Страница 3 из 10
Я рассмеялся и одновременно скривился от очередного музыкального пассажа.
— Что с вами, Питер? Зубы болят?
— Музыка, — сказал я. — Отвык от этого… э-э-э… шума.
— Что-то не так? Вы сами музицируете? На чём? Генрих это очень уважает. Он и сам неплохо играет на арфе, лютне и виоле.
— Мой инструмент клавесин. Точнее — вёрджинел.
— Это для меня недостижимый инструмент. Он плоский как… старуха. То ли дело виола! На ней и сила звука и вибрации.
Как раз заиграли виолы.
— Что я говорил! — Воскликнул Говард. — Сразу жить хочется и ноги сами в пляс идут. Позвольте, сэр, я приглашу вашу жену?
— Да ради Бога.
Говард с Ларисой скрылся в толпе топчущихся пар. Центр был занят королём и Крис.
— Нас точно сегодня отравят, а пить хочется, — пробормотал я, глядя на Болейна старшего и его дочь, стоящую с ним рядом. Лица у обоих не отличались здоровым цветом.
Глава 2
Крис носилась по залу самозабвенно и весело. Генрих рядом с ней казался радостным щенком, прыгавшим под ногами и заглядывавшим снизу в глаза хозяйке. Увидя эту картину, я сначала чуть не расхохотался в голос, а потом загрустил.
Виолы отзвучали и передо мной остановился Говард с Ларисой и тут же припрыгали Крис и Генрих.
— Питер, с вашим клавесином никто не может справиться. Вы можете показать моим э-э-э… Короче, они уже все попробовали, но получается какая-то чушь.
— Да, милый, сыграй мою любимую.
— Она не танцевальная, дорогая. Это песня.
— Ну тогда спой.
Я посмотрел на Генриха.
— Ты поёшь? — Спросил он меня удивлённо.
— Какой рыцарь не поёт в дороге? — Ухмыльнулся я.
Говард одобрительно хлопнул меня по плечу.
Я прошёл к клавесину и заиграл Юрия Антонова, переведённого мной на английский ещё в девятом классе для нашего школьного ансамбля. В нём я тоже играл на электро-клавесине, звук у которого, кстати, был не лучше, чем у этого.
The moon sat on the throne again
To rule its starry land.
I remember as a sweet dream
The same evening, and your hands.
На моё удивление король подхватил Крис, они попытались станцевать «павн», и у них получилось. Я немного замедлился, и всё вообще пошло, как по маслу. Краем глаза я заметил и Говарда с Ларисой.
Я прищурил свой левый глаз, и Лорис рассмеялась, поняв мой намёк, но показала мне кончик языка.
«Вот-вот», — подумал я. — «Сколько девушек у меня увели, пока я играл на танцах».
Английских песен, кроме Битлз я больше не знал, и закончив «Моё Богатство», я ударил по клавишам, извлекая «A Hard Day’s Night».
Кристина с детства знала все мои песни и запрыгала вокруг Генриха, увлекая его в незнакомый ему ритм и танцевальный рисунок. Крис танцевала не рок-н-ролл, она просто двигалась в такт музыке, и у них с Генрихом вскоре получились вполне слаженные движения. Я повторил мелодию ещё два раза, потому что и остальные гости решили подвигаться.
Следом за «Ночью…» я заиграл вальс из фильма «Берегись Автомобиля»: Татс, татс, та-ра-ра-ра-ра-ра татс, и Кристина подхватив короля, закрутила его в танце.
Честно? Я убоялся, что Генриха стошнит. Однако, обошлось. Кристина периодически переходила с вращения на простые «переступы» из стороны в сторону, но потом я увидел, как уже сам Генрих повёл мою дочь в вальсе.
Больше никто из гостей повторить этот танцевальный вихрь не осмелился.
После вальса я встал из-за клавиш и Генрих буквально упал мне на руки. С него рекой стекал пот, капая с жёстко накрахмаленного жабо. Что характерно, моя доча даже не взмокла.
— Вы сумасшедший, Питер. А ваша дочь ещё сумасшедшее вас. Я в восхищении от неё. И от такого бала. Вы сломали весь церемониал. Сначала своим клавесином, а потом своими песнями.
— Прошу извинить меня, мой король и мою дочь. Ничто не мешает продолжить бал по заведённым традициям. Я моряк, сир, и плохо знаю традиции моей новой родины.
— Да, Питер, вы дикарь! Вы абсолютный дикарь! — вскричал король радостно. — И это мне в вас нравится. Пошли и свергли русского царя! Господа! — обратился король к гостям. — Вы знаете, что сэр Питер сверг Императора Московитов и сейчас на троне Московии наш царь и с ним наши советники. За это мы передали сэру Питеру Диашу графство Стаффордшир.
В зале повисла абсолютная тишина. Хоть бы одна млять отреагировала. Нас в этом обществе любили всё больше и больше.
— А если вы, Питер, научите моих музыкантов играть на вашем клавесине также хорошо, как и вы, можете просить у меня что угодно. Всё, господа, перерыв. Играем в фанты. Вы Питер, свой фант уже исполнили. Я назначаю фант для вашей дочери.
Крис сделала книксен.
— Вы, Крис, можете петь?
— Могу, Ваше Величество.
— Тогда пойте! Попросим, господа!
Король захлопал, и его поддержали хилые хлопки. Крис затянула «Аве Мария» и жена, толкнув меня к клавесину, дала свой носовой платок.
Я вступил на второй фразе и сделал хороший проигрыш после первого куплета, чтобы Крис отдышалась. Она тянула песню в замедленном темпе с хорошим вибрато, и я видел, что она ещё не отошла от танцев, поэтому дал ей немного отдохнуть. Зато последнюю ноту Крис тянула восемь тактов.
И зал не выдержал. Король начал хлопать уже на третьем такте, а зал с шестого. У меня эта тема вызывала странные чувства, вероятно связанные с прошлой жизнью. Я до последней ноты был строг и сосредоточен, а на последней ноте слёзы из меня выбрызгивались в буквальном смысле как из фонтана.
Лорис знала об этом и её платок мне пригодился. Пока все взоры были обращены на Крис, я успел привести себя в порядок.
— Доча, что ты думаешь о вчерашних событиях? — Спросил я Кристину утром.
— Ты про внимание ко мне Генриха?
Я взял её за плечи, развернул к себе и посмотрел ей в глаза.
— Доча, это не Генрих. Это — король Англии. Ты крокодила в Бразилии видела?
Кристина посмотрела мне в глаза и часто-часто захлопала длинными ресницами.
— Генрих — это крокодил, готовый схватить добычу, когда захочет есть. Особенно, когда добыча сама подошла близко к водоёму и не чувствует опасности. В его руках жизни всех англичан. Он убил или казнил столько подданных, сколько не съели наши индейцы. По его капризу начинаются и заканчиваются войны. Вот, только что, он воевал с франками.
— Зачем ты мне это говоришь? Мне он безразличен, — фыркнула дочь.
— К сожалению, не безразлична ему ты. Хотя…. Почему к сожалению? Может быть и к счастью, если ты будешь себя правильно вести. Ты хочешь стать королевской наложницей?
— В смысле? — Переспросила меня дочь. — Королевской шлюхой?!
— Именно.
— Нет, конечно! — Возмутилась она.
— А женой?
— Королевой?
— Нет. Не королевой. Женой короля. Жёны королей только внешне считаются королевами, а на самом деле они просто жёны. И как были подданными короля, такими и остаются, до старости. Если не начинают считать себя равными королю.
Я замолчал.
— И что происходит тогда? — Спросила дочь.
— Жёны теряют свои головы, — ответил я. — Король их съедает. Как у нас в Бразилии. Король может съесть любого своего подданного в любой момент. Особенно если кто-то начинает вредничать.
На лице дочери стало проявляться понимание. Она выросла среди индейцев, и как мы не оберегали её от местных традиций, она их знала и не удивлялась. Когда слышала про ритуальные убийства, с которыми я и не собирался бороться.
— Ты поняла, да? Что мы все пленники Генриха Восьмого которых он может…
— Ну, хватит, папа… Я всё поняла.
— Молодец.
— И что мне дальше делать? Он ещё вчера ко мне приставал. Пошли, да пошли в апартаменты.
— Я, почему и спросил тебя… Ты девочка взрослая. Мария Болейн была официальной наложницей Короля несколько лет и даже родила от него нескольких детей. Потом она ему наскучила. Сейчас он добивается Анны Болейн, но её отец, который думал, что Мари, отдавшись Генриху, сможет стать его женой, изменил тактику и запретил Анне вступать в связь с королём до женитьбы. Поэтому Анна строит из себя недотрогу. Они с Генрихом встречаются только в присутствии родственников Анны.