Страница 9 из 104
Глава 2. Мизгирь.
Между тем, парень будто и не заметил расщеплявшую живые клетки субстанцию. А ведь пагубная среда имела божественный уровень. По мнению Ариадны, такая концентрация убила бы любого. Даже всеядная арахна не рискнула отобедать нынешним угощением, а вот примитивный самец сумел совершить невероятное. Он не только выжил. Мало того, впитал сизую мглу и усилился. Парня окутали потоки тускло мерцавшего шакти, что засвидетельствовало о прорыве. И все же, губительных эманаций было слишком много.
— Ари, иди за мной! — раскрыл Скалозуб ничего не выражавшие глаза.
В его зрачках клубилась серая дымка, а кожа приобрела цвет праха и походила на пергамент. Несмотря на столь нелицеприятные метаморфозы, Трой проложил во взвеси не широкий проход. В него- то, с опаской, и скользнула арахна.
Теперь они поменялись местами. Троекуров повел, а паучиха последовала за ним. Конечно, она остерегалась предательства. Однако ставки были слишком высоки, поэтому арахна доверилась околдованному парню. Хотя и ясно видела, что ее чары сброшены. Ни феромоны, ни даже их частички внутри организма не выдюжили проверки потусторонней гадостью.
— «Получается его чувства ко мне истинны?»- очень удивилась арахна.
Для ее расы эмоции являлись слабостью, а любви, как таковой, не существовало. Все подобные вещи заменяли понятия: полезно/не полезно, вкусно/ не вкусно. Когда юноша проявил себя, то стал очень полезным и очень вкусным. Тем не менее, данный факт ни на йоту не улучшил отношения арахны. Наоборот, отныне паучиха желала только одного — побыстрей заключить «вкусняшку» в соотвествующий кокон и заполучить способность к поеданию посмертного шакти высшего уровня.
Арахны пожирали почти все, кроме мертвящих эманаций. Обретя такую возможность, Ариадна вышла бы на качественно-новый уровень могущества. Вместе с тем, внедрённые недавно человеческие рецепторы внушали иное. Из-за них на душе стало не спокойно. Арахна сердито отбросила подобную дурость и пообещала себе после приключения вновь заняться перестройкой организма.
Так они и шли. Терзаемая непривычными переживаниями Ари и раздираемый на части смертельным шакти представитель земной цивилизации. Сколько продлилось путешествие — неизвестно. Каждый из путников утратил ощущение времени и стремился лишь к одному — поскорее выбраться из злополучной области.
Наконец, сизая дымка поредела, и небольшой отряд вывалился за ее пределы. Юношу, что называется, зашатало. Под кожей у него заходили натуральные буруны. Казалось, бедолагу вот-вот разорвет на части. С трудом, но Скалозуб удержался от распада на молекулы. Хотя передвигался, как сомнамбула, и даже никак не отреагировал на своеобразное вызволение. Арахна же наплевала на самочувствие парня. Вместо помощи спутнику, она засуетилась возле очередного препятствия.
— Это — последняя преграда. Я чувствую… — в предвкушении пробормотала Ариадна и бомбардировала паучьими нитями темную, щедро покрытую волосками, стену.
Через несколько минут, ее действия возымели успех. В ранее монолитном простенке возникла брешь. Арахна обернулась, посмотрела на едва стоявшего на ногах союзничка, потом ухватила беднягу за шкирку и затолкала в проделанную только что дыру.
Не пропадать же добру? Так мотивировала свой поступок паучиха, не пожелав признать собственную слабость. О какой благодарности, скажите на милость, могла идти речь, если позже она сожрет похотливого самца? После того, как наиграется с ним…
На новой территории Ариадна забыла обо всем. Давление чужого величия на секунду поглотило ее. В отличие от предыдущего просторного кромлеха, этот был сравнительно не большим: площадью около квадратного километра. Зато почти всю территорию найденной зоны занимал гигантский, черно-серый паучище.
Паучара мирно возлежал, подогнув под себя, наверное, пятидесяти метровые ходильные ноги. Его густо укрытая бородавками и ворсом головогрудь имела соответствующие размеры, а куполообразное брюшко напоминало башню. Пару десятков хелицер* и несколько толстенных педипальп* мерно вздымались, что говорило о том, что монстр жив. Просто дремлет.
— Мизгирь… — неожиданно вымолвил не к месту пришедший в себя самец. Затем вытянул руки и, словно лунатик, побрел к почивавшему членистоногому.
От такой наглости арахна гневно защелкала жвалами. Однако приблизиться к дальнему родственнику побоялась. Ведь великану она была на один укус. Вскоре опасения Ариадны подтвердились. Ротовая полость титанического создания отворилась, и хищные хелицеры затянули смельчака в провал зева, похожего на распахнутые ворота.
— Тчцсс… тчцс, — поклацывая жвалами, Ариадна отступила подальше. Она уверилась, что спутнику пришёл конец, но, как выяснилось через мгновение, такой вывод был преждевременен.
В отличие от вполне образованного Троя, никогда не посещавшая школы арахна не узнала здешнего обитателя. Согласно праславской мифологии, мизгирь, или же теневик, входил в свиту Праматери Ткачихи, которая создала вселенную из своих многочисленных нитей. Теневики следили за порядком в первотворении и исправляли искажения «великой паутины».
В кромлехе же обретался детёныш мизгиря. Высшее существо, пока ещё не достигшее статуса бога. Именно потому Скалозуб и рискнул. Несмотря на плачевный внешний вид, парень соображал здраво. Он вобрал в себя слишком много посмертного шакти, поэтому и ходил с трудом, напоминая покойника. А вот мысли не путались.
Самостоятельно выпустить излишки заемной силы, Троекуров был не в состоянии. Его бы попросту разорвало. Вот Трой и понадеялся, что ведомый инстинктами теневичок подправит организм, как ту же паутину. Ведь мизгири служили порядку и не допускали хаоса. А именно бедлам и творился внутри организма, дрожавшего от избытка мощи.
Поначалу юноша решил, что план провалился, и прожорливый паук сожрал его. Однако едва кислота, или ещё какая-то дрянь, обволокла тело, как зараза устремилась наружу. Отраву словно высасывал кто-то. Маленький ткач затрясся, если бы Скалозуб разглядел ситуацию снаружи, то увидел, что величественные ходильные ноги судорожно подёргивались.
— «Что, не понравилось?»- мысленно позлорадствовал Трой и выпустил доселе сдерживаемую бурю вовне.