Страница 15 из 146
Фонтенель, которому предстояло прожить сто лет, был воплощением эгоизма, ходячим призраком, прошедшим сквозь время, не думая ни о чем, кроме самого себя; Фонтенель, человек большого ума, прелестный писатель, философ-пантеист, похвалялся тем, что ему никогда не приходилось ни смеяться, ни плакать. Фонтенель соединил собой концы целого века, никогда не имея ни любовницы, ни друга. Угодно вам получить точное представление о том, что представлял собой Фонтенель? Тогда послушайте.
Однажды Фонтенель вошел вместе с одним из своих земляков к какому-то трактирщику; оба они заказали себе спаржу, однако Фонтенель предпочел спаржу с оливковым маслом, а его спутник — с соусом. В то время как официант вышел, чтобы выполнить полученные заказы, сотрапезника Фонтенеля хватил апоплексический удар, убивший его на месте. Фонтенель потряс его, пощупал, убедился, что он в самом деле мертв, и велел убрать труп, а затем снова подозвал официанта и промолвил:
— Всю спаржу подайте с оливковым маслом.
Один-единственный анекдот зачастую дает картину более полную, чем целая биография.
Лесаж, как мы уже говорили, поставил в 1709 году «Тюркаре», то есть одну из самых прелестных комедий, какие только существуют на свете. Кроме того, в 1707 году он издал свой роман «Хромой бес», а как раз в 1715 году выпустил в свет первую часть «Жиль Бласа».
Кребийон-отец появился после великих мастеров: Корнеля, Ротру и Расина. Ему были присущи небольшая толика трагического вдохновения и нечто мрачное и таинственное в замысле, но у него недставало мастерства в композиции и полностью отсутствовал стиль; его трагедия «Каталина» так сильно мучила Вольтера, что он не имел покоя до тех пор, пока не сочинил свою собственную трагедию с тем же названием. В итоге появились две скверные пьесы вместо одной, только и всего.
Сам Кребийон называл свой жанр драматургии страшным. После первого представления «Атрея» у него поинтересовались, почему он встал на такой путь.
— У меня не было выбора, — ответил Кребийон. — Корнель избрал для себя небо, Расин — землю, так что для меня осталась одна лишь преисподняя, и я бросился туда очертя голову.
В то время, к которому мы подошли, Кребийон, достигнув в 1711 году апогея своей славы, начал спускаться с этой шаткой вершины. «Ксеркс», поставленный в 1714 году, подтолкнул его к крутому склону, ведущему в пропасть, а вскоре после этого Кребийон намеревался поставить «Семирамиду», которая должна была заставить его сделать еще один шаг к той бездонной пучине забвения, где он пребывает по сей день.
Детуш дебютировал трагедией «Маккавеи», от которой в истории драматургии не осталось и следа. Затем, в 1710 году, он поставил «Дерзкого любопытного», а в 1713 году — «Нерешительного», который заканчивается следующими прелестными стихами:
И все же лучше, полагаю, мне было б Селимену в жены взять.
Наконец, в 1715 году он поставил «Сплетника».
Мариво, как уже было сказано, к этому времени еще ничего не сочинил.
Вольтер, которому предстояло стать крупнейшим драматургом эпохи благодаря его трагедии «Эдип», был известен пока лишь своим стихотворением «Я видел», приведшим его в Бастилию.
Тем временем король подрастал на руках герцогини де Вантадур, которая, насколько могла, пыталась давать ему самое лучшее королевское воспитание, хотя это не всегда ей удавалось.
Однажды, когда ребенок играл с золотой монетой, она выскользнула из его рук; он нагнулся, чтобы подобрать ее, но герцогиня де Вантадур остановила его.
— Государь, — промолвила она, — все, что выпало из рук короля, более не принадлежит ему.
И она отдала монету проходившему мимо лакею.
В другой раз королю представили г-на де Куалена, епископа Мецского, обладавшего довольно малопривлекательной внешностью, и потому, увидев прелата, Людовик XV воскликнул:
— Ах, до чего же вы уродливы!
— Право, — ответил прелат, повернувшись спиной к королю, — вот очень дурно воспитанный ребенок.
И он вышел из комнаты, не поклонившись его величеству.
Его величеству очень захотелось рассердиться, но в дело вмешалась герцогиня де Вантадур и заявила королю, что то, что со стороны любого другого ребенка явилось бы всего лишь простодушным высказыванием, с его стороны было страшной грубостью.
Возмужавшего Людовика XV довольно хорошо характеризуют два этих поступка малолетнего Людовика XV.
VII
Лорд Стэр. — Дюбуа в Англии. — Договор о Тройственном альянсе. — Король переходит в руки герцога Орлеанского. — Господин де Ришелье. — Мадемуазель де Шароле. — Балы в Опере. — Царь Петр Великий в Париже. — Тяжба с узаконенными принцами. — Господин д’Аржансон становится канцлером.
Мы присутствовали при первом открытом проявлении союза, сложившегося между лордом Старом и аббатом Дюбуа, когда оба они поднялись на один и тот же балкон во время достославного заседания Парламента, на котором пост регента был предоставлен Филиппу II.
Еще за год с лишним до кончины Людовика XIV лорд Стэр находился во Франции, где, не занимая должности посла и не имея никакого формального поручения, он представлял интересы короля Георга. Его верительные грамоты лежали у него в кармане, оставаясь незаполненными. Ему самому предстояло выбрать момент, когда он займет официальное положение.
Лорд Стэр был рядовым шотландским дворянином, высоким, статным, худощавым, еще довольно молодым, с гордо поднятой головой и пристальным взглядом. По своему характеру и своим нравственным устоям он был пылок, предприимчив, отважен и дерзок. Он обладал умом, ловкостью и, наконец, тем, что называют изворотливостью. Вместе с тем он был скрытен, сведущ, умел владеть собой и следить за выражением своего лица, говорил на всех языках и мог изъясняться по-всякому; под предлогом любви к хорошему столу он задавал великолепные пиры, на которых доводил других до полного опьянения, никогда не теряя при этом разума сам. Будучи ставленником Мальборо, которому он был глубоко предан, лорд Стэр всегда помнил, что это герцог вытащил его из безвестности, дав ему полк и шотландский орден Чертополоха. Короче, это был виг до мозга костей.
Подобный человек должен был превосходно столковаться с Дюбуа.
К тому же политические интересы короля Англии и регента Франции совпадали.
Вильгельм Оранский умер в 1702 году, оставив трон своей дочери Анне, которая, в свой черед, умерла в 1712 году, не имея потомства, однако заранее, еще в 1704 году, назначив своим наследником Георга, курфюрста Ганновера. Это назначение было одобрено парламентом.
Каждый из них, и английский король, и регент Франции, имел опасного врага. У Георга I это был Яков III, претендент на английский престол; у регента, в случае смерти малолетнего Людовика XV, таким врагом становился Филипп V, претендент на французский престол. И потому было вполне естественно, что регент готов был оказать помощь Георгу I против Якова III, надеясь, что в обмен на это Георг I окажет ему помощь против Филиппа V.
Однако эта новая комбинация перевернула вверх дном все основные положения политики Людовика XIV, сделавшего Испанию своим союзником, а Англию — врагом.
Поездка Дюбуа имела целью укрепить этот союз общих интересов Георга I и регента.
В итоге переговоров, затеянных Дюбуа, в Гааге был подписан договор между Францией и Англией, получивший название договора о Тройственном альянсе, поскольку в конечном счете к нему примкнули и Соединенные Провинции. Согласно этому договору, претендент на английский трон изгонялся из Франции, Дюнкерк и Мардик подлежали сносу, и ни одна из договаривающихся сторон не могла предоставлять убежище лицам, которых объявляли мятежниками две другие стороны; посредством этого договаривающиеся стороны обещали друг другу сохранять в силе положения Утрехтского мира, который удостоверял наследование английского престола Ганноверской династией и отстранял Филиппа V от наследования французского трона.