Страница 3 из 11
У Медусы упало систолическое давление на фоне большой потери крови, головной мозг испытал выраженную гипоксию, и девушка впала в кому.
Я сняла гипоксию головного мозга за счёт нормализации мозгового кровотока и насытила кровь больной кислородом.
– Сделано, – прошептала я, убирая руки. И делая шаг назад.
– Не смотрите ей в глаза, – тихо предупредил меня гиатрос Иринеос, отступая в дальний угол и отворачиваясь лицом к стене.
А я смотрела на молочно-белую кожу лица и, как только ресницы Медусы затрепетали, а змеи тихо, но грозно зашипели, быстро плотно сомкнула веки.
Через пару мгновений послышался шорох: молодая женщина явно проснулась и зашевелилась.
– Где я? – вдруг спросила она низким с хрипотцой голосом. – Где мой Эол?! – второй вопрос последовал тут же.
– Успокойтесь, – попросила я, поднимая руки. А кто такой Эол мне и самой хотелось бы знать, но ответил гиатрос Иринеос:
– Он ждёт вас в перистиле. Я залечил его раны, не переживайте, – судя по гнусавости и глухости, старый лекарь всё ещё стоял лицом к стене.
– Так он принёс меня в Спарту, к гиатросам? – догадалась Медуза Горгона. – Спасибо вам за помощь! – воскликнула она и я на слух поняла, что женщина спустилась с кушетки на пол. – Нам пора. Вашу доброту я не забуду. Сейчас сцежу свою кровь вон в тот кувшин. Она поможет при самых смертельных ранах. А точнее: если смертный шагнул за грань и сердце его перестало биться, то в этом случае даже гиатрос с Великим доро ничем не сможет помочь, то моя кровь спасёт. Найдёт душу и вернёт обратно в тело.
Она говорила, а я слушала: шлепки босых ног по каменному полу – точно подошла к столу, потом тихий болезненный вздох и стук глиняный миски о стол.
– Моя вам благодарность, – завершила она свою речь, а я отмерла. Чего это вдруг застыла?
– Простите, госпожа Медуса, – подала я голос, – хотела вам кое-что предложить.
Шаги остановились. Секунда тишины.
– Что именно? – спросила пациентка.
– Хочу предложить вам свои услуги в качестве гиатроса с третьим доро. У меня есть теория, и если вы позволите провести лечение над вами, то, возможно, я смогу вернуть вам человеческую ипостась.
Как она оказалась так быстро рядом со мной?! Мои плечи вдруг сжали каменные пальцы гостьи из мифов.
– Что вы только что сказали, гиатрос…
– Аглая, – ответила я, стараясь не морщиться от боли.
– Гиатрос Аглая!
– Я хочу попробовать сделать вас женщиной. Самой простой. Как я.
– Вы не простая, – было мне ответом. Дыхание Медусы обдувало моё лицо, девушка была сильно взволнована. – Я могу умереть?
– Нет. Но ваша внешность наверняка станет иной. Вполне может статься, что такой красивой, как сейчас вы перестанете быть…
– Да что мне эта красота, когда на неё никто не может полюбоваться? – горько хохотнула она. – Я согласна. Мне только нужно поговорить с Эолом. Подождите меня, я скоро вернусь.
Медуса вышла, тихо хлопнув дверью, и я, облегчённо выдохнув распахнула глаза. Гиатрос Иринеос уже обернулся и смотрел на меня многозначительным взглядом.
– Ты мне всё расскажешь, – вдруг сказал он.
– Конечно, гиатрос Иринеос. У меня от вас тайн нет.
– Ага-ага, – хмыкнул он и улыбнулся. – Давай глаза завяжем. А то забудемся и откроем в ненужный момент.
– Хорошая мысль, – согласилась я и взяла "бинт", чтобы им прикрыть верхнюю часть лица.
Лечение Медузы Горгоны заняло у меня более двух недель. Процесс изменения генов оказался очень сложным. Он забирал у меня все силы, пару часов работы – и я выжата, как лимон.
С Гераклом виделась очень редко, он приходил ко мне рано утром, мы беседовали за завтраком, и будущий муж уходил по своим загадочным, наверняка весьма опасным делам.
– Готова? – спросила я Медусу, возвращаясь мыслями в настоящее. Передо мной сидела прекрасная женщина со светлыми волосами. Золотистыми гладкими и на ощупь нежными, как шёлк. Медуса попросила меня сделать её блондинкой, сначала она уточнила возможно ли такое, но раз уж я вмешалась в такие тонкие материи, то не стала ей говорить категорическое "нет", и начала эксперименты. Вышло очень хорошо. Змеи погибли, я их срезала скальпелем, Медуса стала совершенно лысой, но тот период не продлился слишком долго. И сейчас короткая стрижка вполне красиво смотрелась на аккуратной голове.
– Волосы отрастут, и станешь ещё краше, – улыбнулась я, подавая пациентке начищенный медный поднос. Руки до создания зеркала у меня пока не дошли.
До этого молодая женщина не видела себя в отражении. Она, конечно, трогала голову руками, и вот уже три дня как, смотрела в глаза жителям поместья, без страха превратить их в камень.
Трясущимися руками Медуса приняла поднос и медленно поднесла к лицу.
– О Боги! – тихо вырвалось у неё. Слёзы градом потекли из прекрасных голубых глаз потекли крупные слёзы. – Аглая, – выдохнула в итоге и кинулась меня обнимать.
Стук в дверь прервал наши радостные возгласы.
– Можно? – раздалось с той стороны. Эол терпеливо ждал всё время лечения Медусы. Ему было запрещено с ней встречаться, потому что мужчина и сам восстанавливался у гиатроса Иринеоса – ему возвращали органы зрения.
Да, Эолу я вернула глаза, запустила регенерацию и объяснила все принципы Иринеосу. Старый лекарь был в шоке и в диком восторге. Он ходил за мной пуще прежнего, чуть ли не заглядывал в рот, даже когда я ела, и требовал знаний.
– Да, господин Эол, – улыбаясь, я подошла к двери и распахнула створку, – проходите.
Возлюбленный Медусы пока ещё не очень чётко видел (Иринеос обещал, что ещё неделя и зрение полностью восстановится), но уже достаточно, чтобы уверенно войти в комнату и остановиться в полном потрясении.
– Милая… Медуса… ты ли это?!
– Дорогой! – вскричала она и кинулась к нему на шею, а я, чтобы не смущать парочку, и не смущаться самой, тихо покинула помещение, оставив их наедине.
– Всё ждал, когда ты выйдешь, – раздалось сбоку от двери.
Геракл стоял, прислонившись мощным плечом к стене и заинтересованно смотрел на меня. В глазах его плясали весёлые искорки.
– Спасла Медузу Горгону? – правая бровь любимого чуть выгнулась, придавая его лицу ещё большее озорство. – Иди ко мне, – прошептал он, распахивая объятия.
– Помогла, – ответила я, делая шаг к нему и утопая в кольце сильных рук. – Просто помогла.
– Ну да, конечно, – хмыкнули мне в волосы. – Ты всегда будешь спасать всех подряд?
– Да, – просто ответила я, вдыхая запах родного человека.
– Пойдём?
– Пойдём, – не думая, согласилась я.
– Даже не спросишь куда?
– Нет. А вообще-то да, куда?
Геракл, откинув голову, рассмеялся.
– В храм. Нам пора стать мужем и женой.
Глава 3
Храм представлял собой монолитное высотное здание в три этажа. Светлые каменные стены отражали солнечный свет и казалось, что от строения исходит лёгкое сияние.
– Как красиво! – восхитилась я, замирая у подножия широкой лестницы. Гер держал меня за руку, переплетя свои пальцы с моими, а я не могла насмотреться. В этой части города мне ещё не приходилось бывать, впрочем, я всё своё время проводила в доме полемарха и занималась его благоустройством.
– А как же все те обряды, что предшествуют бракосочетанию в Греции? Мы их пропустим? Я спрашивала о них, и, как оказалось, местные вступают в брак в основном зимой в честь божества брака – это либо Гера, либо Гименей. В течение месяца ему (божеству) также нужно приносить особые жертвы. Ряд церемоний окружает передачу невесты из дома ее отца в дом ее нового мужа. По идее я должна была ещё принять брачную ванну, – не удержалась от улыбки я, – ведь эта ванна символизирует как очищение, так и плодородие. Затем жених и невеста должны сделать подношение в храме, чтобы обеспечить плодотворную будущую жизнь. И у меня нет фаты, ведь анакауптерия (прим. автора: снятие фаты) – символ передачи невесты в семью супруга.