Страница 127 из 178
"Да, но это ничего не значит, напишите мне в Париж: господину Жоаннесу, Пале-Рояль, галерея Пьер, номер сорок пять; я нарочно приеду, если надо будет".
Раздался удар грома, и молния сверкнула так ярко, что почти затмила свет лампы.
"Ого, — сказал Кадрусс, — как же вы пойдете в такую погоду?"
"Я не боюсь грозы", — сказал ювелир.
"А грабителей? — спросила Карконта. — Во время ярмарки на дорогах всегда пошаливают".
"Что касается грабителей, — сказал Жоаннес, — то у меня для них кое-что припасено".
И он вытащил из кармана пару маленьких пистолетов, заряженных до самой мушки.
"Вот, — сказал он, — собачки, которые и лают и кусают; это для первых двух, которые польстились бы на ваш алмаз, дядюшка Кадрусс".
Кадрусс с женой обменялись мрачным взглядом. Казалось, у них у обоих одновременно мелькнула какая-то ужасная мысль.
"В таком случае счастливого пути!" — сказал Кадрусс.
"Благодарю!" — отвечал ювелир.
Он взял свою трость, прислоненную к старому ларю, и вышел. В то время как он открывал дверь, в комнату ворвался такой сильный порыв ветра, что лампа едва не погасла.
"Ну и погодка, — сказал он, — а ведь мне идти две мили пешком!"
"Оставайтесь, — сказал Кадрусс, — переночуете здесь".
"Да, оставайтесь, — дрожащим голосом сказала Карконта, — мы позаботимся, чтобы вам было удобно".
"Никак нельзя. Мне необходимо вернуться к ночи в Бокер. Прощайте!"
Кадрусс медленно подошел к порогу.
"Ни зги не видно, — проговорил ювелир уже за дверью. — Куда мне повернуть, направо или налево?"
"Направо, — сказал Кадрусс, — с пути не собьетесь, дорога с обеих сторон обсажена деревьями".
"Вижу, вижу", — донесся издали слабый голос.
"Да закрой же дверь! — сказала Карконта. — Я не выношу открытых дверей, когда гремит гром".
"И когда в доме имеются деньги, верно?" — отвечал Кадрусс, дважды поворачивая ключ в замке.
Он подошел к шкафу, вновь достал мешок и бумажки, и оба принялись в третий раз пересчитывать свое золото и ассигнации.
Я никогда не видел такой алчности, какую выражали эти два лица, освещенные тусклой лампой. Особенно отвратительна была женщина; лихорадочная дрожь, которая всегда ее трясла, еще усилилась, и без того бледное лицо сделалось мертвенным, ввалившиеся глаза пылали.
"Для чего ты ему предлагал переночевать здесь?" — спросила она глухим голосом.
"Да… для того, чтобы избавить его от тяжелого пути в Бокер", — вздрогнув, ответил Кадрусс.
"Ах, вот что, — сказала женщина с непередаваемым выражением, — а я-то вообразила, что не для этого".
"Жена, жена! — воскликнул Кадрусс. — Откуда у тебя такие мысли и почему ты не держишь их про себя?"
"Что ни говори, — сказала Карконта, помолчав, — а ты не мужчина".
"Это почему?" — спросил Кадрусс.
"Если бы ты был мужчина, он бы не ушел отсюда".
"Жена!"
"Или не дошел бы до Бокера".
"Жена!"
"Дорога заворачивает, и он не знает другой дороги, а вдоль канала есть тропинка, которая срезает путь".
"Жена, ты гневишь Бога. Вот, слышишь?"
Всю комнату озарила голубоватая молния, одновременно раздался ужасающий удар грома и медленно замирающие раскаты, казалось, неохотно стали удаляться от проклятого дома.
"Господи!" — сказала, крестясь, Карконта.
В ту же минуту, посреди жуткой тишины, которая обычно следует за ударом грома, послышался стук в дверь.
Кадрусс с женой вздрогнули и в ужасе переглянулись.
"Кто там?" — крикнул Кадрусс, вставая с места, и, сгребя в кучу золото и бумажки, разбросанные по столу, прикрыл их обеими руками.
"Это я!" — ответил чей-то голос.
"Кто вы?"
"Да я же! Ювелир Жоаннес!"
"Ну вот! А еще говорил, что я гневлю Господа!.. — заявила с гнусной улыбкой Карконта. — Сам Господь вернул его к нам".
Кадрусс, бледный и дрожащий, упал на стул.
Карконта, напротив, встала и твердыми шагами пошла отворять.
"Входите, дорогой господин Жоаннес", — сказала она.
"Право, — сказал ювелир, весь мокрый от дождя, — можно подумать, что сам черт мешает мне вернуться сегодня в Бокер. Из двух зол надо выбирать меньшее, господин Кадрусс: вы предложили мне гостеприимство, я принимаю его и возвращаюсь к вам ночевать".
Кадрусс пробормотал что-то, отирая пот со лба.
Карконта, впустив ювелира, дважды повернула ключ в замке.
VII
КРОВАВЫЙ ДОЖДЬ
Ювелир, войдя, окинул комнату испытующим взглядом, но там не было ничего, что могло бы вызвать в нем подозрения или же укрепить их.
Кадрусс все еще прикрывал обеими руками бумажки и золото. Карконта улыбалась гостю насколько могла приветливее.
"Ага, — сказал ювелир, — вы, по-видимому, все еще боялись, не просчитались ли, если после моего ухода опять стали пересчитывать свое богатство?"
"Да нет, — сказал Кадрусс, — но самый случай, который дал нам его, настолько неожиданный, что мы никак не можем поверить нашему счастью, и если у нас перед глазами не лежит вещественное доказательство, то нам все еще кажется, что это сон".
Ювелир улыбнулся.
"Ночует у вас тут кто-нибудь?" — спросил он.
"Нет, — отвечал Кадрусс, — это у нас не заведено; до города недалеко, и на ночь у нас никто не остается".
"Значит, я вас очень стесню?"
"Да что вы, сударь! — любезно сказала Карконта. — Нисколько не стесните, уверяю вас".
"Где же вы меня поместите?"
"В комнате наверху".
"Но ведь это ваша комната?"
"Это не важно; у нас есть вторая кровать в комнате рядом с этой".
Кадрусс удивленно взглянул на жену.
Ювелир стал напевать какую-то песенку, греясь у камина, куда Карконта подбросила охапку хвороста, чтобы гость мог обсушиться.
Тем временем она расстелила на краю стола салфетку и поставила на него остатки скудного обеда и яичницу.
Кадрусс снова спрятал ассигнации в бумажник, золото в мешок, а все вместе — в шкаф. Он в мрачном раздумье ходил взад и вперед по комнате, время от времени поглядывая на ювелира, который в облаке пара стоял у камина и, пообсохнув с одного бока, поворачивался к огню другим.
"Вот! — сказала Карконта, ставя на стол бутылку вина. — Если угодно, можете приниматься за ужин".
"А вы?" — спросил Жоаннес.
"Я ужинать не буду", — отвечал Кадрусс.
"Мы очень поздно обедали", — поспешила добавить Карконта.
"Так мне придется ужинать одному?" — спросил ювелир.
"Мы будем вам прислуживать", — ответила Карконта с готовностью, какой она никогда не проявляла даже по отношению к платным посетителям.
Время от времени Кадрусс бросал на нее быстрый, как молния, взгляд.
Гроза все еще продолжалась.
"Слышите, слышите? — сказала Карконта. — Право, хорошо сделали, что вернулись".
"Но если, пока я ужинаю, буря утихнет, я все-таки пойду", — сказал ювелир.
"Это мистраль, — сказал, покачивая головой, Кадрусс, — это протянется до завтра".
И он тяжело вздохнул.
"Ну что делать, — сказал ювелир, садясь к столу, — тем хуже для тех, кто сейчас в пути".
"Да, — отвечала Карконта, — они проведут плохую ночь".
Ювелир принялся за ужин, а Карконта продолжала оказывать ему всяческие услуги, как подобает внимательной хозяйке; она, всегда такая сварливая и своенравная, была образцом предупредительности и учтивости. Если бы ювелир знал ее раньше, такая разительная перемена, конечно, удивила бы его и не могла бы не возбудить в нем подозрений. Что касается Кадрусса, то он продолжал молча шагать по комнате и, казалось, избегал даже смотреть на гостя.