Страница 38 из 155
«Браво, Маке! — воскликнул я. — Это моя школа! Надеюсь только, вы потом выяснили, его ли это вина?» — «Осмотрите местность, — ответил Маке, — и судите сами!»
В самом деле, достаточно было бросить взгляд на дорогу, чтобы понять, что это происшествие, если считать его делом случая, объяснению не поддавалось. Трещина пересекала дорогу; невозможно было поверить, что сагал, который вел мулов под уздцы, не заметил пропасти, поскольку он подошел к ней вплотную и обязательно должен был повернуть мулов, чтобы они туда не упали. И был еще один факт, осложнявший картину.
Едва соскочив с облучка, майорал тотчас же отвязал фонарь и погасил его. Именно это и разъяснило все Маке; он перестал колотить майорала, схватил его за шиворот и потащил к краю пропасти. Тот понял, что пришел его последний час, и упирался изо всех сил. Однако у Маке кулаки увесистые, и, несмотря на свое сопротивление, майорал, подгоняемый сзади прикладом, оказался над пропастью. Он помертвел. «Если вы хотите меня убить, убивайте сейчас», — прошептал он, закрывая глаза. Если бы он продолжал сопротивляться, то, вероятнее всего, ему суждено было бы погибнуть. Но это проявление покорности смягчило Маке, и он отпустил его. «Надо предупредить Дюма, — произнес Маке, отпуская майорала. — Я уверен, что это только начало представления. Найдется доброволец, у которого остались целыми ноги и легкие и который может догнать Дюма?» — «Я!» — вызвался Жиро и помчался за нами.
Остальное Вы знаете, а вернее, Вы еще ничего не знаете, сударыня, потому что именно в эту минуту с вершины небольшого холма, четко вырисовывавшегося на горизонте и залитого серебристым светом луны, это «остальное» стало спускаться. Горизонт этот находился весьма близко к нам.
«О! Глядите, там отряд людей!» — сказал я, указывая рукой в том направлении. «Трое, четверо, пятеро, шестеро, семеро», — считал Жиро. В это мгновение при лунном свете сверкнуло дуло карабина, а затем исчезло, словно проблеск молнии: «Так! Они вооружены, это становится забавным. Берите ружья, господа, берите ружья!» — я произнес эти слова негромко, но так внятно, что в ту же минуту все схватились за оружие. Ашар, не имея ружья, вооружился охотничьим ножом. Тут же мы вспомнили, что ружья у нас не заряжены.
Незнакомцы были от нас на расстоянии не менее ста шагов, их можно было сосчитать — они шли всемером. «Господа, — обратился я к своим друзьям, — у нас есть три минуты, этого достаточно, чтобы трижды перезарядить ружье. Спокойствие! Заряжаем!» Все окружили меня. Дебароль, единственный, у кого карабин был наготове, сделал четыре шага вперед и встал перед нами. Александр возился у самых моих ног, доставая из своего туалетного несессера патроны — только у него было ружье, заряжавшееся с казенной части. Остальные заряжали ружья с помощью шомполов.
Незнакомцы были в двадцати шагах от нас, когда я закончил заряжать ружье. Я тотчас же с щелчком взвел оба курка. При этом звуке, столь явственно послышавшемся в подобных обстоятельствах и не оставлявшем никаких сомнений в его происхождении, незнакомцы остановились. Александр повторил мои действия. Третьим был готов Маке, и он поступил так же, как мы. У нас в запасе имелось десять выстрелов. Трое из нас были охотниками и на таком расстоянии не могли промахнуться.
«Теперь, господин присяжный переводчик, — обратился я к Дебаролю, — доставьте мне удовольствие, спросите у этих бравых молодцов, что им нужно, и намекните им, что первый, кто сделает еще хоть шаг, останется лежать на месте».
В эту минуту — то ли случайно, то ли нарочно — майо-рал, зажегший по нашему требованию фонарь, уронил его. Дебароль тем временем переводил на испанский приветственные слова, адресованные мной незваным господам.
«Хорошо, — сказал я, когда он кончил и мы увидели, что предупреждение воспринято должным образом, — а теперь объясните майоралу, что нам необходимо яркое освещение и, следовательно, это не самый подходящий момент, чтобы вторично загасить свет». Майорал понял все без всякого перевода и поспешил поднять фонарь.
Наступила торжественная тишина. Две группы людей были разделены друг от друга фигурой Дебароля, стоявшего в четырех шагах от нас и в пятнадцати от наших противников и находившегося в положении часового, который опознает патруль.
Испанцы стояли в темноте, мы же, напротив, были ярко освещены колеблющимся светом фонаря, заставлявшим поблескивать дула ружей и клинок охотничего ножа. «Теперь, Дебароль, — продолжал я, — спросите этих господ, какой счастливый случай побудил их оказать нам честь и нанести визит». Дебароль перевел вопрос.
«Мы пришли, чтобы вам помочь», — ответил один из них, вероятно главарь банды. «О, это прекрасно, — произнес я, — а каким образом этим господам стало известно, что мы нуждаемся в помощи, ведь ни сагал, ни майорал от нас не отлучались?» — «Действительно!» — подхватил Дебароль и повторил мой вопрос по-кастильски.
Ответить на него было трудно, и наши услужливые ночные гуляки промолчали. «Послушай, отец, — вмешался Александр, — у меня идея: что, если нам их ограбить?» — «Этот малыш Дюма изобретателен!» — заметил Жиро. «Черт побери! — воскликнул Ашар. — Раз уж на то дело пошло, надо немедленно их выпотрошить!» — «Вы понимаете, о чем идет речь?» — обратился к ним Дебароль.
Наши посетители не отвечали: они были ошеломлены.
«Мы обсуждаем, не выпотрошить ли вас, если только вы не уберетесь тотчас же той же дорогой, какой пришли!» Это требование вызвало некоторое смятение в рядах шайки.
«Но, — воскликнул главарь, — у нас не было никаких дурных намерений, совсем напротив!» — «Что поделаешь! У нас, французов, такой скверный характер, что мы принимаем помощь лишь тогда, когда сами за ней обращаемся». Они собрались уходить.
«Господа, — произнес майорал, — разрешите им помочь мне вытащить карету». — «В добрый час, только пусть подождут, пока мы уйдем». — «А где им ждать?» — «По другую сторону горы». Майорал сказал ночным гостям какую-то фразу по-испански. «Хорошо, — ответили они, — мы отойдем», — и, бросив привычное «Vaya usted con Dios», они скрылись из виду, перейдя на другую сторону холма.
«Так, — сказал Жиро, поставив свое ружье на землю, — эта сцена станет сюжетом моей первой картины».
XV
Аранхуэс, 25 октября.
Вы оставили нас в ту минуту, сударыня, когда мы распрощались с нашими услужливыми посетителями и проводили их взглядом до пригорка, за которым они тут же исчезли. Дебароль с карабином в руках остался в роли часового, стоя посредине разделявшей нас дистанции. Мы же занялись приготовлениями к уходу.
Багаж, выложенный на дорогу, образовал целый холм, состоявший из ящиков, сундуков, саквояжей и спальных мешков и увенчанный корзиной с провизией, которая была спасена заботами Жиро. Мы тщетно пытались найти дона Риего, но, поскольку он находился в своей собственной стране и, следовательно, никак не мог здесь потеряться, мы не очень беспокоились о нем, рассчитывая, что в нужный момент он появится.
Майорал уверял нас, что даже его четырех мулов и объединенных усилий его семи товарищей не будет достаточно для того, чтобы вытащить карету из того положения, в каком она оказалась. Ставить это под сомнение не имело смысла: все было ясно, как Божий день, но, уж если мы не убили его сразу, пришлось прислушаться к его доводам. Мы оставили ему четырех его мулов. На одного из верховых мулов был навьючен весь багаж, а другой был предоставлен в общее распоряжение.
* Разыгралась борьба великодуший, которая определенно умилила бы зрителей, будь у нас зрители; но, к несчастью, их у нас не было, и эта трогательная сцена навсегда осталась никому не известной.
«Как жалко, — заметил я, — что потерялся дон Риего! Был бы он здесь, все споры тотчас кончились бы». В это время послышался голос: «Я здесь!» Мы обернулись — это нашелся дон Риего.
Однако, пока он пропадал, состояние его значительно ухудшилось: он держался рукой за бок, чуть прихрамывал и громко стонал. Можно было подумать, что бедняге осталось жить не более суток. Так что мул принадлежал ему по праву. Его посадили на Карбонару, а вещи достались Атаманше.