Третий шанс

Всю ночь хожу по городу, сижу на каких-то скамейках. Утром обнаруживаю себя в своем дворе. У дома, где прожил почти всю жизнь. Смотрю на свои окна и иду к соседней парадной. На звонок открывает Ларкин отец. Тяжелый холодный взгляд, желваки на скулах. Молча отходит в сторону, пропуская в прихожую.

Ларка еще не встала. Увидев меня, садится в постели, подтягивает под одеялом колени к груди. Устраиваюсь рядом на краешке.

- Давай поговорим, Лара. Мы можем начать все сначала. Хотя бы ради ребенка. Если ты этого хочешь.

- А ты – хочешь? – ее губы дрожат.

- Честно? Нет. И ты наверняка знаешь, эти две недели я был с другой девушкой.

- Тогда зачем? – слеза срывается, бежит по щеке.

- Зачем? Как ни странно, я все еще люблю тебя. Мы вместе всю жизнь. Это не может пройти вот так сразу. Как будто лампочку выключили. И у нас будет ребенок. Я этого не хотел. Сейчас. Но он уже есть. Б…ь, он уже есть, Лара. Я вырос в нормальной семье и не могу представить, как это – когда вместо отца алименты и строчка в свидетельстве о рождении. Да, я своего видел не так уж много. Но знал, что он есть. Что он рядом. Что он с нами, а не с другой бабой и с другими детьми. Если ты хочешь… если ты можешь начать все с нуля, мы можем попробовать. Наверно… наверняка будет трудно. Но…

- Хорошо, Дима, - тихо говорит она, вытирая слезы. – Давай попробуем.

ЧАСТЬ 3. ДИМА И ЮЛЯ

Глава 21

сентябрь 2021 года

Дима

Вообще-то самым разумным было повернуться и выйти. Но я не смог. Как загипнотизированный подошел к стойке, сел на табурет рядом с ней. Наверно, и Юля думала о том, что надо уйти. Но продолжала сидеть, глядя в свою чашку. Я всей шкурой чувствовал этот кокон напряжения вокруг нее. Как будто вставшая дыбом невидимая шерсть, по которой проскакивают искры.

- Здравствуй, - сказал я, не представляя, зачем вообще подошел и о чем с ней говорить. И повернулся к Захару: - Как обычно, пожалуйста.

- Большой двойной, - кивнул он, потянувшись к кофеварке.

- Здравствуй, - не сразу ответила Юля, высматривая в чашке лохнесское чудовище.

Жесткий профиль, стиснутые губы, неподвижный взгляд в одну точку. То же выражение, что было на переговорах и на предварительном слушании. А та растерянность и… отчаяние? Видимо, мне это померещилось в тот момент, когда она повернулась и посмотрела на меня – стоящего в дверях. Но, может быть, именно поэтому я и подошел?

- Можно задать тебе один вопрос?

Словно не я это сказал. Кто-то другой, за меня.

- Ты так говоришь, как будто имеешь право задавать какие-то вопросы, - не сразу ответила Юля все тем же холодным ровным тоном. Ноль эмоций. Все утонули в кофейной чашке.

- Нет. Не имею. Поэтому и спрашиваю, можно ли.

- Хорошо. Но только тогда я тоже задам тебе один вопрос.

Ох, как это прозвучало. Почти как вопрос жизни и смерти.

- Ладно. Почему ты согласилась работать с Ларисой?

- Ты наверняка подумал, что это страшная месть?

Она улыбнулась с горечью, появилась и исчезла ямочка на щеке, но глаза остались ледяными.

- В первый момент – да. Подумал. Для меня это было шоком. Увидеть тебя в качестве ее юриста. Не сомневаюсь, именно этого Лариса и добивалась. Но потом… Нет. Не похоже. Что месть.

- Ты так уверен? – ее ноздри нервно дрогнули. – Что я все простила, забыла?

- Значит, не только. Было что-то еще.

Не забыла. И не простила. В этом я тоже не сомневался. Потому что и сам не забыл. И не простил. Себя. Но не думал об этом. Запрещал себе думать. А вот она вела себя не так, будто действовала по своему желанию. Надо было быть слепым или тупым, чтобы этого не понять.

- Иногда все гораздо проще, чем кажется, Дима, - она бросила в мою сторону короткий взгляд и снова отвернулась. - Отказ означал бы для меня рабочие проблемы. Только и всего. Я просто выбрала из двух зол меньшее. Хотя если бы сразу знала то, о чем услышала на предварительном заседании, скорее всего, отказалась бы.

Действительно, на первый взгляд все просто. Но… нет. Как говорил отец, жопом чую. Потому что…

- Скажи, твоя дочь… Это твой ребенок?

Забавное выражение – опешил. Ехал себе верхом и то ли свалился неожиданно, то ли конь скинул и ушел. И вот ты уже топаешь дальше пешедралом и думаешь: ну вот как так-то? Я ожидал чего-то другого. Хотя в свете последних событий вполне резонный вопрос.

- Девяносто девять процентов. Большей точности тест ДНК не дает.

- То есть сомнения были?

- У меня? Нет, - Захар поставил передо мной чашку на блюдце и стакан воды, я отпил глоток. – Ни поводов, ни сомнений.

- Тогда зачем тест? – она повернулась ко мне, удивленно приподняв брови.

- У Полины генетически обусловленный порок сердца. Когда поставили диагноз, мы сдали анализы на мутации генов. Это обычная процедура, чтобы не повторилось потом с другими детьми. У нас ничего не обнаружилось.

- И тогда ты решил выяснить, чья собака порылась?

Вот теперь я уже точно не ошибся. До того как Юля снова спряталась в свою раковину, явственно успел разглядеть пробежавшую тень растерянности. Как будто ожидала услышать что-то совсем другое.

- Врачи предложили. Чтобы исключить или подтвердить спонтанную мутацию гена. Такое бывает. Инфекции, лекарства, облучение.

Вообще-то я соврал. Лариса устроила истерику и заставила меня пройти тест. Но об этом я говорить не собирался.

- Или наркотики? – Юля едва заметно прищурилась.

- Нет. Тогда – нет. Хотя… - я пожал плечами. – Сейчас я уже ни в чем не уверен.

- Это… лечится? Операция?

- Нет. Только поддерживающая терапия. Возможно, пересадка, но… там все сложно. По идее, она должна была умереть в первые два-три года. Но выкарабкалась. Хотя любое осложнение от простуды может ее убить. Или сильный стресс.

Я старался поменьше говорить о Полининой болезни. Даже с самыми близкими. И вообще не говорить с посторонними – без крайней нужды. Но сейчас, как ни странно, это прозвучало… нет, не легко, но и без усилий.

- Понятно…

Юля молчала, покусывая губу, ее взгляд перемещался беспорядочно, как у человека, который пытается принять непростое решение.

- Короче… - вздохнула она. – Я все равно должна была позвонить твоему адвокату, но раз уж так вышло… сэкономлю минуты. Я была сейчас у твоей жены. Она попросила приехать.

Я и не сомневался. Не просто так же оказалась здесь, в баре. Наверняка до этого обсуждали стратегию у Ларисы в кабинете.

- У нее к тебе предложение. Она без разборок соглашается с твоим иском. Вы с отцом отдаете ей свои акции холдинга. До суда.

- Б…, - процедил я сквозь зубы.

Ты даже не сука, Лара. Потому что ни одной суке не придет в голову торговать своими щенками.

Юля чуть слышно хмыкнула.

- Она считает меня полным идиотом?

- А может, у нее есть основания?

Эта фраза была как порез листом бумаги. Длинный, тонкий, глубокий.

И как ты догадалась, Юля? У нее действительно есть для этого все основания.

- Если тебя не затруднит, все же позвони Колесникову. А я притворюсь, что ничего сейчас не слышал.

- Хорошо.

Она достала из сумки кошелек, приложила карту к протянутому Захаром пинпаду. Хотела слезть с табурета, но зацепилась каблуком и чуть не упала.

- Осторожнее! – я успел дотянуться и подхватить ее за талию.

Юля

Кусаю губы, но не могу удержаться от стонов.

Так больно и так сладко. Растворяюсь в этой боли, растекаюсь сахарной лужей. Тянусь навстречу. Время сомкнулось в кольцо, и я понимаю, что все эти годы ждала его. Как последняя идиотка. Запрещала себе думать о нем – и все равно ждала. В той самой темной глубине, где живут чудовища, которые сейчас с рычанием выбрались на свет.

- Юлька… Юлечка… моя…

Шепот на ухо – тихо, хрипло, с тем придыханием, которое яснее всяких слов говорит: «хочу тебя». Губы – от одного прикосновения сразу в жар и в дрожь. На губах, на шее, на груди. Спускаются по животу вслед за пальцами. Язык чертит тонкие стрелки, и они прожигают кожу насквозь.