Страница 15 из 171
Читателю следует знать (хотя, если он француз, ему это не польстит), что бельгийцы в благодарность за те услуги, какие мы оказывали их графам, в свое время называли нас жабниками, как сегодня, в благодарность за те услуги, какие мы недавно оказали их королю, они именуют нас франкотрёпами. Кличка "жабник" возникла оттого, что наши геральдические лилии, которые нам кажутся похожими на наконечники пик, им напоминают жаб. Бедные геральдические лилии, сверкавшие на доспехах Людовика Святого, на щите Филиппа Августа, на мече Дюгеклена, и представить себе не могли, что о них так дурно отзовутся.
Теперь читатель может догадаться, почему эта улица, как мы уже говорили, называется Жабьей Дырой: именно там сторонники французского короля убили Артевелде.
Свернув с улицы Каландр, чтобы по заведенной привычке отправиться дальше куда глаза глядят, я увидел трехцветную шляпу, висевшую на конце шеста подобно шляпе Гесслера; поскольку у меня не было желания рисковать, пытаясь сбить яблоко, лежащее на чьей-либо голове, я поинтересовался, что все это означает, намереваясь воздать шляпе полагающиеся ей почести. И тогда я узнал, что это своего рода стяг, призванный напомнить о патриотизме, который проявили во время революции 1830 года дети государя. Поскольку наши читатели могут ошибиться по поводу этого аристократического наименования, поспешим разъяснить им, что это за королевское потомство, о котором, возможно, они еще не слыхали.
Карлу V, которому, перед тем как стать императором и даже после этого, не раз приходилось прятаться в шкафу, что бы там на этот счет ни говорили Академия и газета "Конституционалист", проникся в то время, когда он был королем Испанским и графом Фландрским, весьма нежными дружескими чувствами к миловидной жене одного мясника и, в качестве близкого к народу монарха, часто навещал ее: результатом этих посещений стало появление на свет толстого мальчугана, причем такого ярко-рыжего, что у Карла V не могло быть ни малейших сомнений относительно его отцовства; и потому, исполненный радости, он спросил у матери малыша, какие у нее есть пожелания, обещая исполнить любую ее просьбу. Жена мясника попросила, чтобы мужскому потомству ее сына было бы навечно предоставлено исключительное право забивать скот и продавать мясо во всем городе. Просьба была исполнена, а поскольку у императорского мясника родилось двое сыновей, они стали родоначальниками двух корпораций, которые существуют и по сей день и именуются большими и малыми мясниками Гента; так что, когда в 1810 году Наполеон посещал Фландрию, малые мясники, ссылаясь на свою привилегию, потребовали и добились чести охранять его. Им удалось устроить так, чтобы император прошел под триумфальной аркой, которую они воздвигли в его честь и на которой было написано следующее двустишие:
Великому Наполеону От гентских малых мясников.
Наполеон счел эту надпись недостаточно почтительной для незаконнорожденных принцев, и потому на следующий день двустишие исчезло без всяких объяснений, никто даже не выставил предлогом, как это было в случае с Лебрёном, что оно содержит длинноты.
Как бывший артиллерийский офицер Наполеон на следующий день после своего прибытия осмотрел большую пушку. Впрочем, Безумная Маргарита — именно так называют это почтенное метательное орудие — в самом деле заслуживала почести, какие ей оказывали.
"Чтобы повергнуть в изумление гарнизон Ауденарде, — пишет Фруассар, — гентцы изготовили и выставили невероятной величины бомбарду, имевшую жерло в пятьдесят три дюйма и метавшую замечательно крупные и увесистые камни, и когда бомбарда эта стреляла, днем ее слышно было за пять льё кругом, а ночью — за десять, и грохот канонады был так силен, что казалось, будто все дьяволы вышли из преисподней".[10]
Вот откуда она взялась. Что же касается происхождения ее названия, то мнения ученых по этому серьезному вопросу расходятся: одни утверждают, что оно связано всего-навсего с грохотом и разрушениями, которые она производила, и, следовательно, она как бы сама себе его дала. Другие заявляют, что она получила его в память о Маргарите, графине Фландрской, прозванной Черной дамой. Если бы эта последняя версия была верной, то она опровергала бы все восхваления по адресу матери Иоанна и Бодуэна Авенских.
Как бы то ни было, досталось ли ей это имя как некая историческая подробность, или же оно было дано ей гент-цами в память о нежном нраве их властительницы, но пушка эта называлась так уже в ту пору, когда, сражаясь со своим добрым герцогом Филиппом, они использовали ее в 1452 году во время осады Ауденарде. Вынужденные снять осаду, они бросили ее вместе со всей остальной своей тяжелой артиллерией, и она попала в руки их врагов, сторонников герцога Бургундского, которые выбили на ней герб своего государя. В 1578 году она вернулась к своим прежним владельцам, которые, не желая подвергать ее впредь подобному позору, установили ее около Пятничного рынка, где она находится и по сей день, тихая и спокойно лежащая на трех своих каменных опорах. Более любопытные, чем я, путешественники, измерявшие ее, говорят, что она имеет восемнадцать футов в длину, десять футов и шесть дюймов в обхвате, жерло ее имеет диаметр в два и три четверти фута, а весит она 33 606 фунтов, то есть на 16 101 фунт больше, чем большая пушка в Санкт-Петербурге, которая, как видим, незаслуженно считается самым большим артиллерийским орудием в Европе и могла бы поместиться в чреве здешней пушки.
После того, как я два или три раза обошел Безумную Маргариту, проявляя к ней большой интерес, но, тем не менее, не пытаясь, как это делают англичане, из любопытства запихнуть себя в нее, словно каравай хлеба, мы отправились к кафедральному собору святого Бавона, одному из самых богатых в христианском мире; над его дверью изображен святой Бавон с соколом на руке, так что в первую минуту можно было бы подумать, будто он, подобно святому Губерту, достиг небес охотясь. Однако будет грубейшей ошибкой не сделать попытки обстоятельно разобраться, почему же он был канонизирован: сокол здесь лишь указание на то, что святой Бавон был благородного происхождения. В самом деле, это был не кто иной, как богатый вельможа по имени Алловин, принадлежавший к одному из самых древних родов в области Эсбе. Услышав однажды проповедь святого Аманда, он пал перед ним ниц и задал ему вопрос, что, по его разумению, следует делать, чтобы встать на путь спасения? В ответ на эти благочестивые слова святой епископ сказал, что следует покаяться, после чего вновь обращенный роздал часть своего имущества беднякам, а остальное пожертвовал монастырю святого Петра; затем, чтобы окончательно отрешиться от мирской жизни, которую он до этого вел, Алловин отказался от имени своих предков и принял имя Бавон, под которым он и был канонизирован к концу VIII века, прожив перед этим в лесу Малмедин неподалеку от Гента жизнь, достойную подражания. Шестьдесят дворян, на которых так же, как и на их товарища по беспутной жизни, снизошла благодать, обратились в веру вслед за ним и построили на том месте, где прежде стоял храм Меркурия, аббатство святого Бавона, развалины которого еще можно увидеть ныне внутри старинной крепости. Что же касается существующего в наши дни собора, то это церковь святого Иоанна, освященная в 941 году Трансмаром и в 1540 году получившая имя святого Бавона в соответствии с решением Карла V, который обнаружил, что место, где был построен первоначальный храм, больше подходит для крепости; и тогда коллегиальный капитул был переведен в церковь, где он находится и поныне, а сама церковь была возведена в 1559 году в ранг собора.
Собор включает в себя двадцать четыре часовни, и некоторые из них украшены замечательными картинами; вторая от входа часовня, по правую руку, посвящена святой Колетте, и в ней хранится рака этой святой, умершей двадцати трех лет от роду; эпитафия ей может соперничать по свежести чувств с двустишиями Малерба:
Dulcis ancilla Dei, rosa vernalis, Stella diurna.[11]