Страница 78 из 83
— Какой же ты ещё наивный… Ты никогда не задумывался фирмам каких стран идут деньги на самом деле? Каким именно клиникам и исследовательским центрам выделяются основные средства «Всемирного фонда дикой природы», «Международного всемирного фонда исследования рака», «Фонда океанов»? На исследования, там, на мониторинговые программы, на разработки. Где они расположены? Какие у них основные задачи? Кем финансируются? Кому принадлежат? Где расположены штаб-квартиры всех этих экологических организаций, того же «Greenpeace», и какие их отделения самые многочисленные, а какие — самые финансируемые?
— Ну-у-у… я как-то не изучал.
— Во-от, а я о чём?— Бернар отхлебнул из бокала в котором плескалось вино с принадлежащих ему виноградников «Chateau d’Yquem» и усмехнулся.— Никто этого не изучает. Просто отстёгивают денежки, вроде как на благое дело — и всё. А через кого и кому они идут и чьи задачи в первую очередь решаются — никому не интересно. А я вот поинтересовался. Но молчу. И ты молчи…— он прижал палец к губам и покачал головой. После чего кивнул и, развернувшись, отошёл.
Во-вторых, этот мой «взлёт популярности» происходил как-то странно. Обо мне публиковали тучу материалов, обсасывали мою биографию, но сам я здесь и сейчас оказался не очень-то интересен. Практически никто из топовых СМИ не рвался брать у меня интервью, а из топовых ведущих меня на своё шоу пригласила только Опра Уинфри. И я поехал. Поскольку решил максимально воспользоваться предоставляемыми площадками для рекламы как своих старых проектов, так и новых инициатив, с помощью которых мы планировали ещё сильнее изменить страну… Но в её студии меня ожидала натуральная засада. Потому что, как выяснилось, собравшихся в студии не очень-то интересовал тот повод, из-за которого меня, вроде как, пригласили. Ибо первым, о чём меня спросили, был вопрос о-о-о… «новой нормальности». Да-да, теперь так именовались «нетрадиционные сексуальные отношения». Они больше не были «нетрадиционными», а являлись той самой «новой нормальностью».
Причём, как сразу стало понятно, моё отношение к этим вопросам было Опре и тем, кто всё это затеял, отлично известно. Впрочем, это было объяснимо — я их, в принципе, никогда особенно не скрывал. Просто, помятуя о крайней политизированности этой темы в США, старался их как можно меньше касаться публично. Причём всегда разделял самого человека и крикливое сообщество ЛГБТ-уродов, оценивая тех, с кем общался, отнюдь не с гендерной, а с обычной человеческой точки зрения. Человек профессионал, дружелюбен, талантлив и не выпячивает эту сторону своей жизни — значит его дело кому он там жопу подставляет. У всех свои тараканы, плюс в постельные дела я не лезу. Что там происходит в постели — дело исключительно тех двоих, кто там находится. Я и сам в наши с Алёнкой вполне себе традиционные отношения хрен кого пущу… Но раз они хотят скандала — они его получат!
— Это просто, Опра. Я — христианин, православный. На мои средства восстановлены или построены с ноля шестнадцать храмов и три монастыря,— это было действительно так. Четырнадцать храмов и все монастыри мы восстановили в рамках проектов «Крепости России», а два храма — в нашем с Алёнкой родном городе и на нашем Карамышевском острове были построены с ноля.— Так что моё отношение к гендерным вопросам вполне понятно: семья — это союз мужчины и женщины, дети — это счастье, а однополые отношения — это то, за что Господь сжёг в пепел Содом и Гоморру.
Сидевший напротив меня высокий, худой человек яростно вскинулся. Но я настойчиво продолжил:
— Я вообще не понимаю всех этих современных тенденций. Почему, когда мужчина считает себя Наполеоном или, там, кошечкой либо белочкой — его отправляют к докторам, а когда — женщиной, тут же начинают уважительно продвигать по службе?— вопрошал я.— Ну идиотизм же!
Опра Уинфри на мой спич делано изумлённо покачала головой и развернулась к сидящему напротив меня второму гостю своей студии. Я его узнал. Бернар-Анри Леви. «Черный ворон» демократии. Французский философ-левак, яростно приветствующий любую заварушку на планете если она хотя бы теоретически может способствовать продвижению западного концепта «свободы и демократии». Среди того, что он горячо поддержал, были бомбёжки Сербии НАТО, возвеличивание албанцев из UCK и поддержка исламских фундаменталистов, воюющих против светского режима Башара Асада. И это при том, что он всегда позиционировал себя как ярый враг исламского фундаментализма. Даже к Салману Рушди пытался примазаться… В прошлой жизни я слышал о нём краем уха. Очень дальним краем… Тогда я обратил на него внимание, когда во время войны 08.08.08 он яростно выступил в поддержку грузин. И, даже, приехал в Грузию чтобы взять интервью у Саакашвили. А потом засветился и на Украине во время майдана. Ну и во время СВО тоже активно поддерживал борьбу с «тоталитарной Россией». Тот ещё фрукт, короче. Но громкий. По взглядам — типичный западный левак, со всеми их предпочтениями вплоть до поддержки ЛГБТ. И с какого хрена Опра пригласила его на шоу, главным гвоздём программы в котором должен стать я? Чего для меня приготовили?
— Вы, мистер Марков — типичный русский…— агрессивно начал француз. Я же нагло уставился на него насмешливым взглядом. Под которым ему довольно быстро стало не очень уютно. Потому что он ждал от меня совершенно другой реакции. Гнева. Горячности, но не вот этой насмешки и презрения… Он начал кипятиться всё больше повышать голос, в котором начали проскальзывать визгливые нотки, и чем дальше, тем больше переходить на личности, прямо обзывая меня средневековым мракобесом, инквизитором и фашистом. В ответ на это я расхохотался.