Страница 103 из 192
Все были крайне удивлены, все встревожились, начали наводить справки. Выяснилось, что, работая вместе с королем в покоях г-же де Ментенон, министр ощутил легкое недомогание и король велел ему отправиться домой; он пешком вернулся к себе, но там его болезненное состояние внезапно усилилось, и он послал за своим сыном, маркизом де Барбезьё, который, хотя и жил в том же особняке и тотчас побежал к отцу, застал его уже мертвым.
Вечером того дня, когда стало известно о смерти министра, король, вместо того чтобы прогуливаться, как обычно, возле своих фонтанов и, как он всегда это делал, разнообразить прогулку, лишь ходил взад и вперед вдоль балюстрады Оранжереи, откуда, двигаясь в сторону дворца, он видел здание, где только что умер Лувуа и которое служило местопребыванием главного управления королевских построек. Пока он прогуливался так, к нему подошел какой-то дворянин из свиты английского короля и с крайне печальным видом выразил ему от имени их величеств соболезнование по поводу этой смерти.
— Сударь, — более чем непринужденным тоном, в котором при всем своем желании нельзя было заметить ни малейшего сожаления, ответил ему Людовик XIV, — поклонитесь от меня королю и королеве Англии и скажите им от моего имени, что как мои, так и их дела не пойдут от этого хуже.
Неожиданность болезни и скоропостижность смерти Лувуа возбудили множество толков, тем более что вскрытие его тела подтвердило, по словам Сен-Симона, что Лувуа был отравлен. Министр очень любил пить воду, и на полке камина в его кабинете всегда стоял кувшин, из которого он пил. Перед тем как идти работать с королем, Лувуа выпил воды, и произошло это спустя несколько минут после того, как в его кабинет вошел полотер и в течение нескольких минут оставался там один. Полотер был арестован и посажен в тюрьму; но, «как только он провел там четыре дня и началось следствие, его по приказу короля выпустили на свободу, все материалы следствия бросили в огонь и продолжать какое бы то ни было дознание было запрещено».[71]
В промежутке между двумя этими смертями случилась еще одна смерть, наделавшая не меньше шума, и в отношении которой сам Людовик XIV постарался не оставлять сомнений.
Как-то раз, во время своей утренней аудиенции, он во всеуслышание заявил:
— Господа, королева Испании умерла от отравления. Яд был положен в пирог с угрями; графиня Перниц и две камеристки, Запата и Нина, которые ели этот пирог после королевы, умерли от того же самого яда.
Этой королевой Испании была Мария Луиза Орлеанская, дочь принца Орлеанского и принцессы Генриетты. Ее отравили за то, что она дала знать Людовику XIV о половом бессилии Карла II, своего мужа.
В Версале были предупреждены о возможности этой беды, и оттуда было послано противоядие, которое, к несчастью, прибыло по назначению спустя два или три дня после смерти королевы.
XLVI. 1696 — 1700
Состояние Европы к концу войны. — Мирный договор с Савойей. — Рисвикский мир. — Первое завещание испанского короля. — Избрание принца де Конти на трон Польши. — Битва при Зенте. — Карловицкий мир. — Кузнец из Салона. — Его путешествие в Версаль. — Он представлен при дворе. — Его свидание с Людовиком XIV. — Его история. — Объяснение его таинственных приключений. — Граф д’Обинье. — Его распутная жизнь. — Юная герцогиня Бургундская. — Ее прием во Франции. — Ее прибытие в Монтаржи, в Фонтенбло и в Версаль. — Венчание. — Первая брачная ночь. — Портрет герцога Бургундского.
Скажем несколько слов о состоянии наших армий и о потребности в мире, которая ощущалась всеми.
В начале 1696 года у нас было четыре действующие армии: одна, численностью в восемьдесят тысяч человек, находилась во Фландрии под командованием Вильруа; другая, под началом маршала де Шуазёля, насчитывала сорок тысяч человек и стояла на берегах Рейна; Катина с тридцатью пятью тысячами солдат удерживал Пьемонт; герцог Вандомский, о котором нам предстоит поговорить позднее и который, словно простой солдат, выслужившийся в офицеры, достиг генеральского чина, побывав вначале всего лишь гвардейцем короля, хотя и был правнуком Генриха IV, командовал в захваченной им Барселоне армией в сорок пять тысяч человек; таким образом, в общей сложности у Франции было двести тысяч солдат, которых она, при всем своем ослаблении войной, длившейся уже тридцать лет, еще могла выставить против Аугсбургской лиги после восьми лет борьбы с ней.
Тем не менее, как это всегда происходит после определенного этапа войны, все воевавшие народы испытывали потребность собрать свои людские силы, рассеянные по полям сражений, где было пролито столько крови.
Вильгельм Оранский, завладев Англией и присоединив к ней Ирландию, стремился к миру, столь необходимому для основанных им монархий.
Император спешил отозвать своих солдат из Италии, чтобы выставить их под началом молодого триумфатора, принца Евгения, против турок, которые воевали тогда одновременно с Германией, Польшей, Венецией и Россией.
Герцог Савойский начал понимать, что его истинным союзником является французский король, ко двору которого он так часто посылал своих дочерей, где они становились королевскими невестками.
Наконец, Карл И, слабевший день ото дня, стремился к тому, чтобы мирно выбрать себе преемника среди европейских принцев.
Да и сам Людовик XIV, с годами умеривший свой пыл, испытывавший затруднения с финансами, которые плохо управлялись после смерти Кольбера, и удрученный семейными раздорами, желал если и не мира, то хотя бы перемирия, которое позволило бы ему привести в исполнение замыслы в отношении Испании, начавшие, несомненно, складываться в его голове после того, как благодаря откровенности его племянницы ему стало со всей определенностью известно, что Карл II неспособен иметь наследников.
Разваливать Аугсбургскую лигу начали с помощью Виктора Амедея, герцога Савойского; переговорщиками выступили граф де Тессе и маршал де Катина; впрочем, в итогах переговоров сомневаться не приходилось: герцогу возвращали его владения во всей их целостности, ему давали деньги, в которых он крайне нуждался, и ему предлагали то, чего он уже давно домогался, а именно, супружество его дочери Марии Аделаиды с герцогом Бургундским, сыном монсеньора дофина и, следовательно, возможным наследником французской короны.
Мирный договор предстояло заключить в Лорето, в Италии. Туда под предлогом паломничества прибыли с одной стороны г-н де Трессе и маршал де Катина, а с другой — герцог Савойский. Условия мира были подписаны при прямой поддержке папы Иннокентия XII, который был крайне заинтересован в том, чтобы освободить Италию как от австрийцев, так и от французов, в равной степени ее разорявших. Кроме того, в этом договоре герцог Савойский брал на себя обязательство добиться от Империи признания нейтралитета Италии.
Империя стала противиться этому, но тогда герцог Савойский присоединил свои войска к французской армии, так что менее чем за месяц он превратился из верховного главнокомандующего императора Леопольда в верховного главнокомандующего короля Людовика XIV. Это превращение побудило императора вступить, в свой черед, в мирные переговоры. Голландцы, которые тоже склонились к миру, предложили для конференции Рисвикский замок. Карл XI, король Швеции, взял на себя роль посредника, и, хотя он умер во время переговоров, оставив престол своему сыну Карлу XII, 20 сентября 1697 года мир все же был подписан.
Согласно условиям мира, Людовик XIV возвращал Испании все то, чем он завладел вблизи Пиренеев, и все то, что он отнял у нее во Фландрии, то есть Люксембург, Моне, Ат и Кортрейк; императору возвращались Кель, Филипсбург, Фрайбург и Брайзах. Укрепления Гюнингена и Нового Брайзаха были снесены. Курфюрст Трирский вернулся в свой город, курфюрст Пфальцский — в свои владения, герцог Лотарингский — в свое герцогство, а принц Оранский, которого прежде считали узурпатором и тираном, был признан законным государем, и Людовик XIV обязался не оказывать никакой помощи его врагам. А врагами короля Вильгельма были король Яков и его сын, которые жили в Сен-Жерменском замке и были вынуждены удовольствоваться титулами их величеств.