Страница 78 из 142
Стоит оратору произнести каждое из этих имен, и его речь прерывают аплодисменты; имена, которые народное одобрение освятило в Палате депутатов, во второй раз освящены в Ратуше.
Вскоре крики раздаются на площади: они извещают о прибытии других членов Временного правительства. Члены правительства поднимаются по лестнице, сразу же входят в назначенную им комнату и начинают заседание, которое продлится шестьдесят часов.
Тем временем какой-то человек входит в главный зал, пробивается сквозь заполнившую его толпу, залезает на кресло и говорит:
— Я гражданин Лагранж, из Лиона; бойцы, собравшиеся в редакции газеты «Реформа», назначили временный комитет, который скоро явится сюда заседать; так что я прошу всех присутствующих освободить для нас эту комнату, чтобы комитет мог спокойно в ней совещаться.
Зал пустеет, и охранять дверь в него назначают двух национальных гвардейцев.
Спустя несколько минут являются господа Луи Блан, Арман Марраст, Фердинан Флокон и Альбер, однако зал этот кажется им маловатым.
Им указывают на соседний совещательный зал; три зажженные золотые люстры льют свой свет на народное горнило.
Каждый из ораторов поочередно обращается с речью к присутствующим; выступление последнего прервано сообщением о назначении различных членов Временного правительства главами различных министерств.
Дюпон (из Эра) назначен председателем совета министров, Ламартин — министром иностранных дел, Ледрю-Роллен — министром внутренних дел, Кремьё — министром юстиции, Араго — военно-морским министром, Карно — министром народного просвещения, Мари — министром общественных работ.
На другой день этот список будет опубликован в «Вестнике».
Народ теперь знает имена своих министров, но этого мало, он хочет видеть их; его так часто обманывали, что он боится быть обманутым снова.
Депутация стучится в дверь комнаты, где совещается Временное правительство, и сообщает о желании толпы представителям толпы. Ламартин отрывается от стола, за которым уже началось заседание, и выходит из зала, сопровождаемый с одной стороны простолюдином, а с другой — национальным гвардейцем.
Это все тот же человек с благородным спокойствием и взволнованной улыбкой; в разгар страстей, кипящих вокруг него, никто ни разу не увидит, чтобы он побледнел от страха или побагровел от гнева; Ламартин не человек, это олицетворение человечности.
И тогда начинается одна из тех великолепных импровизаций, какие так хорошо удаются великому поэту; из уст его льются слова убеждения, сулящие золотые цепи, и тотчас стихает весь тот рев и весь тот ропот, что превращают народ во второй океан.
— Друзья, — говорит в заключение поэт, — победа! Победа! В течение трех часов вы окончательно завоевали все права гражданина и свободного человека, и, если какая-нибудь слепая и нечестивая власть вновь пожелает воспользоваться ночным мраком для того, чтобы отнять их у вас, вы знаете, как их защищать. Мученики и бойцы этого великого дня, да будете вы возблагодарены от имени отечества, от имени всего мира!
В этот момент подает голос какой-то человек из народа.
— Ну а вы сами, — спрашивает он, — каковы ваши намерения, ваши помыслы? Ведь до сих пор вы говорили нам лишь о нас.
— Мы, — отвечает Ламартин, — это те, кто предан вам душой и телом, кто безоговорочно связал свою жизнь с победой вашего дела. Мы сожгли свои корабли, ибо свергли королевскую власть!
— Выходит, вы республиканское правительство?
— Да, но временное республиканское правительство; оставим решение за Францией.
— Франция — это мы! В Париже мы имеем делегатов всей Франции, здесь представлены все провинции. Мы одновременно кровь, сердце и мозг всей страны.
— Значит, вы чувствуете себя достаточно сильными и достаточно правыми, чтобы положить начало святой эре республики?
— Да! Да! Да!
— Благословен будь Господь, позволивший мне увидеть этот восход солнца! Да здравствует республика!
И громадный хор голосов вторит ему:
— Да здравствует республика!
Ламартина триумфально вносят обратно в зал, где заседает правительство.
Два часа спустя в огромном совещательном зале не остается никого, кроме какого простолюдина, сидящего в председательском кресле, в котором он, видимо, уснул от усталости, и стоящего перед ним человека с красным знаменем в руках и в красном колпаке на голове, который распевает:
— Во Франции вовек, во Франции вовек не будет англичанин править!
В одиннадцать часов вечера коридоры Ратуши почти пусты. Огромная толпа еще стоит на площади, ожидая каждое новое постановление Временного правительства как новый залог безопасности.
Однако внутри Ратуши опасения сохраняются, ибо кто-то назначил ложные пароли, чтобы вызвать ночные столкновения.
Какой-то неизвестный генерал назначил всем постам на улице Сент-Оноре пароль «Гавр и ранец».
Командиру национальной гвардии Сен-Жермена, находящемуся в Ратуше, поручено отправиться к различным постам и передать им от имени Временного правительства единственный верный пароль.
Пароль этот: «Свобода, равенство, братство; сохраняйте баррикады».
Так прошел этот день, равного которому нет в летописях мира и на глазах у которого пали последовательно два министерства, королевская власть и регентство и была провозглашена республика.
25 февраля. — Рассвет встает над Парижем, еще вчера монархическим, а сегодня республиканским.
Организационная работа, начатая в Ратуше накануне, продолжалась в течение ночи.
Газеты сообщают, что во Временное правительство входят:
Дюпон (из Эра), Ламартин, Кремьё, Араго, Ледрю-Роллен, Гарнье-Пажес и Мари.
Секретарями правительства являются:
Арман Марраст, Луи Блан и Фердинан Флокон.
Вот его первые назначения и распределение министерских постов:
председатель совета министров — Дюпон (из Эра); министр иностранных дел — Ламартин; министр внутренних дел — Ледрю-Роллен; военный министр — Бедо; министр финансов — Мишель Гудшо; военно-морской министр — Араго; министр общественных работ — Мари; министр народного просвещения и духовных дел — Карно; генерал-губернатор Алжира — генерал Кавеньяк; мэр Парижа — Гарнье-Пажес; главнокомандующий национальной гвардией Парижа — Курте.
Около десяти часов утра становится известно, что накануне, около четырех часов дня, бывший король побывал в Трианоне. Там он заметил, что потерял свой бумажник, и тотчас отбыл в город Э.
На улицах расклеивают следующие прокламации:
«ФРАНЦУЗСКАЯ РЕСПУБЛИКА.
25 февраля 1848 года.
Правительство Французской республики обязуется обеспечить существование рабочего посредством работы.
Оно обязуется обеспечить работу всем гражданам.
Оно считает, что рабочие должны объединяться в товарищества, чтобы пользоваться прибылью от своего труда.
Временное правительство возвращает рабочим принадлежащий им миллион франков, который высвободится вследствие ликвидации цивильного листа.
ГАРНЬЕ-ПАЖЕС, мэр Парижа. ЛУИ БЛАН, один из секретарей Временного правительства».
* * *
«ОТ ИМЕНИ ФРАНЦУЗСКОГО НАРОДА.
Временное правительство постановляет:
Палата депутатов распущена,
Палате пэров запрещено собираться.
Национальное собрание будет созвано, как только Временное правительство определит меры поддержания порядка, необходимого для голосования всех граждан.
Париж, 24 февраля 1848 года.
ЛАМАРТИН, ЛЕДРЮ-РОЛЛЕН, ЛУИ БЛАН, секретарь».