Пока Боги Воюют

Плохо, что места в нашей импровизированной комнате было мало, но я горел желанием, научить девушку хоть чему- то.

— Хватай меня двумя руками. Ага, молодец, а теперь смотри внимательно. Твои преимущества в том, что ты маленькая и юркая, так? Хватай меня за руки и резко притягивай к себе.

— Зачем?

— Вооот. И хватающий тоже не ожидает этого, ты же вроде должна подсознательно отодвигаться от него подальше и вырываться из его рук. Делай как я сказал. Бей в пах.

Я со стоном согнулся пополам.

— Мила, блин. Ты же не успеешь ничему научиться, я помру раньше.

— Ой, прости пожалуйста. Ты же не сказал как бить нужно- прозвучал ее раскаивающийся голос.

— Нормально- я отдышался и встал.

— Учимся в полсилы, а вот настоящего нападающего бей со всей дури, поняла?

— Ну тогда поехали дальше. Смотри, ты ниже меня и твоя голова как раз под моим подбородком, резко, но аккуратно подпрыгни. Видишь? Этим ударом можно на время вывести его из равновесия и быстренько убежать. У тебя же нет цели добить его, правда? Твоя цель- освободиться от рук и как можно быстрее убежать. Запоминай болевые точки- пах, низ живота, глаза. Выстави два пальца- указательный и средний, а теперь бей. Сдурела совсем? — я уже смеялся, уворачиваясь от ее рук.

Это хорошо, что Мила загорелась обучению, вон как глаза горят. И даже знаю, кого она перед собой представляет.

— Ой, прости.

— Ничего- смеялся я. — Главное не покалечь. Поехали дальше?

Я краем глаза заметил, что Дора вскочила, прищурив глаза, фыркнула, приказывая детворе оставаться на месте, и рванула со всех ног.

Странно, неужели что-то почуяла? За себя она постоит, а если опасность, то даст знать, и я снова вернулся к занятиям.

Нам стало жарко и мы сбросили шкуры. Девушка уже подключила воображение и предлагала свои варианты:

— А так можно?

Я или кивал или корректировал. Раздалось рявканье. Мы резко остановились и посмотрели на Дору. Она шумно дышала, а затем развернулась и пошла, оглядываясь на меня.

— Зовет, нужно идти. Мила, я тебя одну не оставлю, так что мигом собирайся, пошли глянем в чем дело.

Мы добежали до края леса и присели.

Слышен шум драки, визг и хрипы животных. Я присмотрелся- таморы отбивались от карунов. Псевдолошади схлестнулись с дикими животными, это если проще. И какого черта здесь происходит среди бела дня?

— И что? Животных разнимать будем? — шепотом обратился я к Доре.

Та повернула на меня голову, посмотрела прищуренным взглядом и мотнула головой в их сторону. Ага, нужно внимательно смотреть.

Я наблюдал, пока не понял, что таморы защищаются, а зубастые лошадки, сокращали их численность с бешеной скоростью. Вроде бы порадоваться нужно, но я заметил одну странность. Они кого-то защищали, но вот кого?

— Дорка, они защищают кого-то, да?

Она кивнула. Ага, теперь бы понять кого. Часть таморов стояла спинами, создав живой щит, остальные безуспешно и пытались отогнать бешеных лошадок, и были уничтожены зубами и лапами злющих карунов. Они приближались с оскаленными пастями, и мне оказалось, что они издевательски ржут над своим небольшим врагом.

— А ведь они не голодны- тихо сказал я.

— Они когда голодные друг с другом грызутся за любой кусок еды, о тут трупы бесхозные валяются, а этим и дела нет. Такое ощущение, что они играются, убивают ради убийства, чувствуя свое превосходство. Убийственные игры какие-то.

Дора вытянулась в струнку и насторожилась. И тут я услышал повизгивание, в котором слышалось отчаяние и страх, что я решился подойти ближе.

— Заходим сзади- и, сделав небольшой крюк, оказался на месте.

Нас заметили. Таморы начали оборачиваться, бедолаги теперь не знали от кого защищаться, от карунов или от нас. А я стоял, сложив руки на груди, и смотрел в небольшую яму, в которой лежала самка таморов. Она была ранена, но из последних сил встала, и я увидел что бока ее были разорваны в клочья. Шкура свисала рваными ранами, открывая живую плоть. Ой, что-то мне это напоминает…

Раненая смотрела на меня, а из глаз текли слезы, которые смешивались с кровью из ран на морде. И капали на белый снег кровавые слезы. Теперь я понял, что взволновало Дору- в ногах у раненой копошились щенки. Внутри меня что-то дрогнуло. Мила схватила меня за руку, привлекая моё внимание. А я посмотрел на Дору, от изумления приподнимая брови:

— Предлагаешь спасти её? Ты забыла, что из-за них ты чуть не погибла?

Дора медленно выдохнула, отвернулась от меня, затем опустила голову к земле, а через некоторое время посмотрела на раненую мамашу, тряхнула головой и решительно посмотрела на меня.

Я все это время смотрел на нее, а сам ощутил массу противоречивых чувств. Нет, чисто по человечески я конечно все понимаю, и даже зауважал Дору еще больше, но…

За это время защищающих раненую мать практически не осталось, а лошадки подходили все ближе.

— Роооом- только и успела сказать Мила, я уже принял решение и выхватил меч.

— А ну уроды, расступись! — и прыгнул в яму, отсекая раненую от карунов.

Одного с разбегу разрубил прямо в воздухе, второго проткнул уже приземляясь. Лошади отступали передо мной, кося безумными глазами на своих мертвых соплеменников. Я стоял, держа меч, до тех пор, пока они не ушли, а затем повернулся к мамаше.

— Ну что, будем тебя спасать? — и подошел ближе.

Она оскалилась, готовая укусить меня.

— А вот этого не нужно. И даже не думай меня кусать! Я тут, можно сказать, через себя переступаю, а ты скалишься. У меня ведь нет привычки всем опасным животным помогать. Если бы не Дора, со своими не понятными мне принципами, я бы к тебе и за километр не приблизился- говорил я спокойным голосом. Вот интересно, это я сейчас ей говорю или себе?

Я, как можно спокойнее, протянул к ней руку, дал себя понюхать. Она дрожала, то ли от страха, то ли от слабости, но у нее хватило ума не укусить меня.

— Вот и молодец. Просто умничка- тихо и спокойно говорил я, а сам медленно потянулся к голове.

Она снова зарычала, но сдержалась. Только от страха втянула голову, готовая наброситься на меня в любой момент. Я легонько провел по её голове, пробежался пальцами по загривку, стараясь не задеть раны, а затем прошелся за ушами. Тело потихоньку переставало дрожать, она успокаивалась, видя, что я не собираюсь ее добивать.

— Пойдем, милая, будем тебя спасать.

Я снял шкуру, расстелил на снегу и потянулся за щенком. Мать тихо зарычала и мне пришлось повторить процедуру заново- протянул руку, и погладил. Потом взял одного несмышленыша и положил на шкуру. Не знаю сколько времени прошло, пока все щенки не оказались на шкуре. А у их матери не было сил выбраться наружу, она поставила лапы на отвесный край ямы и попыталась подпрыгнуть, но скатилась обратно. Она заскулила, словно оплакивая своих детей.

Я спрыгнул к ней, а затем очень аккуратно, поддержав ее за грудь и живот, помог ей выбраться. Она, шатаясь, подошла к свои детям и рухнула, потеряв сознание.

— Что-то мне это напоминает! — я обратился к Доре.

— Спасибо тебе, что напомнила мне, что нужно сердце слушать, по человечески поступать. А теперь, пока она не пришла в себя, бегом обратно. Мила бери щенков, я мамашу, Дора и малышня никого не берет, а охраняет нас!

Дома я уложил тамориху на землю.

— Мила, глянь что можно сделать?

Мила, молчавшая всю дорогу, кивнула и пошла разбираться в травах. Мы совместными усилиями перевязали её, подложив к ней её детенышей.

И только мы сели отдохнуть, как фыркнула Мила, оповещая о приходе Сафрона и Кира.

— Ёёёёеееее- только и смог сказать Сафрон, увидев новых жильцов.

Кир же смотрел изумленными глазами.

— Ромка. Что ж ты в дом гадость всякую тащишь?!

— Это ты о чем? — спокойно спросил я.

— Так об этом- он мотнул головой в сторону таморихи.

— Во первых- не гадость, а мать, которую чуть не погибла, защищая своих щенков. У понятия мать нет ни национальности, ни разновидности. Во вторых посмотри на Дору- все посмотрели на нее.