Страница 115 из 178
— Благодарю вас, благодарю, — сказал Монте-Кристо, — я буду рад познакомиться с вашей сестрой и зятем, если вам угодно оказать мне эту честь, но я не приму ни одного из всех ваших предложений просто потому, что помещение для меня уже готово.
— Как! — воскликнул Морсер. — Неужели вы будете жить в гостинице? Вам будет слишком неуютно!
— Разве я так плохо жил в Риме? — спросил Монте-Кристо.
— Еще бы, в Риме вы истратили на обстановку ваших комнат пятьдесят тысяч пиастров; но не намерены же вы каждый раз идти на такие расходы, — сказал Морсер.
— Меня не это остановило, — отвечал Монте-Кристо, — но я хочу иметь в Париже дом, свой собственный. Я послал вперед своего камердинера, и он, наверное, уже купил дом и велел обставить.
— Так, значит, у вас есть камердинер, который знает Париж? — воскликнул Бошан.
— Он, как и я, в первый раз во Франции; он чернокожий и к тому же немой, — отвечал Монте-Кристо.
— Так это Али? — воскликнул Альбер среди всеобщего удивления.
— Вот именно, Али, мой немой нубиец, которого вы, кажется, видели в Риме.
— Ну, конечно, — отвечал Морсер, — я прекрасно его помню. Но как же вы поручили нубийцу купить дом в Париже и, немому, его обставить? Несчастный, наверное, все напутал.
— Напрасно вы так думаете; напротив, я уверен, что он все устроил по моему вкусу, а у меня, как вам известно, вкус довольно необычный. Он уже с неделю как приехал, должно быть, обегал весь город, проявляя чутье хорошей собаки, которая охотится одна; он знает мои прихоти, мои причуды, мои потребности и, наверное, все уже устроил так, как надо. Он знал, что я приеду сегодня в десять часов утра, и ждал меня с девяти у заставы Фонтенбло. Он передал мне эту бумажку; это мой новый адрес; вот, прочтите.
И Монте-Кристо передал Альберу листок.
— "Елисейские поля, номер тридцать", — прочел Морсер.
— Вот это оригинально! — вырвалось у Бошана.
— И чисто по-княжески! — прибавил Шато-Рено.
— Как, вы еще не знаете вашего дома? — спросил Дебрэ.
— Нет, — ответил Монте-Кристо. — Я вам уже говорил, что не хотел опаздывать к назначенному часу. Я оделся в карете и вышел из нее у дверей виконта.
Молодые люди переглянулись: они не могли понять, не разыгрывает ли Монте-Кристо комедию, но все слова этого человека, несмотря на их необычайность, дышали такой простотой, что нельзя было предполагать в них лжи. Да и зачем ему было лгать?
— Стало быть, — сказал Бошан, — придется нам довольствоваться теми маленькими услугами, которые мы можем оказать графу. Я как журналист открою ему доступ во все театры Парижа.
— Благодарю вас, — сказал, улыбаясь, Монте-Кристо, — я уже велел моему управляющему абонировать в каждом театре по ложе.
— А ваш управляющий тоже нубиец и немой? — спросил Дебрэ.
— Нет, он просто ваш соотечественник, если только корсиканец может считаться чьим-либо соотечественником; вы его знаете, господин де Морсер.
— Наверно, это достойный синьор Бертуччо, который так мастерски нанимает окна?
— Вот именно, и вы видели его, когда оказали мне честь позавтракать у меня. Это славный малый, который был и солдатом и контрабандистом — словом, всем понемногу. Я даже не поручусь, что у него не было когда-нибудь неладов с полицией из-за какого-нибудь пустяка, вроде удара ножом.
— И этого честного гражданина мира вы взяли к себе в управляющие, граф? — спросил Дебрэ. — Сколько он крадет у вас в год?
— Право же, не больше всякого другого, я в этом уверен, но он мне подходит, не признает невозможного, и я держу его.
— Таким образом, — сказал Шато-Рено, — у вас налажено все хозяйство: у вас есть дом на Елисейских полях, прислуга, управляющий, и вам недостает только любовницы.
Альбер улыбнулся: он вспомнил о прекрасной гречанке, которую видел в ложе графа в театре Валле и в театре Арджентина.
— У меня есть нечто получше: у меня есть невольница, — сказал Монте-Кристо. — Вы нанимаете ваших любовниц в Опере, в Водевиле, в Варьете, а я купил свою в Константинополе; мне это обошлось дороже, но зато мне больше не о чем беспокоиться.
— Но вы забываете, — заметил, смеясь, Дебрэ, — что мы, как сказал король Карл, вольные франки и что ваша невольница, ступив на французскую землю, стала свободна?
— А кто ей это скажет? — спросил Монте-Кристо.
— Да первый встречный.
— Она говорит только по-новогречески.
— Ну, тогда другое дело.
— Но мы, надеюсь, увидим ее? — сказал Бошан. — Или вы, помимо немого, держите и евнухов?
— Нет, — сказал Монте-Кристо, — я еще не дошел до этого в своем ориентализме: все, кто меня окружает, вольны в любую минуту покинуть меня и, сделав это, уже не будут нуждаться ни во мне, ни в ком-либо другом; вот поэтому, может быть, они меня и не покидают.
Собеседники уже давно перешли к десерту и к сигарам.
— Дорогой мой, — сказал, вставая, Дебрэ, — уже половина третьего; ваш гость очарователен, но нет такого приятного общества, с которым не надо было бы расставаться, иногда его приходится даже менять на неприятное; мне пора в министерство. Я поговорю о графе с министром, надо же нам узнать, кто он такой.
— Берегитесь, — отвечал Морсер, — самые проницательные люди отступили перед этой загадкой.
— Нам отпускают три миллиона на полицию; правда, они почти всегда оказываются израсходованными заранее, но на это дело пятьдесят тысяч франков, во всяком случае, наберется.
— А когда вы узнаете, кто он, вы мне скажете?
— Непременно. До свидания, Альбер; господа, имею честь кланяться.
И, выйдя в прихожую, Дебрэ громко крикнул:
— Велите подавать!
— Очевидно, — сказал Бошан Альберу, — я так и не попаду в Палату, но моим читателям я преподнесу кое-что получше речи господина Данглара.
— Ради Бога, Бошан, — отвечал Морсер, — ни слова, умоляю вас, не лишайте меня привилегии показать его. Не правда ли, занятный человек?
— Больше того, — откликнулся Шато-Рено, — это поистине один из необыкновеннейших людей, каких я когда-либо встречал. Вы идете, Моррель?
— Сейчас, я только передам мою карточку графу, он так любезен, что обещает заехать к нам, на улицу Меле, четырнадцать.
— Могу вас заверить, что не премину это сделать, — с поклоном отвечал граф.
И Максимилиан Моррель вышел с бароном Шато-Рено, оставив Монте-Кристо вдвоем с Морсером.
III
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
Оставшись наедине с Монте-Кристо, Альбер сказал:
— Граф, разрешите мне приступить к моим обязанностям чичероне и показать вам образчик квартиры холостяка. Вам, привыкшему к итальянским дворцам, будет интересно высчитать, на пространстве скольких квадратных футов может поместиться молодой парижанин, который, по здешним понятиям, живет не так уж плохо. Переходя из комнаты в комнату, мы будем отворять окна, чтобы вы не задохнулись.
Монте-Кристо уже видел столовую и нижнюю гостиную. Альбер прежде всего повел его в свою студию; как читатель помнит, это была его любимая комната.
Монте-Кристо был достойный ценитель всего того, что в ней собрал Альбер: старинные лари, японский фарфор, восточные ткани, венецианское стекло, оружие всех стран; все это было ему знакомо, и он с первого же взгляда определял век, страну и происхождение вещи. Морсер думал, что ему придется давать объяснения, а вышло так, что он сам, под руководством графа, проходил курс археологии, минералогии и естественной истории. Они спустились на второй этаж. Альбер ввел своего гостя в гостиную. Стены здесь были увешаны произведениями современных художников. Тут были пейзажи Дюпре: высокие камыши, стройные деревья, ревущие коровы и чудесные небеса; были арабские всадники Делакруа в длинных белых бурнусах, с блестящими поясами, с вороненым оружием; кони бешено грызлись, а люди бились железными палицами; были акварели Буланже на темы "Собора Парижской Богоматери", изображенные с той силой, которая равняет живописца с поэтом; были холсты Диаса, цветы которого прекраснее живых цветов и солнце ослепительнее солнца в небе; были тут и рисунки Декана, столь же яркие, как и у Сальватора Розы, но поэтичнее; были пастели Жиро и Мюллера, изображавшие детей с ангельскими головками и женщин с невинными лицами; были страницы, вырванные из альбома путешествия на Восток Доза, — карандашные наброски, сделанные им в несколько секунд, сидя верхом на верблюде или под куполом мечети, — словом, все, что современное искусство может дать взамен погибшего и отлетевшего искусства прошлых веков.