Страница 39 из 80
Глава тринадцатая. Сон в руку
Глава тринадцатая. Сон в руку.
Ночью Андрею снились многочисленные кошмары из числа тех, которые так точно описал Митрофанушка: «Намедни снилась мне всякая гадость: то вы, маменька, то вы, папенька». Правда в отличи от легендарного недоросля главными действующими героями сновидений Белова были более отдаленные родственники: дядюшка Граф Разумков да тетушка Ирина Афанасьевна Вяземская.
После того, как Незнакомка вытащила из нагрудного кармашка фартука горничной, в который она была облачена, причем это была единственная ее одежда, самый настоящий меч джедаев и... Далее отчего-то в голове возникла цитата эпохи менее отдаленной: «а она взяла
— И с пьянством тоже, — уточнил он свою жизненную позицию после того как разлепивши глаза обнаружил Карла Генриховича сладко посапывающим в углу на коврике из шкуры Кинг-Конга. А поскольку размер самого коврика не отличался значительными габаритами, это при том, что умудрись Андрей содрать с Твари Зенона всю шкуру, то хватило бы на покрывало для двуспальной кровати, управляющий свернулся клубочком и отодвинул в сторону все артефакты, ранее размещавшиеся на коврике. На секунду Андрею показалось, что чего-то не хватает. Но потом он вспомнил, как подарил Кире Ночную Вазу Троллей.
— Еще бы и чемодан без ручки кому-нибудь сплавит, — спросонья надумал Белов. — Тогда бы самая жизнь и настала. Дополнительное жизненное пространство бы появилось. После чего отметил в этом посыле некую нелогичность. Во-первых отсутствием жилых площадей он явно не страдал, поскольку двухэтажная усадьба была заполнена жильцами едва ли наполовину. И обладала многочисленными излишками свободных помещений. Опять же, по утверждению Глаши, чемодан без ручки сам по себе являлся пространственным хранилищем, артефактом способным вместить в себя дохрена ненужных вещей. Лучше любого чулана. Так что его потеря скорее бы привела к уменьшению жизненного пространства, о котором с похмелья озаботился Белов. И тем не менее, осознав все эти аргументы, приведенные той частью мозга,которое отвечало у него за перфекционизм, Андрей все же остался при своем убеждении — представься случай сплавить кому-нибудь чемодан без ручки, Да хоть той же Глаше. Пояснив девушке, что брачное свидетельство о том, что мещанин Кольцов Владислав Лазаревич состоит в законном браке с мещанкой Кольцовой, в девичестве Глебовой, Инессой Николаевной, ранее подаренное девушке, идет исключительно в комплекте с чемоданом, в котором оно и было обнаружено.
Решив для себя самую актуальную на данный момент проблему, Андрей глубоко зевнул, потянулся и прислушался к собственному самочувствию. Как ни странно организм пребывал в отменном состоянии. Словно и не было никакой ночной попойки в компании Карла Генриховича и примкнувшего впоследствии к ним Фагота.
Впрочем последний нельзя сказать , что остался слишком уж довольным. Вылакав в одно горло бутылки коллекционного вискаря, тем самым поставив общественность перед фактом угрозы завершения мероприятия — всего-то изначально Карл Генрихович по указанию Андрея прихватил с собой две-, кошак заявил, что тут чего-то явно не хватает. И вкус не тот и, что называется, не берет. Каким образом кошаку удалось довести эту мысль до своих подельников осталось тайной покрытой мраком. Уж точно не с помощью мыслеобраза, который управляющий не воспринимал в силу магической ограниченности, а Андрей из-за сильного опьянения. Поскольку юношеский организм графа Наумова, впервые столкнувшийся с такой дозой спиртного, еще не приобрел должного иммунитета к алкоголю, а запредельно высокие навыки кризис-менеджера, способного в бытность свою при необходимости уходить в недельный запой, мало чем могли поспособствовать в этом плане. Поскольку относились к сфере психологии, а не физиологии.
Первую проблему удалось быстро устранить, послав управляющего за добором, и он принес еще две. А вот яд, которым была начинена та самая бутылка коллекционного Шота-Роше двадцатилетней выдержки, которая произвела на Фагота неизгладимое впечатление, у управляющего закончился. Опять же закончился и сонный порошок, оставленный лейтенантом, по совместительству начальником службы безопасности рода Беловых, переданный Карлу Генриховичу для подсыпания в пищу Андрею. Расстроенный кошак пошел искать колеса в другом месте, — ну или по девочкам, — а сам Андрей вместе с Карлом Генриховичем, что называется, снова накатили.
Самое удивительное, что проснулся Андрей у себя в постели, облаченный в пижаму. В спальне практически ничего не указывало на ночную попойку. Все было в идеальном порядке. Куда-то исчез столик с остатками пищи, да и пустые бутылки по полу не валялись. И если бы не Карл Генрихович, сопящий в углу на коврике, можно было бы и вообще подумать, что ничего такого не было.
Андрей смутно помнил события прошедшей ночи, разве что в голове утвердилось, что Карл Генрихович и не Карл Генрихович вовсе, а послушник Афоня Битый, выгнанный из Свято-Николаевского монастыря за блуд и непотребное поведение и впоследствии принятый на службу Алексеем Беловым, дедом Андрея Белова, который приметил шустрого юношу, пытающегося организовать рядом с борделем, услугами которого изредка пользовался Глава Рода, прокат индивидуалок. На резонное возражение Андрея, что подобное Главе Рода не по фуншую, управляющий стал грудью на защиту своего первого работодателя, отстаивая тезис, что Алексей Дмитриевич был необычайно близок к простому народу, к тому же ходоком знатным, так что заведениями с девушками низкой социальной ответственности не брезговал. Притом, что и знатных барышень своим вниманием не обходил.
От автобиографических воспоминаний Карла Генриховича мысли Андрея, пребывающего все еще в расслабленном полусонном состоянии, плавно перетекли к событиям предшествующим пьянке.
И тут его буквально током ударило. Он с необычайной ясностью вспомнил все то, что на самом деле и сподвигло его на эту пьянку, в ходе которой он рассчитывал привести свою психику хотя бы в относительный порядок. Да вот только не рассчитал силы юношеского организма.