Не мой подарок

Смущенно вздохнула, спрятав руки за собой.

— Пойдём искать варенье… и спать, Андрей, а то я скоро натворю чего-нибудь от недосыпа…

— Я бы на это посмотрел.

"And tell her that her lonely nights are over"

И скажи ей, что ее одинокие ночи закончились

(Mr. Sandman — SYML)

Глава 43 — пробуждение в новой жизни и десять минут разговоров

Ричи.

Проснулась от вибрации где-то рядом. С трудом раскрываю глаза, нахожу телефон и переворачиваюсь на спину, приняв вызов.

— Да… — приходится немного прокашляться.

— Ты спишь ещё? — Раздалось бодрое Ксюшино "Доброе утро".

Посмотрела на экран, еле как распознавая время.

— Семь утра первого января, Ксень…

— Ммм, мне просто скучно было.

И это удивительно! Быть того не может, чтобы моя сестра встала так рано.

— Ты выспалась уже?

— Да, тут тухло. Прикинь, Маш, — её вздох, — я провела Новый Год в больнице, это же адище, нет? Как ты тогда… ну, после смерти родителей… справилась… В общем, это жесть!

Усмехнулась, повернувшись на бок.

— Знаешь, если ты не начнёшь думать головой, то в лучшем случае все ближайшие девять месяцев так и пройдут.

Гордость мамы и папы фыркнула, тем самым запретив мне учить её жизни, которую не знаю сама.

— Не учи учёного, я всё поняла.

— Да?

В ответ раздалась гордая интонация:

— Да, Ричи! И вообще! Ян мне предложение сделал…

После угрозы отправить в армию? Оперативно, продуманно, гениально. Ну что ж, так точно не отправят куда-нибудь на границу или не сошлют в морской флот.

— Когда успел?

— Ночью, Маш. — Даже интонация меняется, становясь более звонкой. — Прикинь, в бой курантов скинул видосик…

Снова вздохнула, распознав на ковре черный свернувшийся клубочек. Роки сладко спит, и я ей жутко завидую… Кстати, где Андрей?

— Вот он такую речь сказал, ты бы слышала! О, давай я тебе её кину?

— Нет, Ксюш, обойдусь, ладно?

Может, где-то в других комнатах? Я всё же вновь оккупировала его спальню и пора бы уже на самом деле уехать домой.

— Короче, он встал на одно колено, протянул ладонь к экрану и такой….

Ксюша продолжает радовать меня счастливой интонацией, и, пожалуй, я должна быть счастлива за неё. Только почему-то счастье таковым мне не кажется. Я не знаю, как сложится их жизнь. Хочется верить, что всё будет в порядке. Хочется верить, что он не сбежит, не найдя однажды опору в лице своих родителей, которые хоть и не нашли мира, но всё же держат его на плаву. Как могут — да, но держат… И очень хочется верить, что даже если это случится, моя самая жизнелюбивая гордость родителей справится, не сломавшись.

Отгоняю мысль "А это случится", решая дать Яну очередной "ещё один" шанс. Последний? Хотелось бы верить.

От моей "влюбленности" не осталось и следа. Да и было ли это содрогание при виде его физиономии таковой? Не знаю… Но очень похоже на способ обезопасить себя. Любить кого-то, кто точно не ответит, кто точно под запретом, лелея чувство невозможности происходящего, просто потому что так…. проще? Хорошо, что никто из них так ничего и не понял. Иначе я бы разрушила все. Не знаю, почему раньше не понимала это… заигралась?

Мне нравится моя жизнь. Вру… нравилась.

Что в ней было? Работа, много работы. Ксюша… много Ксюшки и её проблем, что автоматически сама же и брала на свои плечи.

Тихонько встала с кровати, надеясь всё же найти хозяина сего дома и отпроситься таки домой… хотя стоит остаться? Кажется, что это уже лишнее. Хотя он болеет — это можно считать поводом.

— Маш, блин, ты слушаешь? — Причитает Ксюша, а я уже о звонке совершенно забыла.

— Извини, нет.

— Вот ты… блин, Ричи, ты чего?

Действительно, чего это я? Устала ставить в центр своей жизни Ксюшку? С какого перепуга? Из-за Андрея? Нет, ну это мне совершенно не нравится… Ещё его не хватало в этот центр поставить и обосновать там аки новенький жесткий диск с пустейшей памятью.

— Слушай, Машка, точно… ты же не дома, да? Ян говорил, что ты у Стервеллы вчера была… — Не успеваю ответить. Да и стоит ли отвечать? — ты втюрилась что ли?

Принимает молчание за чистую монету.

— Хааа, я ж говорила, что вы мутите, блин! Пипец, ну круто, наверное. И чего, какой он? Понравился?

Выдыхаю и тихо шепчу, спускаясь по последним ступеням лестницы.

— Понравился.

Отключаю смартфон под обрывки вопля сестры, слыша сейчас совершенно иное. Дверь… да, точно, дверь хлопнула.

Тихонько выхожу в коридор, сцепляя руки под грудью.

Андрей замирает, стягивая с себя шапку, шмыгает носом и продолжает смотреть на меня. Мимо него крутится пылесос, и кто знает, как он его там называет, но эта штучка сейчас явно напоминает собачку… да, песика, так и буду звать. И хозяин весь такой очаровательный, если бы не одно большое малиновое "но"…

— Вот я же говорила, что ты болеешь…

— Я никогда… не болею… — Апчхи. — Маш.

Приподнимаю красноречиво бровь и не свожу с него глаз, пока он разувается, кидает курточку на вешалку и намеревается пройти мимо меня.

— Андрей Константинович. — Вышло требовательно, даже слишком. — Кто вообще бегает утром первого января? И у тебя ночью был жар. Так же совсем нельзя!

Остановился и тихо проговорил осипшим голосом.

— Я хочу тебя поцеловать, не смотри так… Тогда ты точно заразишься.

— Знаешь, ночью тебя ничего не остановило.

Пожал плечами.

— Поверь, Маш, я сдерживался.

— Да? — Быстрее, чем успеваю подумать.

Андрей шмыгает носом и начинает улыбаться, вдруг коснувшись моей ладошки и тут же протянув к себе, оплатая объятиями.

— Тебе нужны все эти таблетки от простуды. Можно, я закажу?

— Я такое не пью.

Проворчала, не отрываясь:

— И якобы никогда не болеешь.

Он шумно выдохнул и сквозь улыбку проговорил:

— Да. Не болею.

Нет, ну какой же упрямый, конь троянский! И почему мне-то это нравится? Да на нем же лица нет, а сам еще и держится так, будто все в порядке! Сумасшедший мужчина.

Глава 44 — жар испорченной утренней каши

Ричи.

Прохожу на его кухню, открываю холодильник, где на полках и оставила ночью народное средство. Андрей умудряется уйти в душ, так что я более, чем уверена, что скоро он окончательно сляжет с громадной температурой.

Какой в этом смысл? Почему нельзя относиться к себе хоть чуточку бережнее!? Или он считает, что прав?

В чём прав? Бегать с температурой, игнорировать собственную слабость, будто не имеет права быть сотканным из крови и плоти. Это могло бы вдохновлять меня, но сейчас мне почему-то ужасно грустно.

Я достаю его кружку, накладываю в неё две ложки варенья, медленно стекающего по стенкам. Тихонько убираю баночку обратно, думая, что без таблеток, наверное, не обойтись. И даже если встречу это его "не пью"…

Может, что-то сварить ему? Кашу на молоке? В холодильнике находится только овсяное. Оно вообще подойдёт? Овсянка на овсяном? Тавтология же. Это вкусно? Спустя пару минут метаний всё же решаюсь провести эксперимент и ставлю кастрюльку на индукционку, включая самый минимальный режим.

И пока жду хоть чего-то, сажусь на стул, выискивая в телефоне приложение местной сети аптек. Жду, когда то прогрузится, понимая, что давно его не обновляла, но сейчас и не тянет. Кликаю по кнопочкам и выбираю противовирусные. Оформляю заказ, выбирая адрес ближайшей аптеки здесь. Мне нужно будет уехать. Съездить…

Я должна отсюда выбраться, иначе всё это затянется надолго… и дело даже не только в его болезни.

— Маш, — раздаётся надо мной.

Вздрагиваю, отдаляясь от стола и разворачиваясь к нему. Не заметила, как подошёл. И теперь слишком медленно поднимаю взгляд к лицу напротив, скользя наперекор стекающим капелькам по его точеному прессу. Так бывает вообще? Дыхание тяжелеет в одну секунду, пока я пытаюсь зацепиться за ниточки полотенчика, удобно устроившегося на его плечах. И будто я никогда не видела мужской торс… Такой — точно никогда. Но мы же обнимались и через футболку его… Да я вообще не из…. да конь троянский!