Страница 21 из 69
— Взрыв мозга, — произносит она. — Взрыв мозга.
Словно она ребенок, заучивающий новое слово.
— Это вынесет тебе мозг, — говорит она.
В этот раз он ее не поправляет, просто вздыхает и отворачивается.
— Твой рейтинг счастья низок, — произносит Вега. — Мне приготовить тебе блинчиков?
Он думает о том ирокезе и как тот ударил Вегу со всей силы. Думает о ее теле, распростертом на мусоре. Забудет ли он когда-нибудь эти образы? А она?
— Вега. Мне нужно, чтобы ты помогла мне понять кое-что.
— Конечно. Что?
Мэлли с трудом подбирает слова, опускает взгляд, сжимает и разжимает руки, все еще чумазые после улицы.
— Когда на тебя… когда на тебя… когда на тебя напал. Тот мужчина.
Вега смотрит на него ясными глазами.
— У тебя был револьвер… твой лучевой пистолет… все это время. Почему ты не защищалась?
— Защиты себя нет в моем протоколе, — отвечает она.
— Тебе не разрешено защищаться?
— Не от людей. Человеческая жизнь намного ценнее, чем жизнь робосапиенса.
Мэлли морщится.
— Но опять же, потом ты выстрелила в него.
— Потому что он хотел тебя убить.
Глава 32
Проклятый белый
«Вайт Меззанин», 2036
— Отпустите меня! — кричит Сильвер, держась за свою больную голову. — Выпустите меня отсюда!
Она стучит по стенам, пинает мебель. Пытается разбить стекло в крошечном квадратном окне в ее комнате, но это усиленное гибкое стекло, и она знает, что его не разбить. Она мечется, опрокидывает тарелку с едой, которая волшебным образом появляется каждый раз, как она просыпается, переворачивает металлическую тележку, бьет кулаками носилки.
Архитектура ее тюрьмы бесит. Дверь в ее комнату остается незапертой, но снаружи лишь коридор со стенами, такими же белыми, как и ее больничная палата. Если она идет по коридору, ее заставляют повернуть направо четыре раза, а затем, конечно же, она снова оказывается у двери. Белая мембрана, удерживающая ее, тонкая и эластичная, как биолатекс, но изнутри ее не разорвать. Это все равно, что быть пойманной в белый мягкий шарик.
Сильвер не может понять, уникальная ли это в своем роде пытка или головоломка. Конечно же, загадка должна иметь какое-то решение? Но это место просто день сурка из выбеленной резины.
Кто-то держит ее в заложниках? Или она умрет в этой мрачной бывшей скотобойне, а это какое-то жалкое подобие Средиземья? Какое-то лимбо? Как давно она здесь? Это могут быть часы или дни. Каждый раз, как она просыпается, снова оказывается в своей накрахмаленной хлопковой рубашке, помытая и приятно пахнущая.
Девушка перестает истерить и садится на пол, привалившись к одной из проклятых белых стен, подтаскивает колени к груди, обнимает их, пытается успокоиться. Ее пропускная способность не справляется ни с чем, кроме искреннего желания, чтобы взрывная боль в ее голове прекратилась, которая по ее шкале Рихтера набирает крепкие восемь баллов из десяти. Синие болеутоляющие таблетки снова здесь на фарфором блюдце персикового цвета. Она ползет к таблеткам, берет их в руку. Регулятор громкости боли в мозгу поднимается, и ей кажется, что, если станет хуже, она не выживет. Уже такое чувство, что сигналы в мозгу путаются. Неохотно, она кладет таблетки обратно на блюдце.
Еда лежит рассыпанной по полу: прозрачные кубики питательного желе. Она скучает по матери с такой острой печалью, какой давно не испытывала. Скучает по Сету. Мэлли. Лишь только был бы способ связаться с ними, дать им знать, где она. Но как она это сделает? Она без понятия. Может быть, Кейт пройдет по следам Сильвер, выяснит что-нибудь.
Ее взгляд останавливается на ее ботинках, которые в этот раз она не удосужилась надеть, а затем перемещается вверх к ее куртке, висящей на одинокой вешалке цвета слоновой кости. Задняя часть куртки имеет металлический корсет. Стальные кости и пять элегантных дротиков из меди. Сильвер встает и снимает куртку с вешалки, начинает разрывать шов.
Из инструментов у нее только зубы и короткие ногти, так что у нее уходит два часа на то, чтобы вытащить первый кусок металла. Перед ее глазами пляшут звезды, когда головная боль достигает девяти баллов из десяти. Она начинает отсоединять следующий фрагмент.
Глава 33
Может быть, это будущее
12 годами ранее. «СкайРест», Йоханнесбург, 2024
Регистратор в «СкайРест» берет свой «Тайл» и выходит из-за гладкой стойки регистрации, за столом ее сразу же заменяет почти идентичная женщина. Та же накрахмаленная снежная форма, серовато-зеленый шелковый шарф, бордовая помада, безупречная укладка. Та же механическая улыбка.
— Я увезу отсюда мистера Гердлера, — говорит женщина.
«Гердлера?» — думает Зак. Он думал, что его зовут Заключенный.
Помещение похоже на пещеру, ярко освещенное, все выглядит новым и дорогим. Бернард с плотно сжатыми кулаками не отпускает его инвалидную коляску.
— Вы не получили документы на трансфер? — спрашивает она.
Регистратор выглядит растерянной.
— Да, получили. Мы все устроили к приему мистера Гердлера. Все в порядке.
— Я говорю не о его приемных документах. Я говорю о документах на перевод.
Бернард поднимает свою черную сумку.
— Нет, — произносит Зак.
«Нет, пожалуйста, нет».
— Заткнись, заключенный, — приказывает она ему сквозь сжатые зубы цвета чая.
Идеальный лоб регистратора чуть морщится.
«V-tox», — догадывается Зак, предположив, что моделирование лица — часть униформы. Она оглядывается назад на нового регистратора за стойкой, которая смахивает «лист» и кивает.
— Приношу извинения, — говорит она, ее лицо снова гладкое. — Я была не в курсе.
На ее именном бейдже написано «Гаэлин».
Бернард вытирает потную руку о бедра.
— Скоро кто-нибудь придет, чтобы сопроводить вас в ваши новые комнаты для персонала, — говорит она Бернард.
— Сейчас я не собираюсь идти в свои комнаты.
— Но…
— Я останусь с заключенным.
— В этом нет необходимости…
— Я сама дам вам знать, в чем есть необходимость, а в чем — нет, — рычит надзирательница. — Вы его не знаете, вам ясно? Не знаете, на что он способен.
Регистратор бросает взгляд на Зака и поправляет свой шарф. Она дружелюбно пожимает плечами.
— Он может ходить?
— Конечно же, я могу ходить.
— Мы привязали его к креслу для перевозки.
— Вы можете… развязать его?
Бернард не отвечает. Вместо этого, она смотрит в направлении Гаэлин, пока развязывает Зака с большей силой, чем необходимо. Теперь он может встать и ходить, но на нем все еще умные наручники.
Еще одна женщина в той же форме (снег, серо-зеленый, бордовый) появляется из ниоткуда и увозит из здания уродливое кресло.
— Пожалуйста, следуйте за мной, — произносит Гаэлин и цокает прочь в своих туфлях с острыми серебристыми шпильками.
Они шагают на быструю линию, что немалый подвиг для того, кто на таких высоких каблуках, как она. Он чувствует, что ему нравится Гаэлин. Конечно же, он ее совсем не знает, но она просто так отличается — на самом деле, полярная противоположность — Бернард. Аккуратная, тонкая фигурка, красиво уложенные волосы и идеальный макияж. Он не помнит, когда в последний раз кто-то был так добр к нему; он жаждет больше внимания ее ясных глаз.
Спрыгивают с линии и идут к лифту. Когда они заходят в лифт, и дверь закрывается, Зак подает голос.
— Вы очень добры к людям.
Бернард вздыхает.
— Спасибо! — отвечает Гаэлин.
— Вы помогаете людям почувствовать себя уютно.
— Это все наш рейтинг теплоты, — отвечает Гаэлин и выбирает этаж на своем «Тайле».
— Простите? — ядовито спрашивает надзирательница.
Лифт начинает подъем.
— Наш рейтинг теплоты. Всех потенциальных сотрудников оценивают в соответствии с определенными качествами. Выставленные баллы показывают, какая работа подходит нам лучше всего. Есть сотня категорий. Я набрала больше всего баллов в секции теплоты. Это сочетание жизнерадостности и эмпатии. Эмоциональный ум.