Страница 40 из 130
Когда пришло время исполнять повеление Филиппа, граф Монфорский, собравшись в дорогу с невиданной помпезностью, выехал из Нанта в сопровождении благородных рыцарей и оруженосцев, и двигался так быстро и беспрепятственно, что вскоре прибыл в Париж, куда въехал с кавалькадой, насчитывавшей четыре сотни лошадей. По-прежнему находясь под охраной своих людей, он тотчас направился в свой дворец, где оставался весь день приезда и следующую ночь, а наутро, сев на коня, со всей своей свитой явился в королевский дворец, где его ждали король Филипп, граф Карл Блуаский, знатнейшие сеньоры и бароны королевства.
Подъехав к дворцу, граф Монфорский сошел с лошади, не спеша поднялся по ступеням парадной лестницы и вошел в зал, где находился весь французский двор; потом, поздоровавшись с сеньорами и баронами, он в смиренном поклоне склонился перед королем.
— Сир, — подняв голову, спокойно обратился он к Филиппу с видом человека, принявшего решение, которое ничто не помешает ему выполнить, — вы повелели мне явиться по вашему приказанию в указанный день, и вот я перед вами.
— Граф Монфорский, я вам весьма признателен за то, что вы приехали, и приму это во внимание в беседе с вами, — ответил король. — Но я просто изумлен, каким образом и по какой причине вы посмели захватить герцогство Бретонское, владеть которым у вас нет никакого права, тем самым лишив наследства человека, бывшего в более близком родстве с покойным, нежели вы, и почему вы, как мне говорили, отправились присягать на верность моему сопернику, королю Эдуарду?
— Ваше величество, — ответил граф, снова поклонившись, — по-моему, вы заблуждаетесь насчет моих прав. Я не знаю никого, кто был бы в более близком родстве с моим недавно умершим братом, не оставившим наследника, нежели я, стоящий перед вами. Если же вы, вопреки моим надеждам, сочтете, что кто-то другой обладает большими правами на наследство, то я слишком верный ваш вассал, чтобы не согласиться с решением суда, не стыдясь подчиниться ему немедля. Что касается моей присяги королю Эдуарду, то вас, сир, известили неверно… Это все, что я вам могу ответить.
— Хорошо, вы уже сказали достаточно, чтобы я остался доволен вашим ответом, — сказал король. — А посему приказываю вам, во имя того, что вы получили или должны получить от меня, не выезжать из Парижа две недели, до тех пор пока бароны и двенадцать пэров не рассудят вопрос о вашем родстве и не решат, кто — вы или граф Карл Блуаский — имеет право наследовать герцогство. А ежели вы покинете Париж, то знайте, что вы меня обидите и разгневаете. Засим я молю Бога, чтобы он хранил вас под своей святой защитой.
— Как вам будет угодно, сир, — ответил граф.
Потом он ушел и вернулся в свой дворец обедать. Но, вместо того чтобы сесть за стол, он в задумчивости и тревоге удалился к себе в комнату, размышляя о том, что если он станет ждать решения пэров и баронов, то оно вполне может обернуться к его невыгоде, ибо было нетрудно предвосхитить, что король проявит больше благосклонности к графу Карлу Блуаскому, своему племяннику, нежели к нему, чужому для него человеку. И к тому же, в случае если это решение будет не в его пользу, вполне вероятно, что король немедленно прикажет держать его под арестом до тех пор, пока он не вернет все — крепости, города и замки, — а заодно богатую казну, захваченную им и уже частично растраченную. Поэтому он счел, что дли него благоразумнее и осмотрительнее вернуться в Бретань, даже разгневав короля, нежели ждать в Париже, к чему приведет его столь опасная авантюра. Исполняя собственное решение, он в тот же вечер выехал из Парижа в сопровождении только двух рыцарей, чтобы не вызывать подозрений, и посоветовал своей свите, следуя его примеру, разъезжаться ночью небольшими группами, а сам благополучно возвратился в Бретань, где и пребывал, тогда как король Филипп полагал, что граф еще находится в своем парижском дворце.
Однако, как только граф вернулся в Нант, он понял всю опасность своего положения; не теряя ни минуты и пользуясь помощью жены (вместо того чтобы отговорить мужа от мятежных замыслов, она беспрестанно разжигала в нем отвагу), он объехал все принадлежащие ему города и замки, всюду организовав крепкую оборону, расставив хороших капитанов и сделав необходимый запас продуктов; потом, наведя везде нужный порядок, он вернулся в Нант к графине и своим горожанам, очень любившим графскую чету за ее щедрость и учтивое с ними обхождение.
Легко понять, в какую ярость пришли король Франции и граф Карл Блуаский, когда узнали о бегстве графа Монфорского. Тем не менее, прежде чем что-либо предпринять или решить по отношению к нему, они ждали две недели до того дня, в который король и бароны должны были вынести вердикт о герцогстве Бретонском. Шансы Карла Блуаского по-прежнему были предпочтительнее, ведь со дня бегства графа Монфорского уже нельзя было сомневаться, что решение будет принято не в его пользу. Так и случилось: претензии графа де Монфора на наследство были отвергнуты, а герцогство Бретонское единодушно присуждено графу Карлу Блуаскому; но одного решения было мало, надо было еще отвоевать герцогство у графа Монфорского.
Поэтому, как только приговор был вынесен всеми баронами, король призвал мессира Карла Блуаского и сказал ему:
— Любезный племянник, мы только что присудили вам богатое и прекрасное наследство; теперь поспешайте и сами трудитесь над тем, чтобы отвоевать его у человека, владеющего им не по праву, а посему просите всех ваших друзей, чтобы они помогли вам. Я сам не премину прийти вам на помощь, предоставлю в ваше распоряжение, кроме золота и денег, которых вы сможете взять столько, сколько вам будет необходимо, моего сына герцога Нормандского, и прикажу ему вместе с вами командовать армией. Но со всеми этими делами я прошу вас — и советую вам — поспешить, так как если король английский, наш противник, которому присягнул на верность граф Монфорский, вступит в ваше герцогство, то нанесет и мне и вам великий урон, ведь в наше французское королевство нет более удобного и широкого прохода, чем Бретань.
Мессир Карл Блуаский, услышав эти обрадовавшие его слова, склонился перед своим дядей, благодаря за добрую волю; потом, повернувшись к пэрам и баронам, попросил своего двоюродного брата герцога Нормандского, своего дядю графа Алансонского, своего брата графа Блуаского, герцога Бургундского, герцога Бурбонского, мессира Людовика Испанского, графа и коннетабля Франции Иакова Бурбонского, графа де Гиня, виконта де Рогана и, наконец, всех принцев, графов, баронов и сеньоров, что находились во дворце, помочь ему в предстоящей тяжелой борьбе, и все обещали ему помощь, уверяя, что с радостью отправятся в поход вместе с ним и их сюзереном, герцогом Нормандским; после этого они разошлись, чтобы подготовить все необходимое к походу, как сие и надлежит, когда приходится идти в столь дальнюю землю.
Поскольку все знали, что король Филипп принимает близко к сердцу интересы своего племянника, они быстро подготовились к походу, и в начале 1341 года бароны и сеньоры, которые должны были идти на войну под знаменем герцога Нормандского, собрались в городе Анже, откуда сразу же пошли на Ансени, где тогда проходила граница герцогства Бретонского.
Пробыв здесь три дня, подсчитав и проверив свои силы, они убедились, что у них, кроме генуэзцев, три тысячи латников, поэтому они, решив, что солдат у них достаточно, смело вступили в герцогство Бретонское и, подойдя к городу Шантонсо, осадили его. Первые попытки взять штурмом эту крепость оказались плачевными, особенно для генуэзцев, которые, желая доказать свое усердие, безрассудно рисковали и несли крупные потери. Но постепенно осаждающим удалось с большим трудом построить стенобитные орудия и штурмовать крепость по всем правилам воинского искусства; горожане, поняв, что их осаждают с неотступным упорством и никакой надежды на помощь у них нет, сдались французским сеньорам; те их пощадили и, сочтя сие начало войны добрым предзнаменованием, пошли прямо на Нант, где находился их враг, граф Монфорский. Подойдя к городу, они окружили крепостные стены кольцом своих палаток с реявшими на них знаменами; лагерь был разбит правильно и красиво, как это было заведено у французских сеньоров. Жителям Нанта придавал мужества и решимости граф Монфорский, а также мессир Эрве де Леон, командир наемников, и они приготовились оказать врагам достойное сопротивление.