потеряв сознание. Шеф Брауни вздохнул, склонился над Тавиэлем и поднес к его губам фляжку.

– Ну-ка, давай, парень, попей. Так-то оно сподручнее будет.

Крепкое содержимое фляжки действительно ускорило реанимационные мероприятия – вскоре Тавиэль пришел в себя и какое-то время бессмысленно хлопал глазами на огонек, круживший под потолком их укрытия. Коннор похлопал его по щеке, и тусклые глаза прояснились.

– Кто такой Первый всадник? – спросил Коннор. Тавиэль кашлянул, брезгливо вытер рот и ответил:

– По меркам вашего мира это министр обороны. Один из высших владык.

Шеф Брауни невольно присвистнул.

– Ничего себе у Эммы родня нашлась, – покачал он головой. – То никого не было, а то поглядите-ка! Мастер над болью, Первый всадник… Вот, значит, на кого ты работаешь!

Было видно, что шеф Брауни не верит в то, что эльф как-то сумел выйти на связь с Эммой и считает все это дурным любительским спектаклем. Тавиэль одарил его тяжелым взглядом и ответил:

– Если бы не он, я бы с вами сейчас не разговаривал, шеф. Его брат собирался отрезать мне не только уши, а Келевин заступился.

– Ну конечно, – усмехнулся Коннор. – Ему ведь нужен подручный в мире людей. Какие ты еще обстряпывал дела под прикрытием своего магазина с тряпьем?

Ноздри Тавиэля нервно дрогнули – он с трудом сдерживал гнев. Коннор почти видел, как над его головой начинают плавать искры: эльф готов был броситься в драку – хорошо, что рана позволяла ему лишь свирепо смотреть, а не пускать в ход кулаки.

Клилад Осборн тоже был помощником фейери. Возможно, они ненавидят и презирают людей только на словах – а дела ведут самые разные.

– А я давно говорил, что фейери не только девок портят и устраивают охоту на Йолле! – важно заявил шеф Брауни. – Ну не могут они просто плевать на нас! Людей-то все больше, и оружие у нас все лучше. А ну, как однажды захотим их выкурить из-под земли?

Теперь во взгляде Тавиэля было лишь презрение к ничтожному человечишке – пусть изувеченный, пусть лишенный дома, но он все же оставался фейери, хоть и назывался теперь по-другому.

– Вы чушь несете, шеф, – сказал Тавиэль. – Не стоит так часто прикладываться к вашей фляге.

– Зачем он забрал Эмму? – спросил Коннор и слегка толкнул Тавиэля в раненое плечо. По лицу эльфа тотчас же разлилась восковая бледность, и он едва слышно пробормотал:

– Не трогайте меня, прошу вас. Я едва держусь.

– Я вижу, – ответил Коннор. – Зачем Первому всаднику человеческая девчонка? Ну получеловеческая, ладно. Это с учетом того, как замечательно вы к нам относитесь. Он собирается использовать Эмму. Как?

Тавиэль улыбнулся – Коннор не раз видел эту улыбку в допросных и понял, что ничего не узнает. Эльф и рад был бы рассказать допросчику правду, но эта правда была информацией не его уровня.

– Я не знаю, – искренне ответил Тавиэль, и Коннор понял, что он не врет. – Первый всадник мне не докладывается. Моей задачей было лишь бросить шар его заклинания и лишить вас магии. Все.

– В любом случае она пока жива, вот и слава Богу, – подал голос шеф Брауни. – Что это за комната без дверей?

Тавиэль пожал плечами. Коннор вздохнул и сунулся в вещмешок в поисках бинтов.

– Это, скажем так, личная тюрьма Первого всадника, – сказал Тавиэль. – Туда можно попасть, но выйти оттуда – только после того, как позволит Келемин. Если вы хотите вернуть Эмму, то лучше туда не соваться.

– А что ж нам делать? – вспыхнул шеф Брауни. По его лицу Коннор видел: шеф считает, что эльф пудрит им мозги и валяет дурака, и его уверенность крепнет с каждой минутой.

– Перехватить ее тогда, когда Келемин… – начал было Тавиэль, и в это время лес накрыло таким ревом, что Коннор неожиданно для самого себя рухнул на колени, зажимая уши.

Шеф Брауни скорчился на земле рядом. Тавиэль всхлипнул, закрывая ладонью рану.

– Далевицкий пес… – услышал Коннор едва различимый шепот. – Не дошли…

Глава 8

Эмма не поняла, как все началось.

Вроде бы только что она лежала на кровати, читая травник и с трудом продираясь сквозь старую орфографию – и вот уже падает куда-то во тьме, одетая в платье и туфельки фейери.

«Коннор! – задыхаясь от полета, подумала Эмма. – Коннор, как же ты теперь найдешь меня?!»

Коннор, Тавиэль и шеф Брауни шли за ней в подземное королевство – сумев посмотреть на мир глазами Тавиэля, она увидела всех троих в какой-то пещере и едва не разрыдалась от счастья. Ее не забыли, не махнули рукой – ее отправились спасать!

Эмма все отдала бы, чтобы прикоснуться к Коннору. Да, он был далеко не подарок. Да, он никогда не давал ей возможности выбора и использовал так, как привык жить: дашь на дашь. Но он закрыл ее собой от драконихи, не ища в этом выгоды. И отправился на поиски – прекрасно понимая, что рискует жизнью в этом походе.

Коннор Осборн был хорошим человеком. Эмма знала это совершенно точно.

Падение закончилось, и Эмму озарило солнечным светом – таким ярким, что какое-то время она ничего не видела. Потом на нее нахлынули негромкие птичьи трели, шелест листвы, запах травы и цветов, и Эмма услышала незнакомый голос:

– Благодарю вас за такую прекрасную погоду! Эти дожди уже всех измучили.

Это был человек: в его голосе не было мелодичности, свойственной фейери, которые вроде бы не говорят, а поют. Эмму придержали за руку, и она наконец-то смогла увидеть, кто перед ней, а увидев, тотчас же согнулась в поклоне.

Его величество король Линндон смотрел на Эмму так, как просто не мог смотреть. Во взгляде государя и владыки никогда не будет такого смиренного уважения.

Эмме сделалось так страшно, как еще не было. Даже полет на коне над Дартмуном так ее не испугал. Захотелось прижать руку к животу. Келемин, который выступил откуда-то сзади, едва заметно качнул головой и произнес:

– Моя племянница Эмма. Кровь фейери в вашем доме.

Лицо Линндона дрогнуло. Уважение? Почитание? Немыслимый трепет? Все смешалось в его взгляде, когда он поклонился Эмме и, выпрямившись, сказал:

– Наша встреча – величайшая честь для нас. Милорд, миледи, прошу вас.

Король пошел по тропинке в сторону дворца, что светлел за деревьями. Эмма видела дворец лишь на картинках в журналах и представить не могла, что когда-нибудь окажется рядом с ним. Келемин мягко придержал ее за руку и негромко посоветовал:

– Ничему не удивляйся. И веди себя естественно.

– Что вы задумали? – прошептала Эмма. Горло стянуло спазмом, она испугалась, что сейчас упадет. Келемин усмехнулся и с самым непринужденным видом ответил: