Страница 68 из 141
В те времена часто говорили: «Ворует, как герцогиня».
Среди куртизанок, забавлявших все это испорченное общество, первой, как по своему значению, так и по алфавитному порядку, была мадемуазель Арну, ради которой граф де Лораге совершил столько безумств; ее отличали вытянутое худое лицо, некрасивый рот, крупные обнаженные зубы, темная и жирная кожа, но восхитительные глаза; как у актрисы у нее был не очень сильный голос, но играла она изумительно, со всей страстью, и обладала дьявольским остроумием: говоря о трех своих подругах, мадемуазель Шатовьё, мадемуазель Шатонёф и мадемуазель Шатофор, она заявляла: «Все они — шато-шаталки»; своей товарке мадемуазель Вестрис, итальянке и мастерице на все руки, которая сама никогда не беременела, а ее корила за постоянные беременности, она отвечала: «Что поделаешь, милочка! Мышь, у которой всего одна норка, легко поймать!»; однажды, в тот момент, когда из фойе Оперы выгоняли огромную собаку, непонятно каким образом проникшую туда, она сказала своей подруге мадемуазель Дюплан, находившейся на содержании у какого-то мясника: «Поберегись, Дюплан! Мне кажется, что обижают посыльного твоего любовника!»; в то время, какое мы описываем, она взяла в сердечные любовники молодого архитектора и, отвечая тем из своих товарок, что упрекали ее за столь скромный выбор, говорила: «Что поделаешь! Столько людей пытались разрушить мою репутацию, что я вынуждена была взять кого-нибудь, кто мог бы ее восстановить»; взяв в мимолетные любовницы мадемуазель Виржини, юную певицу, дебютировавшую тогда в Опере…
У вас возникли сомнения? Ну что ж! Читайте. У нас есть все доказательства. Эта подробность взята из «Записок Башомона», том VII, стр. 188:
«11 июля 1774 года. — Порок женоложства стал весьма распространенным среди наших оперных девиц: они не делают из него никакой тайны и вполне доброжелательно относятся к этому грешку. Мадемуазель Арну, хотя она и давала доказательства иного рода, произведя на свет несколько детей, отдается этому удовольствию; у нее была девица по имени Виржини, которой она пользовалась для этого назначения. Теперь эта девица сменила место службы, перейдя к мадемуазель Рокур из Комеди-Франсез, страстно любящей особ своего пола, и отказала маркизу де Бьевру, чтобы в свое удовольствие предаваться этой страсти. Недавним вечером, когда сьер Вант насмехался в Пале-Рояле над мадемуазель Виржини за ее разрыв с мадемуазель Арну, именуемую на ее разгульных увеселениях Софи, та, став свидетелем этого злословия, дала кавалеру весьма увесистую пощечину, которую он принужден был встретить смехом, попросив прощения у любезной трибады».
Порой мадемуазель Арну покушалась на особ более высокого ранга, чем ее товарки. 4 января 1774 года она написала следующее письмо аббату Терре:
ПИСЬМО МАДЕМУАЗЕЛЬ АРНУ, АКТРИСЫ ОПЕРЫ, ГОСПОДИНУ АББАТУ ТЕРРЕ, ГЕНЕРАЛЬНОМУ КОНТРОЛЕРУ ФИНАНСОВ, ПО СЛУЧАЮ РАСПРОСТРАНИВШИХСЯ СЛУХОВ О ТОМ, ЧТО ОНА ПОЛУЧИЛА КРУП В ОТКУПНОМ ВЕДОМСТВЕ БЛАГОДАРЯ НОВОМУ ОТКУПНОМУ ДОГОВОРУ, ПОДПИСАННОМУ 1 ЯНВАРЯ.
«Ваше сиятельство!
Мне всегда доводилось слышать, что Вы мало цените искусство и актерские дарования: это безразличие приписывали суровости Вашего характера. Я нередко защищала Вас от этого первого упрека; что же касается второго, то мне было бы трудно восстать против единодушного крика всей Франции. Однако я не могу убедить себя, что человек, столь восприимчивый к чарам нашего пола, как Вы, может иметь каменное сердце. Только что Вы доказали противоположное. Вы проявили заботу о нас в разгар важнейших дел, связанных с Вашей министерской должностью. Будучи вынуждены обременить народ податью в сто шестьдесят два миллиона, Вы сочли своим долгом выделить некоторую ее часть для музыкального театра и других зрелищных заведений. Вам известно, что небольшие дозы мадемуазель Аллар,[17 - Танцовщица Оперы. (Примеч. автора.)] г-на Кайо[18 - Певец Итальянского театра, ушедший на покой. (Примеч. автора.)] и мадемуазель Рокур[19 - Новая актриса Французского театра. (Примеч. автора.)] являются надежным наркотиком для того, чтобы успокоить болезненные последствия операции, которую Вы скрепя сердце провели над ним. Являясь настоящим государственным мужем, Вы воспринимаете членов общества соответственно пользе, которую они имеют в Ваших глазах. Во времена войны государство несомненно придает огромное значение воину, который проливает свою кровь во имя отечества; но во времена мира вид увечного солдата служит лишь тому, чтобы пробудить печаль и вызвать сетования и ропот француза, и так чересчур расположенного к жалобам. И тогда, напротив, нужны люди, которые развлекают его и веселят. Певец и танцовщица становятся необходимейшими людьми, и различие в вознаграждениях, устанавливаемых этим двум видам граждан, соразмерно тому представлению, какое о них имеют. Лишь с великим трудом и после многих ходатайств и раболепствований покалеченный офицер выцарапывает себе скудную пенсию; выплата ее возлагается на королевскую казну, своего рода решето, под которым нужно долго держать ладонь, чтобы собрать хоть каплю воды. К актеру относятся с большей щедростью; он похож на общественную пиявку, существо необходимое, из которого в итоге выдавливают в нашу пользу ту чистейшую субстанцию, какой оно насытилось. Вне всякого сомнения, именно подобному взгляду, Ваше сиятельство, именно глубокомыслию Вашей политики я должна приписать ту лестную награду, какой Вы удостаиваете мой скромный талант. Говорят, что Вы дарите мне круп; это слово пугает меня во всех отношениях, но такой круп — из золота. Вы заставляете меня ехать верхом за спиной Плутоса. У меня не сомнений, что, вышколенный Вами, он будет ехать мягко и осторожно. Я вверяюсь ему под Вашим покровительством и отправляюсь вместе с ним в рискованные странствия. Пусть же взамен, Ваше сиятельство, Вам никогда не попадется строптивый круп! Пусть все те крупы, какие Вы пожелаете погладить, опустятся под Вашей ласковой рукой; пусть самый спесивый из них доверится Вам и с восхитительной дрожью воспримет бремя Вашего сиятельства, предчувствуя благополучнейшее путешествие каждый раз, когда Вы будете мчаться по благословенным полям Идалии!
С глубочайшим почтением,
Ваше сиятельство, и пр.»
Аббат Терре ответил ей:
«Вас неправильно осведомили, мадемуазель: Вы не имеете крупа в новом откупном договоре; таким образом, Вы не будете скакать за спиной какого-либо откупщика; однако Вам вполне позволено заставить кого-нибудь из них скакать впереди или позади Вас. Такое спаривание будет для Вас не менее полезным; оно даже проще в том отношении, что требует очень небольших начальных вложений.
Искренне Ваш, мадемуазель, и пр.»
Мадемуазель Рокур предавалась лесбийскому разврату еще откровеннее, чем мадемуазель Софи Арну. Она учредила орден Весты и стала его верховной жрицей. Этот орден, состоявший из женщин, на одной из своих церемоний поклялся в вечной ненависти к мужчинам. Правда, клятва эта не всегда точно соблюдалась, даже верховной жрицей, свидетельством чему служит еще один абзац из «Записок Башомона»:
«75 октября 1774 года. — Внезапно вспыхнувшая ссора между мадемуазель Арну и мадемуазель Рокур превратилась в открытую войну. Сьер Беланже, рисовальщик ведомства Королевских забав и любовник мадемуазель Арну, выступил на ее стороне против маркиза де Виллета, кавалера мадемуазель Рокур, и речи рисовальщика были настолько резкими, что маркиз решил перейти к насильственным действиям и уничтожить наглеца, осмелившегося оказывать ему сопротивление. Поскольку эта сцена происходила в присутствии многих свидетелей, Беланже, опасаясь злопамятства маркиза, подал жалобу на него в уголовный суд. Тем временем в дело вмешались посредники, и, путем весьма нелепого соглашения, было условлено, что соперники сойдутся лицом к лицу, держа шпагу в руке, после чего их разведут в разные стороны; так и было сделано».
Мадемуазель Рокур открыто сожительствовала с г-жой П***. Госпожа П*** имела от своего первого брака сына, называвшего мадемуазель Рокур папой.