Докажи мне

Красивый, четкий, очень разборчивый. Прям сам, не обращаясь к графологу, мог сказать, что она: ответственный, внимательный и скрупулезный человек, еще и решительный, судя по резковатым, но при этом без перекосов и дёрганных линий, начертаниям.

Бл…ииин! Придурок! На что время тратит?!

Ладно, это все равно было интересней, да и полезней, быть может, чем вновь и вновь с места на место мысли гонять. По хорошему, наверное, стоило отдать дело парням. Как ни крути, у него капец, какая личная заинтересованность имеется. Но Гутник, возможно, слишком привык контроль в своих руках держать. Или, вероятно, пылал не просто желанием разыскать, а и воздать жаждал… Что плохо, конечно.

Вот пока лучше пусть почерк Дарьи и изучит. Всегда полезно больше знать про человека, с которым работаешь. И перед которым так и не извинился, кстати… И это воспоминание заставило скривиться. Отправил ее с очередным заданием в архив… Просто потому, что не знал, как при своих парнях этот щекотливый вопрос его несправедливых придирок поднять. И мучился теперь угрызениями воспрявшей совести.

Вот уж на фиг! Лучше бы опять стояк был, там он хоть отключиться может, да и боль, наверняка, снизила бы напряг. А вот на собственный разум и мораль это как-то не влияло…

— Олег Георгиевич, вот то, что мы пока нашли, хоть и не уверена, что именно это вам нужно, исходя из запроса. Вы искали больше о делах, которые вел Мироненко, но пока мы вот, что обнаружили, — Дарья возникла в кабинете так нежданно для него, будто из головы Олега вышла на паркетный пол.

Он аж моргнул.

Вот это отрешился от окружающего, елки-палки!

А она подошла, опустила ему несколько распечатанных листков на стол.

Пучок на затылке чуть растрепался, словно ослабли заколки, которыми Дарья тот утром стянула, пара прядей уже заправлена за ухо. Верхняя пуговка сорочки на воротнике расстегнута. Вообще ничего этакого, все в пределах устава и правил, но его почему-то непреодолимо тянуло на ее шею смотреть и приоткрывшийся… Даже не вид же! Только намек на яремную ямку у основания ключиц. А у него пальцы на руке (те, что остались) судорожно сжались от дикого, ярко вспыхнувшего желания в этот ворот забраться, вторую пуговку расстегнуть, и дальше…

Бойтесь своих желаний, ага! И их немедленного воплощения… Озабоченный придурок! Он с каждой минутой все больше думал об этой девчонке, и все меньше о деле!

Заставил закостеневшую спину выпрямиться, откинулся на спинку кресла… По правде сказать, легче не стало, еще и это распирающее давление в паху… Дебил он был, когда думал, что лучше б накатило. Теперь не только не перебивало, а на его боль наслаивалось, добавляя… м-м-м, красок в жизнь.

Может, Гутник стал греб*ным мазохистом?

— Дарья… Спасибо, — пришлось прочистить горло, чтоб голос его с головой не выдал.

— Это моя работа, — спокойно отозвалась она, как-то слишком задержавшись взглядом на его плечах…

Непривычно медленно скользнула глазами по лицу.

Идиотизм, конечно, но Олег будто наяву ощутил тепло прикосновения кожей, хотя смотрела же только. И, кстати, вспомнил опять, что за ним должок…

— Дарья, я хочу извиниться за свое поведение утром. Мои придирки и тон были недопустимы. Такого больше не повторится, — опять откашлявшись, в бессмысленной попытке стряхнуть странное ощущение, почти непреодолимую тягу подняться и, обхватив ладонями ее лицо, на себя девчонку дернуть, да…

Вот тут пора бы остановиться. Жаль, мысленный подзатыльник херово работал. Видно, титановая пластина экранировала.

— Вы меня накормили, Олег Георгиевич, что вы. Я не понимаю, за что вам извиняться. Все в рамках… рабочей притирки, — Даша сдержанно улыбнулась уголками губ и кивнула, как приняв эти извинения, но и дав ему сохранить гордость и образ. Перевела глаза в окно…

Очумительная девчонка. Где ей такой характер и выдержку дали? Ведь мало кто в ее возрасте умел с подобным достоинством из щекотливых ситуаций выходить, с разумом. У Гутника вон не всегда получалось.

— Сегодня мне снова вам угрожать надо, чтоб вы таблетки выпили или обойдемся без данного этапа и сразу перейдем к делу? — спросила вдруг Дарья, развернувшись и направившись к бутылке с водой.

Бл…иин! Да ну что с ним не так?!

Вроде только притихло в голове и теле, и тут опять! Стоило ей сказать «перейдем к делу» и у Гутника перед глазами реальная картинка, как он ее к стеклу того окна и прижимает, уперев грудью в подоконник, накрыв собой так, чтобы в пухлые губы впиться и каждый стон поймать, когда начнет с остервенением трахать. А то, что стонать она будет — поклясться мог! Характера столько, что не может не быть горячей!.. Да его и сейчас обжигает около нее!

Из ответа вышел только сдавленный кашель. Кажется, кровь в лицо ударила.

А Дарья тут же обернулась и буквально впилась в него встревоженным зеленым взглядом. Олег вдруг понял, что никогда таких глаз не видел… И в тоже время, словно и попадались когда-то в жизни, просто забыл, а на самом деле…

Глава 6

— Олег Георгиевич?! — вдруг всполошилась помощница. — Давайте, лучше, я сразу вам укол сделаю. Так и обезболивающее и миорелаксант подействуют быстрее.

И это чудо самоубийственное, достало с полочки его же шкафа упакованный шприц и пару ампул. Твою ж налево! Подготовленная, не отнять!

— Так хочется на мою задницу полюбоваться, Дарья?! — хмыкнул с жестким и холодным сарказмом, рывком поднявшись на ноги.

В жар бросило злой, бешеный, такой, что самому впору расстегивать сорочку!

Потому что подкинуло при мысли о том, что из себя его кожа сейчас представляет. Оттого и не хотел, чтоб она записывала его к врачу… По х*ену, что и так диагноз и общий фон знает. Не хотел быть инвалидом! И в этих зеленых глазах — особенно! Пусть это и самый долбаный идиотизм!

— Оно вам надо?! — вышло с насмешкой и грубо.

А в глазах девчонки вдруг такое выражение плеснулось… И обиженная краска по всему лицу, прям видит, как поджала губы. Будто наотмашь ударил. Кислотой растеклось в аорту, отвращением к себе. Воздух в кабинете словно в разы тяжелее стал, запахнув затхлым.

Бл***! Похоже, все извинения насмарку пошли…

Тяжко выдохнул, ощутив странное опустошение и еще больше утвердившись, что превращается в полного ублюдка. Резануло по ребрам изнутри этим ее выражением в глазах. Самому себе врезать захотелось.

— Простите, не удержал язык. Издержки работы с одними мужиками, — повинился, пытаясь вернуться хоть к подобию вежливости и дистанции…

Потому как мысль о себе без штанов и этой Дарье рядом — откидывала куда-то в жаркий и нуждающийся примитив. В некую тягу, настолько сильную, необъяснимую для Олега, что грудную клетку давило жестким душащим спазмом.

И это все настолько стремительно наваливалось на него, накатывало разрушительной, погребающей волной, что он не успевал отследить, не мог вовремя ухватить контроль разумом. Словно из-за угла кто-то по затылку битой огревал каждый раз, когда она рядом оказывалась.

Но Дарья же реально ему помощь предлагает, а Олег вновь в хамство скатывается, потому что сам себе никогда не позволит ничего в ее сторону. Не факт, что и ранее дал бы слабину, а теперь уже… тем более. На фига ее в неудобное положение ставить и намеком?..

Да и обижать эту конкретную девушку… При одной мысли становилось противно и тошно с чего-то.

Но тут у Даши вдруг странная искра блеснула в напряженном взгляде. И губы дрогнули… растянувшись в лукавой улыбке.

— А вы часто друг другу с ними свои… задницы показываете? — у этой девчонки еще и наглости хватило заломить бровь.

И при этом, почему-то показалось, что употреблять подобные выражения она совсем не привыкла.

— Потому меня каждый раз со своих совещаний в архив отправляете, да? Мою честь и вкус блюдете, Олег Георгиевич? Вот чем вы тут занимаетесь, оказывается… — протянула лукаво, и так его взглядом сканирует, будто на слабо взять пытается…

Олег даже не понял, в какой момент улыбнулся, а потом и вовсе расхохотался! Кажется, впервые так свободно с момента аварии.