Перемещение

Подумала, зачем я гадаю и ищу объяснение поступкам Анастаса, если я могу просить обо всем его брата?

— Костас, — когда он, прищурившись, посмотрел на меня, я продолжила, — почему Анастас отказался от меня? Его заставили? Может, его били? Магикир, по-моему, способны на любую подлость.

Костас закашлялся и, только успокоившись, проговорил:

— Магикир — род величайших магов. А Анастас просто не умеет слушать советов.

— Каких советов? Ему посоветовали бросить меня? Его мучили? — Я не хотела, чтобы Анастаса мучили. Хоть его поступок и раздавил мое сердце, но именно ему я ничего плохого не желала. Ему же, как напомнил мне Костас, всего шестнадцать лет в этом мире. Но мне было бы не так обидно знать, что он не просто отказался от нас, а его это сделать вынудили злобные Магикир.

Костас долго молчал, прежде чем ответить мне. А потом, дернувшись, посмотрел в сторону и ответил:

— Анастас сказал, что я тебе тоже понравился. Мы же с ним похожи. И ты много спрашивала обо мне. Поэтому ты могла бы стать моей женой. Ну, Малая, решайся.

Меня этот Костас стал сильно раздражать. Его обращение ко мне по уменьшительно-ласкательному имени стало сразу резать слух. Мне не нравилось такое обращение. А сейчас, после своего глупого предложения, он меня ещё и Малой назвал. Так меня только одноклассники называли. Но они это право заслужили совместным взрослением со мной, нашими долгими спорами и своей выдержкой, когда я била их рюкзаком по голове. Какое имеет право какой-то Фасулаки, брат бросившего меня парня, так меня называть? Ещё и замуж меня зовёт!

— Кирочка, если я тебе не нравлюсь, то наш старший брат, Фотис, обязательно должен тебе понравиться. Он не смог сейчас прийти, но и он готов стать твоим мужем. Это будет даже более выгодная партия для тебя. У нашего брата есть дом, и в воины он не рвется.

А это глупое предложение было самым закономерным завершением сегодняшнего безумного дня!

Только Костас продолжал меня уговаривать:

— Я же уже говорил, что и Фотис кучерявый и светловолосый? Мы в семье все со светлыми кучерявыми волосами. А Фотис, как и я, готов сделать тебя счастливой.

— По-вашему, быть кучерявыми блондинами достаточно, чтобы понравиться мне? — С сарказмом спросила я.

— Да! Конечно! — Радостно ответил Костас. — И наши старшие братья, хоть и женаты, но тоже похожи на Анастаса внешне. И если ты согласишься, можешь даже стать второй женой одного из них.

Мне уже казалось, что я надышались отравляющих веществ во время кратковременного возгорания в автобусе. Ведь Костас нес полнейшую глупость! Как можно предлагать брошенной невесте брата выйти за любого другого мужика их семьи? А может для местной морали это нормально?

Я невольно стала дурачиться:

— А ваши старшие братья тоже очень хотят сделать меня счастливой?

Костас, опустив голову, пнул несколько камешков на земле. Потом он снова посмотрел в сторону и, взглянув уже на меня, ответил:

— Наши старшие братья сейчас не дома. Они уехали пару дней назад по делам торговли. Но они честные и ответственные люди, и будут заботиться о тебе, Малая.

— А их прически должны стать для меня приятным бонусом? — Все меньше удивляясь тому, что и я начала глупеть спросила я у Костаса.

Хорошо, что он просто пожал плечами, не ответив на мой вопрос.

— Малая, — хотел он что-то мне сказать.

А я очень сейчас пожалела, что не оставила себе хотя бы гаечный ключ, чтобы запустить им в Костаса, так меня бесило его обращение ко мне. А одергивать его, тратя на это время, я не хотела.

— Костас, почему ты все время смотришь в ту сторону, — я указала пальцем в сторону, куда он постоянно оглядывается. — Там прячется Анастас?

— Что? — Удивился он. — Нет, конечно! Анастас сюда не придет. Он, наверно, уже спит. Уже поздно, всем пора спать.

Даже ухмыльнулась от его последних слов. Я, наверно, больше никогда не смогу просто спать.

— Ну, Кирочка, так ты согласна стать моей женой?

— Нет! — Ответила я на повторное предложение Костаса.

— А за Фотиса или других наших братьев?

— Нет. — Ответила ему уже спокойнее.

— Тогда, может, ты согласна выйти замуж за кого-нибудь другого из Оруэлла? У Агелай Пирра совсем недавно умер отец. Теперь он один держит магией твою колесницу в нашем мире. Вы оба можете погибнуть в любой момент. Согласись выйти замуж хоть за кого-нибудь другого, Малая.

— Я уже согласилась стать женой Анастаса. — А когда Костас попытался мне возразить, я подняла руку, чтобы он меня не перебивал. — Передай своему брату, что он меня сильно обидел. И я не выйду ни за кого другого замуж. И из своего автобуса не выйду. А магов Магикир мне не жаль. Они получили по заслугам.

Костас неожиданно широко улыбнулся на мои слова, а потом судорожным движением руки закрыл себе рот. Даже чуть не выронил факел.

— Это твое решение, Кирочка. — Через какое-то время сказал он. — Но ты поспи, на свежую голову все видется иначе. И сны не всегда бывают кошмарами. Просто выспись, Малая.

С этими словами он ушел, и мир снова стал темным. Даже свет звёзд больше не освещал окрестности. А сейчас даже тумана не было, наверно, чтобы я бы могла лучше присмотреться к чужому миру. Только за пределами автобуса кто-то копошился и шумел, поэтому я села на пол, чтобы никто не мог меня видеть.

Меня не отпускала навязчивая мысль, что Костас настойчиво пытался мне что-то сказать. Может, я просто не понимала иносказаний местных жителей? Вот так, восстанавливая в памяти и обдумывая фразы Костаса, я погрузилась в тяжелый сон.

Я, стоя на пороге нашей кухни, смотрела на завтракающих родителей.

— Мам, дай, пожалуйста, дома остаться. Я посуду помою, и, может, еще и гречку к ужину сварю. — Это всегда была более чем щедрая взятка с моей стороны. И обычно мама против такого подкупа не могла устоять. Но сейчас я знала, что она не уступит, слишком сильно Ксения Олеговна настаивала на моем присутствии на экскурсии.

И мама, как всегда ответила немногословно, она просто отрицательно покачала головой. И более красноречиво начала сверлить меня недовольным взглядом.

— Пап, скажи ей, — перевела я жалобный взгляд на отца. Я не могла рассказать ему, куда я попаду со всем своим классом. И что из Королевства Пяти Гор я уже не вернусь домой.

Только мой взгляд, как и в прошлый раз, не нес весомой смысловой нагрузки, потому что отец отпил из кружки огненного чая, и пробасил:

— Не спорь с матерью. Ее даже я слушаюсь.

Последняя моя надежна не просто провести целый день в теплой кроватке, но и остаться в своем мире, разлетелась на множество капелек, как мыльный пузырь.

Пришлось закинуть на спину рюкзак и, громче топая по полу, направиться в прихожую.

— Не шуми, брата разбудишь, и соседи станут возмущаться, — крикнула мать.

— А почему кто-то должен спать, когда мне такая роскошь недоступна? — Проговорила я громко, надеясь, что братишка меня услышит. Он-то мог уговорить родителей оставить меня дома. Почему я сейчас не могла просто закрыться в своей комнате? Я же знаю, что меня ждет вместо экскурсии на контактную ферму! Это же так просто: развернуться и уйти в свою комнату, запереться изнутри, надеть наушники и включить музыку на всю мощь, чтобы барабанные перепонки не улавливали больше никаких звуков.

— Дочь! — Крикнул отец. Я ждала продолжения, и он закончил проговаривать уже слышанные мной слова. — Возьми из кармана моей куртки пару бумажек на сладости.

Не радостно, но громко я спросила:

— Красненьких? С пятеркой и тремя нулями? — А сама взмолилась, чтобы папа вышел в прихожую. Может, я хоть насмотрюсь на него перед разлукой.

До меня донесся папин громогласный хохот. Почему брат его не услышал и не проснулся?

— Если найдешь, Кира, забирай и красные.

Мама снова шикнула, чтобы мы не шумели. А я полезла в папины карманы, но там не было денег. Все карманы были набиты пеплом и осколками разбитых стекол. Я обтерла руку о свои джинсовые штаны и, ступая тихо, добралась до кухни и сказала папе и маме те же слова, что и в наше последнее утро: