Страница 36 из 130
Сейчас речь идет прежде всего о том, чтобы применять законы в том временном положении, в каком оказалось королевство. Король, согласно конституции, осуществляет королевские обязанности отклонять или одобрять указы законодательного органа; кроме того, он является главой исполнительной власти и, в этом последнем качестве, приводит законы в исполнение через посредство уполномоченных министров.
Если первый из государственных чиновников покидает свой пост или оказывается похищенным против своей воли, то представители нации, облеченные всеми полномочиями, необходимыми для спасения государства и деятельности правительства, имеют право заступить его место, постановив, что приложение государственной печати и подпись министра юстиции будут придавать указам характер и силу закона; Национальное учредительное собрание неоспоримо обладает таким правом. В отношении второго круга обязанностей короля найти временного исполнителя нисколько не труднее; в самом деле, поскольку ни один приказ короля не может быть исполнен, если он не скреплен подписями министров, которые остаются уполномоченными, то достаточно обычной декларации, временно предписывающей министрам действовать самостоятельно, под личную ответственность, не имея подписи короля.
Благодаря принятым мерам, обеспечившим дополнение законов и их исполнение, внутри королевства опасности нынешнего переломного момента устранены. Дабы противостоять нападениям извне, армии придано подкрепление в четыреста тысяч национальных гвардейцев.
Таким образом, безопасность внутри Франции и у ее границ обеспечена всеми средствами, если только граждане не будут поддаваться панике и сохранят спокойствие. Национальное учредительное собрание находится на своем посту; все власти, установленные конституцией, действуют; патриотизм граждан Парижа и его национальная гвардия, рвение коей выше всякой похвалы, бдят подле ваших представителей. Активные граждане всего королевства привлечены на военную службу, и Франция может спокойно дожидаться своих врагов.
Следует ли опасаться пагубных последствий письма, вырванного накануне отъезда у обманутого короля, в непростительность поступка которого мы поверим только в самом крайнем случае? С трудом постигаешь невежество и притязания тех, кто продиктовал это письмо. Впоследствии, если этого потребуют ваши интересы, мы обсудим его всеобъемлюще, однако представление о нем нам надлежит дать уже теперь.
Национальное собрание торжественно провозгласило политические истины; оно сформулировало, а точнее, восстановило священные права человеческого рода, в то время как это послание снова преподносит теорию рабства.
Французы! В этом послании вам напоминают о дне 23 июня 1789 года, когда глава исполнительной власти, первый из государственных чиновников, осмелился диктовать свою неограниченную волю вашим представителям, которым вы поручили создать новый основной закон королевства.
Авторы этого послания не боятся говорить об армии, угрожавшей в июле того же года Национальному собранию; они осмеливаются ставить себе в заслугу то, что были отложены прения ваших представителей!
Национальное собрание испытывает горесть по поводу событий 6 октября; оно дало приказ преследовать виновных, но, так как отыскать несколько бандитов в общей массе восставшего народа затруднительно, его упрекают в том, что оно оставило их ненаказанными! Однако при этом забывают рассказать об обидах, давших толчок к этим беспорядкам. Нация намного справедливее и намного великодушнее, она уже не упрекает короля за насилия, совершенные в его царствование и царствования его предков.
Вам осмеливаются напоминать о празднике Федерации 14 июля предыдущего года. Что же из него осталось в памяти авторов этого послания? То, что первый государственный чиновник стоял тогда не где-нибудь, а во главе представителей нации. Но, находясь среди всех депутатов, национальной гвардии и регулярных войск, он торжественно присягнул конституции, и вот теперь это забывают! Присяга его была добровольной, ибо король сам заявил, что „именно на празднике Федерации он провел самые трогательные минуты своего пребывания в Париже и с удовольствием обратил внимание на свидетельства преданности и любви, которые выказывали ему национальные гвардейцы всего королевства“. И если король не заявит однажды, что его насильно увезли с собой бунтовщики, его клятвопреступление откроется всему миру.
Есть ли нужда разбирать все прочие выставленные в этом письме упреки, столь мало обоснованные? Нам говорят, что народы созданы для королей и что единственным долгом последних является милосердие; что великая нация должна возрождаться без всяких смут, ни на минуту не нарушая забавы королей и их придворных! Да, определенные беспорядки сопутствовали революции, но следует ли прежнему деспотизму жаловаться на зло, совершенное по его же вине? Нужно ли удивляться тому, что народ не всегда соблюдает меру, разгребая горы гнили, накопившейся в течение многих веков вследствие преступлений самодержавной власти?
Со всех концов королевства приходят поздравительные обращения с изъявлениями благодарности; нам говорят, что это дело рук мятежников; да, несомненно, двадцати четырех миллионов мятежников!
Необходимо было перестроить все ветви власти, ибо все они находились в состоянии разложения и чудовищные долги, накопившиеся вследствие бездарности и разгильдяйства правительства, толкали нацию в бездну. Нас упрекают в том, что конституция не была подана на утверждение королю; но королевская власть установлена исключительно для народа, и если великим нациям надлежит ее поддерживать, то потому лишь, что она является защитой их благополучия. Конституция уступает ей свою прерогативу и свой подлинный дух. Ваши представители были бы преступниками, если бы они пожертвовали двадцатью четырьмя миллионами граждан ради интересов одного человека.
Труд народа питает государственную казну, и ее надо свято хранить. Первым признаком рабства является взгляд на общественные подати исключительно как на долг, уплачиваемый деспотизму, и в этом отношении Франция должна была бы проявить большую суровость, чем любая другая нация.
В использовании податей был наведен строгий и справедливый порядок; издержки короля щедро покрывались; благодаря великодушию Национального собрания, ему была назначена фиксированная сумма содержания; однако почти тридцать миллионов, выделенные на цивильный лист, почитаются теперь чересчур скромной суммой!
Указ о войне и мире лишает короля и его министров права обрекать народы на кровопролитие по прихоти или расчетам двора, что явно вызывает у авторов письма сожаление!
В жертву пагубным международным договорам раз за разом приносили территорию Французской державы, государственную казну и промыслы граждан. Законодательному органу будут намного лучше известны интересы нации, а нас смеют упрекать в том, что мы сохранили за ним право пересмотра договоров и их утверждения! Как, неужто у вас не было достаточно продолжительного опыта ошибок, совершенных правительством?
При прежнем режиме повышение в чине и дисциплинарное наказание солдат и офицеров сухопутных и морских сил были предоставлены прихоти министерства; Национальное собрание, озабоченное их благополучием, возвратило им принадлежавшие им права. В распоряжении королевской власти впредь будет не более трети или четверти всех предоставляемых должностей, и авторы письма считают эту норму недостаточной!
Они нападают на вашу судебную систему, не думая о том, что король великого народа не должен участвовать в отправлении правосудия иначе, чем приводя в исполнение его решения. Они хотят возбудить сожаления по поводу отнятого у него права помилования и смягчения наказаний, но всем известно, каким образом это право использовалось и на кого монархи распространяли подобные милости.
Жаловаться на невозможность впредь давать приказы всем органам государственного управления означает отстаивать министерский деспотизм, ведь король не в состоянии исполнять власть самолично. Отныне народу предоставлено право выбирать своих руководителей; однако они находятся под властью короля во всем, что не касается распределения податей; он может, под ответственность своих министров, отменить все незаконные постановления этих руководителей и отстранить их от должности.