Страница 38 из 44
Но с каждым разом меня всё больше и больше тянуло смотреть и разные передачи, и мультфильмы, и детские фильмы. Как говорится, соседей много, и территория моих телевизионных просмотров расширялась. Чтобы не быть назойливой, я стала тайком ходить то к соседям, которые жили ниже нашего дома, то к тем, кто жил выше, то к тем, кто справа. В общем, таких соседей с телевизорами набралось уже пять, и все они были рады нас с сестрой пустить к себе. Я недоумевала, почему у верующих, в том числе в нашем доме, нет телевизора, мне казалось, что там ничего опасного и страшного не показывают, и вряд ли то, что показывают, может считаться грехом. Мама объясняла мне, что телевизор отнимает у людей время, что эта зависимость от телевизора греховна, что жизнь коротка и бесценна, поэтому тратить время на телевизор не стоит, кроме того, от него портится зрение. Я была с мамой не согласна, и поэтому тайком бегала и смотрела телевизор у соседей.
В детстве, подрастая, одни девочки мечтают, чтобы за ними, когда они вырастут, приехал принц на белом коне, другие девочки хотят, чтобы в будущем муж был похож на отца. С самого раннего детства ко мне приходило это видéние: я стою на берегу, за мной приплыл белый корабль, на палубе которого стоит мужчина в белых одеждах с добрыми глазами – именно этот мужчина увезёт меня с собой, и я знаю, что хочу с ним поехать, оставив и маму, и папу. Однажды к нам в гости приехал племянник тёти Ани по имени Павел, он был в морской форме, и я не могла отойти от него, разглядывала каждую деталь его элегантной военной формы. Я окончательно решила тогда, что мой муж обязательно будет моряком, и мы уплывём далеко, где не будет папы и мамы. Вы увидите (я об этом напишу позже), что на удивление все мои детские мечты сбылись.
Христианская литература – Библия и Евангелие – в книжных магазинах в то время не продавалась, этой литературы не было в свободном доступе вообще, поэтому её нелегально печатали в некоторых городах Советского Союза. Делали это евангельские христиане-баптисты, у них были кустарные типографии, но если их находи- ли правоохранительные органы, то организаторов таких типографий отправляли в тюрьмы на долгие годы. Людей, которые хотели иметь свою Библию или Евангелие, было много, а возможности дать им эти святые книги, было мало. Именно эту христианскую литературу искала и в нашем доме милиция.
Так как моя мама по национальности была финка, то об этой нехватке христианской литературы узнали в Финляндии. В Советском Союзе училось много финских студентов, а так как Финляндия была христианской страной, и в школах уроки религии были обязательными, то в финских магазинах свободно можно было приобрести библии. Поэтому финские студенты, те, что учились в наших вузах, привозили иногда в своих маленьких рюкзачках, что были у них за спиной, эту литературу, и её можно было дать тем, кто очень в ней нуждался. Помню несколько случаев, которые ярко запечатлелись в моей памяти. В воскресный день в наш дом, когда шло собрание, пришли финские студенты. Они выглядели иначе, чем наши советские люди, у них была красивая модная одежда, и ещё у них был другой запах, он был особенным, нежным и приятным. Мне казалось, что они с другой планеты, с той планеты, где нет запретов, а есть всё! Мама разговаривала с ними на финском языке, и они отдали ей библии и евангелия. Обычно это происходило втайне от посторонних глаз, так как доброжелателей, сообщить в милицию о таких визитах было немало. Я всегда удивлялась, откуда узнаёт милиция, что к нам приезжают эти студенты, но каждый раз, когда они приходили к нам, следом за ними приезжала милицейская машина, из неё выбегали милиционеры, входили в наш дом и искали этих нежелательных гостей по всем комнатам. Обычно, когда подъезжала милиция, папа выводил финских гостей через наш подвал. Вход в него был на кухне, через подвал можно было выйти на улицу, а потом через лес пройти на дорогу, которая вела к железнодорожному вокзалу, дальше можно было уехать на электричке в Ленинград. Но когда милиция их не находила, зная точно о том, что у нас такие гости должны быть, они окружали дом со всех сторон, и тогда были случаи, когда наших гостей задерживали. Их сажали в машину и увозили в милицию, через какое-то время выпускали, но возможности учиться в Советском Союзе их лишали навсегда, и обычно высылали из страны с последующим запретом въезда в неё. Эти молодые студенты-христиане после трёх-пяти лет обучения в СССР теряли всё. Ради того, чтобы помочь другим людям приобрести Слово Божье, они жертвовали своей карьерой, теряя годы, которые уже отучились. Я удивлялась их смелости, ведь зная, что сами могут пострадать, они всё равно ехали и привозили для русских верующих то, в чём они нуждались.
Мама мне позже рассказывала, что у наших соседей (их дом был чуть ниже нашего, с левой стороны) обычно сидел человек из КГБ, они были партийными людьми и не могли отказать человеку из органов. Он приходил для того, чтобы наблюдать из их окна за нашим домом и видеть всех, кто к нам приходит и кто выходит.
Теперь немного о том, как был сделан в доме подвал и для чего он был сделан. В новом доме во всех комнатах было проведено паровое отопление на углях, земельный участок был покатым (задняя часть дома была ниже передней части), и поэтому дом получился двухуровневым, с задней стороны дома была дверь, которая вела в отопительную комнату и подсобку. Над помещением, где стоял котёл, размещалась кухня, а так как у нас было домашнее хозяйство, папа сделал на кухне отверстие в полу с крышкой и лестницей. Когда мама варила корм для кур, свиней и коровы, то можно было быстро через подвал отнести этот корм в сарай, который находился напротив чёрного выхода. Это сокращало и время, и расстояние. Именно через этот люк и убегали от милиционеров финские студенты, привозившие библии.
Большинство соседей относились к моим родителям лояльно, даже приветливо. Мне кажется, все понимали, что важно не то, во что ты веришь, важно, как ты поступаешь и какой ты человек. Мои родители жили со всеми в мире и согласии, никогда не говорили ни про кого дурного слова, были приветливы со всеми и всегда, если нужна была помощь, с удовольствием помогали. Часто, просыпаясь утром, я видела, что у нас кто-то чужой спит в коридоре. Меня это и пугало, и удивляло, зачем мама всех сюда приводит. Мама готовила завтрак и нам, и этому случайному гостю. Обычно утром, когда она разносила молоко, или вечером, когда ходила в магазин, она, испытывая сострадание ко всем, подбирала по дороге какого-нибудь пьяного, лежащего в канаве, притаскивала его к нам домой, раздевала и укладывала в нашем коридоре на сдвинутые скамейки, где был матрац и постельное бельё. Потом стирала всю грязную одежду этого бедолаги, сушила её над газом, а утром, когда будила этого человека, давала ему чистую и сухую одежду, приглашая сесть за стол и позавтракать с нами. Если он смущённо смотрел по сторонам и говорил, что не голоден, то мама старалась уговорить человека сесть и поесть с утра. Она объясняла таким людям, что с ними могло случиться несчастье, что он, пьяный, мог попасть под машину, напоминала, что, вероятно, дома его ждёт семья и, не зная, где он находится, волнуется. Она пыталась достучаться до его сознания. Несколько раз она приводила мужчину, которого считали не совсем здоровым психически. Он жил в частном доме в деревне Кузьмолово со своей престарелой матерью. У него была жена и двое детей, но жить с ними он не мог, говорил, что жена его совсем не понимает, жил с матерью, которая его, очевидно, понимала и не выгоняла из дома. Однажды утром он проснулся у нас, и мама посадила его за стол завтракать. Он увидел на кухне железные банки для крупы, красные в горошек, их было шесть штук разного размера, и вдруг, показывая на эти банки, закричал с такой яростью, что я вздрогнула от ужаса, кричал он непонятные фразы про каких-то врагов в этих банках. Мама его успокаивала, говорила с ним спокойно и ласково, и к моему удивлению, этим спокойным голосом полным любви смогла угомонить этого не совсем здорового мужчину. Я видела, что у мамы совсем не было страха, были только любовь и понимание.