Страница 1 из 193
A
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРЕДИСЛОВИЕ
I
II. 1624–1626
III. 1626
IV. 1627–1628
V. 1629–1638
VI. 1639–1643
VII
VIII. 1643
IX. 1643–1644
X. 1643–1644
XI. 1643–1644
XII. 1643–1644
XIII. 1643–1644
XIV. 1644–1646
XV. 1647–1648
XVI. 1648
XVII. 1648
XVIII. 1648 — 1649
XIX. 1649
XX. 1649
XXI. 1649–1650
XXII. 1650
XXIII. 1651
XXIV
КОММЕНТАРИИ
ПРЕДИСЛОВИЕ
I
II
III
IV
V
VI
VII
VIII
IX
X
XI
XII
XIII
XIV
XV
XVI
XVII
XVIII
XIX
XX
XXI
XXII
XXIII
XXIV
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРЕДИСЛОВИЕ
В мировой истории было четыре великих века: век Перикла, век Августа, век Льва X и век Людовика XIV.
Век Перикла породил Мильтиада, Леонида, Фемистокла, Аристида, Павсания, Алкивиада, Софокла, Еврипида, Фидия, Аристофана, Зевксиса, Паррасия, Сократа, Диогена, Геродота и Ксенофонта.
Век Августа: Суллу, Цицерона, Цезаря, Лукреция, Катулла, Вергилия, Горация, Проперция, Овидия, Тибулла и Катона, Саллюстия, Корнелия Непота, Диодора Сицилийского, Тита Ливия, Дионисия Галикарнасского, Сципиона Африканского и Витрувия.
Век Льва X: Гвиччардини, Макиавелли, Паоло Джовио, Ариосто, Микеланджело, Рафаэля, Тициана и Галилея.
Век Людовика XIV: Ришелье, Монморанси, Мазарини, Жана Барта, Люксембурга, Конде, Тюренна, Турвиля, Катина, Лувуа, Виллара, Корнеля, Декарта, Мезре, Ларошфуко, Бейля, Мольера, Лафонтена, Лебрена, Перро, Жирардона, Боссюэ, Мальбранша, Пюже, Расина, Буало, Люлли, г-жу де Севинье, Фонтенеля, Фенелона, Жана Батиста Руссо, Роллена, Шольё, Миньяра и Кино.
Из этих четырех веков мы избрали для показа нашим читателям, не смеем сказать самый благородный, самый прекрасный и самый великий, хотя именно так мы полагаем, но ближайший к нашему времени и потому, как нам кажется, представляющий для нас наибольший интерес.
Теперь создан новый способ писать историю; мемуары частных лиц ввели нас в личную жизнь богов нашей монархии, и мы увидели, что, подобно богам античности, эти боги, помимо невероятного величия, имеют еще и множество мелких слабостей и что, ослепительные издали, эти боги теряют часть своего блеска, если удается проникнуть в тень, которую они отбрасывают. Короче, подобно тем судьям подземного царства, перед которыми представали в древности мертвые фараоны и которые, увенчав их плющом и отняв у них скипетр и царскую мантию, выносили суждение, достойны они погребения или нет, мы, в свой черед, верша суд справедливо или же впадая в гнев, отнимем корону, скипетр и мантию у мертвых королей, а порой даже и у королей живых, и вынесем им тот окончательный приговор трех древних судей, который есть не что иное, как приговор потомства.
Возможно, один лишь Людовик XIV избежал еще такого суда. Чересчур превознесенный льстецами-монархистами и чересчур приниженный хулителями-революционерами, провозглашенный непогрешимым одними и обвиненный в отсутствии всяких добродетелей другими, ни один король не подвергался после своей смерти более противоречивым оценкам, и никому, погруженному в смертный сон после самого долгого царствования на свете, не приходилось слышать — если только в гробнице бывает эхо — гула более низкой лести и более гнусной клеветы.
Ну что ж! Речь идет о том, чтобы этот бог, которого вознесли на облака, этот труп, который выставили на всеобщее поругание, был возвращен теперь на принадлежащее ему место. Мы пишем не восторженное похвальное слово и не обличительный памфлет, а портрет человека во всех порах его жизни — от несчастного детства до жалкой старости, проходя через все стадии радости и горя, любви и ненависти, слабости и величия, составившие эту жизнь, исключительную как своей темной, так и своей светлой сторонами. Людовик XIV, которого мы покажем, это бог для мира, король для Европы, герой для Франции, мужчина для любовниц; и мы уверены, что из этой поверки он выйдет в большей степени подлинным, реальным, осязаемым, человечным и, если так можно выразиться, вылепленным с натуры, чем его когда-либо изображали в исторической науке, живописи или скульптуре. И, возможно, он покажется более великим, когда ему позволят оставаться человеком среди людей и не будут выставлять его богом среди богов.
Да и к тому же, какую свиту блистательнее той, что сопровождала Людовика XIV, могло бы потребовать самое взыскательное божество? Где найти министров, равных Ришелье, Мазарини, Кольберу и Лувуа; полководцев, слава которых затмила бы славу Конде, Тюренна, Люксембурга, Катина́, Бервика и Виллара; моряков, которые боролись бы одновременно с Англией и с океаном, как это делали Дюге-Труэн, Жан Барт и Турвиль; поэтов, говорящих языком Корнеля, Расина и Мольера; нравоучителей, как Паскаль и Лафонтен; и, наконец, таких фавориток, как Лавальер и Фонтанж, как г-жа де Монтеспан и г-жа де Ментенон?
Так вот, бедность ребенка, любовные увлечения юноши, слава героя, гордость короля, упадок старика, слабости отца, смерть христианина — все это предстанет на созданной нами картине, на первом плане которой будут Лувр, Сен-Жермен и Версаль, в полутени — Франция, а на горизонте — Европа, ибо история Людовика XIV не из тех, где восходят от народа к королю, а из тех, где спускаются от короля к народу. Не будем забывать достопамятные слова победителя Голландии, произнесенные им, когда он был на вершине своей славы: «Государство — это я!»
Осмелимся сказать, что написанное таким образом, во всех подробностях, и время от времени вкратце подытоженное посредством широкого взгляда, охватывающего всю картину в целом, жизнеописание Людовика XIV будет иметь всю серьезность истории, всю причудливость романа, всю занимательность мемуаров. И потому, невзирая на наши предыдущие сочинения, а может быть, именно принимая во внимание эти сочинения, мы смело, без всяких колебаний передаем нашу книгу на суд читающей публики, будучи уверены в ее благосклонности и поддержке.
Александр Дюма.
I
Обстоятельства, которым Людовик XIV обязан своим рождением. — Анна Австрийская объявляет о своей беременности. — Милость, которую она испрашивает в связи с этим у короля. — Беглый взгляд на предшествующие события. — Людовик XIII. — Анна Австрийская. — Мария Медичи. — Кардинал Ришелье. — Гастон Орлеанский. — Госпожа де Шеврёз. — Первый разлад между Людовиком XIII и Анной Австрийской. — Ревность короля к своему брату. — Кардинал Ришелье влюблен в королеву. — Занимательная история на тему этой любви.
Пятого декабря 1637 года король Людовик XIII отправился с визитом к мадемуазель де Лафайет, которая в марте того же года удалилась в монастырь Визитации Пресвятой Девы Марии, находившийся на улице Сент-Антуан, и, постригшись там в монахини, приняла имя сестры Анжелики. Поскольку одной из прерогатив, связанных с титулами короля, королевы и королевских детей, являлось право входить во все монастыри и свободно беседовать с монахинями, визиты короля к его бывшей любовнице не встречали никаких препятствий.
Впрочем известно, что любовницы Людовика XIII были лишь его подругами и ухаживания целомудренного сына Генриха IV и целомудренного отца Людовика XIV, монархов вовсе не целомудренных, никогда и никоим образом не вредили доброму имени женщин, которым они адресовались.