Страница 8 из 195
Так что назначение Тюрго на должность генерального контролера финансов, состоявшееся 24 августа 1774 года, было воспринято чрезвычайно благожелательно: все энциклопедисты хлопали в ладоши, а Вольтер разволновался до такой степени, что сочинил четверостишие, которое, как и большая часть всего того, что сочинил Вольтер, можно счесть как эпиграммой, так и восхвалением:
На назначение Тюрго взираю без унынья:
Не знаю, что намерен делать он,
Но будет это, в чем я твердо убежден,
Наперекор всему, что делали доныне.
После отставки г-на д'Эгийона, г-на де Буана и г-на Терре канцлеру Мопу уже трудно было сохранить свою должность. Господин де Морепа пригласил г-на Ю де Миромениля, видного магистрата, которого, как и многих других, вызвали из ссылки, и, заручившись его сотрудничеством, предоставил ему должность хранителя печати.
Доставить г-ну де Мопу именной указ, отнимавший у него печать, было поручено г-ну Ла Врийеру, вечному гонителю министров. Мопу ждал этой опалы с минуты на минуту. Так что он принял посланца, держась с ним на высоте своего величия.
— Вот печать, — промолвил он, обращаясь к герцогу. — Король дал мне ее, и король может забрать ее у меня. Что же касается моего звания канцлера Франции, то его я сохраняю, ибо, согласно основополагающим законам государства, оно может быть отнято у меня лишь в судебном порядке.
После этого он выпроводил Ла Врийера, соблюдая по отношению к нему этикет действующего и полномочного канцлера Франции, которому не полагалось подниматься из-за письменного стола, даже когда к нему от имени короля приходил министр.
Опала канцлера вызвала всеобщую радость и воодушевила сочинителей водевилей. В тот же вечер, когда о ней стало известно, почти на всех городских площадях Парижа сожгли чучела канцлера и бывшего генерального контролера финансов, а на другой день, когда г-н де Мопу удалялся в свой загородный дом Шату, вдоль всей дороги распевали куплет на мотив «Дружбы»:
На всем пути в Шату
Стоит народ стеной,
Чтоб лик узреть дурной
Экс-канцлера Мопу;
На пу…
На пу…
На всем пути в Шату.
Однако г-на де Миромениля тоже не пощадили: на другой день после своего вступления в должность он получил следующие стихи, где можно было усмотреть легкий намек на его жену, которую из-за ее распутного поведения ему пришлось подвергнуть тюремному заключению:
НАКАЗЫ ЛЮДОВИКА XVI
Г-НУ ДЕ МИРОМЕНИЛЮ, ХРАНИТЕЛЮ ПЕЧАТИ.
Лишь королю тебе положено служить,
Лишь по законам жить и поступать.
Ты ложных клятв не смей произносить,
Мопу не вздумай в этом подражать.
Печать старайся бережно хранить
И в ход ее без дела не пускать.
Парламент должен ты восстановить,
Чтоб мог подольше он существовать.
А если должности захочешь упразднить,
Изволь издержки магистратов погашать.
Всегда ты должен правду говорить
И страха в сердце не держать.
Свое распутство бестолку таить,
Ведь ты иным уже не можешь стать.
Но вот с женой ты должен вместе жить,
Чтоб добрый всем пример подать.
Свои причуды не забудь себе простить,
Чтоб люди стали их тебе прощать.
Вот так ты сможешь славу заслужить
И в летопись страны себя вписать.
Вступление г-на де Сартина в должность военно-морского министра, только что оставленную г-ном Тюрго, завершило формирование нового правительства, в котором от прежнего кабинета сохранился лишь герцог де Ла Врийер, единственный уцелевший обломок этого грандиозного кораблекрушения.
Поскольку министерский переворот совершился 24 августа, это политическое потрясение было названо Варфоломеевским побоищем министров.
— Во всяком случае, — съязвил граф де Аранда, — это не было избиение невинных младенцев.
Тем временем король, как если бы его тянули в противоположные стороны две равные силы, в итоге оставлявшие его неподвижным, не мог ни на что решиться в отношении роспуска нового парламента и судьбы прежнего парламента. Политические угрозы графа Прованского, не желавшего, чтобы кто-нибудь прикасался к делу рук Людовика XV, пугали его; пророчества принцессы Луизы, впадавшей в исступление и предсказывавшей скорое падение монархии в случае победы прежнего судебного ведомства, уравновешивались настояниями герцога Орлеанского и открыто выраженными желаниями народа. Он собирал различные мнения относительно столь серьезного дела и с величайшим тщанием сортировал все приходившие к нему бумаги на эту тему; в кабинете у него были две папки, одна из которых была озаглавлена: «Благоприятные суждения о восстановлении прежних парламентов», а другая: «Благоприятные суждения о нынешних парламентах».
Наконец 21 октября 1774 года король подписал циркулярное письмо, назначавшее изгнанникам день их возвращения из ссылки. Господин де Мопу, которого было не так-то легко испугать, тем не менее испугался и обратился к Людовику XVI с увещаниями по поводу распространившихся слухов о скором уничтожении парламента, преданного королю душой и телом и исполнявшего разного рода поручения, полученные от него, не иначе как с целью выказать ему свое послушание.
Король ограничился ответом, что он удивлен тем, что каникулярная судебная палата обращается к нему с увещаниями по поводу городских слухов, но, впрочем, он предупреждает ее о том, что она будет извещена о его намерениях.
Этот ответ не был успокаивающим, и потому каникулярная судебная палата приняла постановление, в котором она назвала устои монархии поколебленными, заявила, что королевская власть находится в опасности и предвестила ее падение.
Наконец, вопреки всякой целесообразности, прежние парламенты были восстановлены, а новые распущены. Это стало победой всех тех воззрений, какие были запрещены за три года до этого, и поражением всех тех воззрений, какие считались необходимыми для сохранения монархии.
II
Королевский двор и Париж. — Снятие печатей в покоях Людовика XV. — Завещание покойного короля. — Большой Трианон. — Малая Вена. — Австриячка. — Ненависть к королеве. — Принцессы, тетки короля. — Две невестки. — Граф Прованский. — Портрет этого принца. — Веер. — Граф д'Артуа и герцог Шартрский. — Излишества, которые позволял себе граф Прованский. — Портрет графа д'Артуа и его нравы. — Герцог Орлеанский и его сын. — Госпожа де Монтессон. — Госпожа де Ламбаль. — Оргии в Монсо. — Англомания. — Клубы. — Сад Пале-Рояля. — «Я предпочитаю иметь экю, нежели общественное уважение». — Мадемуазель де Пентьевр. — Положение юной королевы. — Ее фаворитки. — Госпожа де Пекиньи, г-жа де Сен-Мегрен, г-жа де Коссе, г-жа де Майи, красавец Диллон. — Глюк. — Мадемуазель Арну. — Принц д'Энен. — Климент XIV и Карло Бертинацци. — Папа и Арлекин. — Карлен и его зритель. — Бунты в провинциях. — Дижон, Понтуаз, Версаль. — Король выходит на балкон. — Хлеб за два су. — Грабежи в парижских булочных. — Лилль, Амьен, Осер. — Коронация Людовика XVI. — Дождь золотых монет и солдаты. — Господин де Мальзерб. — Господин де Ла Врийер. — Господин дю Мюи и г-н де Сен-Жермен.