Асканио

Не прошли они и десяти шагов, как встретили невысокого человека лет пятидесяти с тонким, выразительным лицом.

— А я шел к вам, Бенвенуто, — произнес господин, которому Асканио поклонился не только с уважением, но с глубочайшим почтением, а Бенвенуто дружески протянул руку.

— Если вас привело ко мне важное дело, дорогой Франческо, я вернусь с вами; если же вы попросту пришли проведать меня, тогда пойдемте вместе со мной.

— Я пришел дать вам совет, Бенвенуто.

— Охотно выслушаю вас. Совет друга всегда пригодится.

— Но мой совет не для посторонних.

— Этот юноша — мое второе «я», Франческо, говорите!

— Сказал бы, если бы считал возможным, — отвечал друг Бенвенуто.

— Простите, учитель, — промолвил Асканио, собираясь отойти в сторону.

— Ну что ж, придется тебе одному пойти туда, куда мы думали пойти вместе, сынок, — сказал ему Бенвенуто. — Ты ведь знаешь — я полагаюсь на тебя, как на самого себя. Осмотри все до мельчайших подробностей: хорошо ли освещена мастерская, годится ли двор для отливки и можно ли отделить нашу мастерскую от помещения, где будут работать другие подмастерья. Да не забудь про зал для игры в мяч.

И Бенвенуто, подхватив господина под руку, кивнул на прощание ученику и вернулся к себе в мастерскую, а молодой человек так и остался неподвижно стоять посреди улицы Сен-Мартен.

В самом деле, поручение учителя повергло Асканио в полнейшее смятение. Он уже и так почувствовал растерянность, когда Бенвенуто позвал его осматривать замок. Судите же сами, что стало с юношей теперь, когда учитель послал его туда одного.

Итак, Асканио, два воскресенья подряд видевший Коломбу и не смевший следовать за ней, а в третье — последовавший за девушкой, но не посмевший заговорить, теперь должен был явиться к своей возлюбленной… И зачем! Чтобы осмотреть Нельский замок, который Бенвенуто, желая позабавиться, намеревался в будущее же воскресенье отнять у отца Коломбы, пустив в ход и уговоры, и силу.

Всякий на месте Асканио почувствовал бы себя неуютно; влюбленный же юноша пришел в ужас.

По счастью, от улицы Сен-Мартен до Йельского замка было довольно далеко. Иначе Асканио и шага бы не сделал; но надо было пройти около полумили, и юноша отправился в путь.

Ничто так не примиряет с опасностью, как время или расстояние, которое нас от нее отделяет. Размышления — могучий пособник для людей одаренных и сильных духом. К такой породе людей и принадлежал Асканио. В те времена среди юношей, едва вступивших в жизнь, еще не было модным напускать на себя разочарование. Искренни были все чувства, искренни были их проявления: в радости люди смеялись, в горе — плакали. Манерничать, как в жизни так и в искусстве, было не принято, и в те времена двадцатилетний красавец ничуть не почел бы себя униженным, признавшись, что он счастлив.

Итак, несмотря на все свое смятение, Асканио был счастлив. Ведь он думал, что увидит Коломбу только в воскресенье, а увидит ее сегодня. Ведь это означало выиграть шесть дней, а шесть дней ожидания для влюбленного, как известно, равносильны шести векам.

И чем ближе он подходил к замку, тем все гораздо проще ему представлялось. Правда, он сам надоумил Бенвенуто попросить у короля позволения обосноваться в Нельском замке и устроить там мастерскую. Но неужели Коломба рассердится на него за то, что он старается быть поближе к ней?! Правда, водворение флорентийского мастера нанесет ущерб отцу Коломбы, считавшему замок своей собственностью. Но такой ли это большой ущерб, если г-н Робер д’Эс-турвиль там не живет? К тому же у Бенвенуто столько возможностей уплатить за помещение: например, преподнести кубок прево или ожерелье его дочери (Асканио решил сам сделать это ожерелье). В ту эпоху расцвета искусства все это могло и должно было устранить любые затруднения. Асканио видывал всемогущих герцогов, королей и пап, готовых продать корону, скипетр и тиару, — только бы купить какую-нибудь чудесную драгоценную вещицу, созданную руками его учителя. В конце концов мессир Робер поймет, что дело можно уладить миром, и еще останется должником маэстро Бенвенуто. Ведь маэстро Бенвенуто так великодушен, что если мессир д’Эстурвиль проявит учтивость, то маэстро Бенвенуто проявит королевскую щедрость — Асканио был в этом уверен.

Пройдя всю улицу Сен-Мартен, Асканио уже вообразил себя вестником мира, ниспосланным Господом Богом, дабы поддержать согласие между двумя державами.

Однако и поверив в это, Асканио был не прочь — ведь влюбленные так странны — продлить свой путь еще минут на десять. Поэтому он не перебрался через Сену на лодке, а пошел дальше по набережной, по направлению к мосту Менял. Быть может, он и выбрал этот путь лишь оттого, что проходил тут накануне следом за Коломбой.

Впрочем, по какой бы причине он ни сделал этот крюк, а минут через двадцать все же очутился перед Нельским замком. И вот, когда Асканио оказался у цели, когда он увидел узкую стрельчатую дверь, порог которой надо было переступить, когда разглядел прелестное здание в готическом стиле, увенчанное островерхими башенками, дерзновенно устремленными ввысь, когда подумал, что за ставнями, полу-затворенными из-за жары, живет прекрасная Коломба, — великолепный воздушный замок, воздвигнутый им по дороге, рухнул, подобно дивным сооружениям, что появляются в облаках и исчезают, лишь только взмахнет крылами ветер. И юноша оказался лицом к лицу с действительностью, а в действительности не было ничего успокаивающего.

Однако помедлив несколько минут — промедление тем более странное, что в тот знойный день на набережной не было ни души, — Асканио понял, что надо на что-то решиться. Надо было войти в замок — это и было единственное решение. И вот юноша подошел к двери и поднял молоток. Но трудно сказать, когда он опустил бы его, если бы в ту самую минуту дверь случайно не отворилась и он не очутился лицом к лицу с каким-то человеком лет тридцати, не то слугой, не то крестьянином, как видно, исполнявшим всякую работу. Это был садовник мессира д’Эстурвиля.

Асканио и садовник отпрянули друг от друга.

— Что вам угодно? — спросил садовник. — Чего вы тут стоите?

Отступать было поздно, и Асканио, призвав на помощь все свое мужество, храбро ответил:

— Хочу посетить замок.

— Как это — посетить замок? — удивился садовник. — Кто вас послал?

— Король, — отвечал Асканио.

— Король?! — возопил садовник. — Господи Иисусе! Уж не собирается ли он отнять у нас замок?

— Вполне вероятно, — отвечал Асканио.

— Но почему?

— Видите ли, приятель, — произнес Асканио с важностью, которой сам остался доволен, — вряд ли я должен перед вами отчитываться!

— Что ж, верно. С кем вам угодно говорить?

— С господином прево. Он дома? — спросил Асканио, превосходно зная, что его нет в замке.

— Нет, сударь, он в Шатле.

— Ас кем можно поговорить в его отсутствие?

— С дочерью его милости мадмуазель Коломбой.

Асканио почувствовал, что краснеет.

— Да еще, — продолжал садовник, — с госпожой Перриной. С кем вам угодно говорить — с госпожой Перриной или с мадмуазель Коломбой, сударь?

Этот простой вопрос вызвал целую бурю в душе Асканио. Юноша открыл рот, собираясь сказать, что хочет видеть мадмуазель Коломбу, однако столь дерзкие слова так и не слетели с языка, и он попросил провести его к г-же Перрине.

Садовник, не подозревавший, что этот, по его мнению, естественный вопрос мог вызвать такое смятение, кивнул головой в знак повиновения и зашагал по двору к Малому Нельскому замку. Асканио пошел за ним.

Они пересекли второй двор, затем вошли во вторую дверь, миновали цветник, поднялись по ступенькам на крыльцо и добрались до конца длинной галереи.

И тут садовник открыл дверь и доложил:

— Госпожа Перрина, пришел молодой человек и именем короля требует, чтобы ему показали замок.

И он посторонился, уступая место Асканио, остановившемуся на пороге.

Асканио прислонился к стене, в глазах у него потемнело: случилось то, чего он не предвидел. В комнате вместе с дуэньей была Коломба, и он оказался с ними лицом к лицу.